Одесса-мама: Каталы, кидалы, шулера - Барбакару Анатолий - Страница 2

Маэстро

Сложно удержаться, чтоб не начать с него. На то есть две причины. Во-первых, при всей реальности, образ Маэстро можно считать собирательным. Во-вторых, в нем, пожалуй, больше, чем в других, именно одесских черт. Есть и третья причина, по которой рассказ об аферистах стоит начать с него: кличку Маэстро в Одессе знали все. Все, кому стоило и положено было ее знать.

Назвать Маэстро самым одесским аферистом — можно. Но объявить его самым выдающимся было бы преувеличением. Известным в Одессе его сделали не изощренные многоходовые комбинации-аферы, не безукоризненные профессиональные манеры, даже не неотразимая внешность.

Выглядел Маэстро вполне заурядно. Рост ниже среднего. Неинтеллигентно коренаст. Лицо драное, морщинистое. Хриплый, прокуренный голос с протяжным одесским диалектом. Впрочем — диалект менялся в зависимости от необходимости. Внешность маскировке поддавалась с большим трудом. При таких физических данных особо не поизощряешься.. Но данные эти вовсе не помешали Маэстро стать знаменитым. Причем не только в Одессе.

Чем же он взял? Универсальностью. Аферист, шулер, кидала — никто не посмел бы соперничать с ним в этом специфическом троеборье. Маэстро отличали феноменальная дерзость, зиждущаяся на базе феноменальной техники и знании психологии. И феноменальный, нескончаемый, неистощимый арсенал приемов.

Вряд ли проделки Маэстро попадут в мировую сокровищницу облапошивания. Но каждодневный справочник афериста без находок Маэстро был бы неполным. Они, находки, либо дополняют этот справочник, либо иллюстрируют его.

... На Привозе у входа, в самом зловонном людской мерзостью месте растерянно стоял сельский гражданин. В немыслимых полосатых штанах с мотней у колен, в немыслимом крапчатом пиджаке на вырост, лоснящемся от огородной грязи, в соответствующей костюмному ансамблю кепке набекрень. Растерянно рылся в карманах, искал что-то. Выворачивая, извлекал на свет божий их немыслимое содержимое: грязные тесемки, квитанции базарные многодневные, огрызки бублика, носовой платок, которым, должно быть, обтирал и сапоги. И вдруг — засаленную лохматую колоду карт, и стопку, толстенную стопку разнокалиберных грязных купюр. Извлеченные вещи наивно и доверчиво держал пока в руке.

— Что, батя, посеял? — сладко посочувствовал возникший подле гражданина один из хозяев этого не самого уютного места под солнцем.

— Шо? — отозвался батя, не прерывая поисков.

— О, карты, что ли? — изумился вроде сочувствующий.

— Ну.

— Ты шо, батя, в карты граешь? — явно подхалимажно сбился на сельский говор подошедший.

— Та, граю, — доверчиво, как соседу через плетень, подтвердил гражданин.

Что тянуть. Заманил этот привозный подхалим мужичка в игру. Мужичок его и нагрузил на восемнадцать штук. И пришлось платить. Потому как кличка у мужичка была Маэстро.

Этот сюжетный ход с легкими вариациями Маэстро использовал частенько. Например, мог стоять на пляже на самом видном месте в семейных цветастых, но выцветших трусах, за резинку которых была заткнута манящая пачка купюр. При этом неуклюже тасовать колоду, так что карты то и дело выскальзывали из рук. Ну как не клюнуть, когда при лохе карты, бабки беззаботные, очки солнечные с треснувшим стеклом и на голове платок носовой, тот самый, сапожный, только с узелками на углах...

Любил Маэстро иногда поработать на публику. Артист в нем великий умер.

Что он время от времени вытворял с колодой!.. Подвыпив, конечно, и среди своих. Фейерверк, фонтан трюков. Даже и ненужных для игры. Двенадцать карт висело у него в воздухе: запускал по одной, подкручивая так, что они возвращались к нему, и он снова отправлял их в полет.

Иногда зрители, наблюдая, как виртуозно работает с картами профессиональный фокусник, понимающе ворчат:

— Ну, еще бы... С такими пальцами.

Видели бы они руки Маэстро. Сбитые, короткие пальцы бывшего боксера.

...Черный рынок Одессы. Семидесятые годы.

Маэстро, одетый в солидный элегантный плащ, с соответствующей спутницей присматривает песцовую шубу. Причем на даме шуба уже имеется.

Находят продавца. Начинаются примерки. Вроде шуба подходит. Уже готовы брать. В последний момент вновь сомнения. Еще бы — деньги немалые, шуба семь тысяч тянет. Уже и деньги отсчитывались. От толстенной пачки отсчитали семь тысяч на виду у продавца, так, что тот видел: в пачке осталось как минимум еще тысяч десять. Но эти семь тоже остались пока в общей пачке. Еще раз надо бы примерить. Опять же на виду у продавца деньги кладутся в карман элегантного плаща. Плащ снимается и временно (вместе с деньгами) доверяется продавцу. Надевается шуба. И тут начинается «кипеж». Раздаются крики:

— Милиция!

Публика суетится, свои, конечно, стараются. Оттирают продавца от покупателя.

Продавец не противится. Он совсем не прочь оказаться подальше от покупателя. Ведь плащ с семнадцатью тысячами при нем.

Как бы не так!.. В кармане плаща дырка, и деньги через дырку перед тем, как снять плащ. Маэстро сунул в карман своего пиджачка. Так добровольно они и разбегаются...

Или вот пример другой постановки.

Маэстро корешил тогда с Гиеной, вполне авторитетным блатным.

Как-то заявляются к знакомому часовщику, пожилому классическому еврею Изе. У Изи как раз неприятности. Повадился его обижать Пират, здоровенный бандит с «дюковского» парка. Тоже популярный в городе. В прошлом чемпион вооруженных сил по боксу. В тяжелом весе. Все чего-то требует от старенького Изи. И лупит почем зря. Имея уважение к возрасту, не сильно, но регулярно.

Изя плачется Маэстро и Гиене. Те обещают помочь.

Во время очередного набега Пирата завязывают потасовку. (Интересно было бы ее пронаблюдать: Пират в два раза тяжелее Маэстро и Гиены, вместе взятых.) В потасовке Маэстро ножом пырнул Пирата в живот. Вся мастерская в крови. Пират, скрюченный, лежит на полу, Изя в ужасе. Помощнички, чтобы не подводить часовщика, утаскивают с собой зарезанного.

На следующий день заявляются к Изе с сообщением, что Пират в реанимации, милиция на хвосте и...

Дальше классика: тянутся деньги. До тех пор, пока Изя случайно через окно Сарая (бывший ресторан «Театральный») не замечает кутящего Пирата.

Маэстро плевался:

— Просили же: потерпи недельку, отсидись дома... Вот так, работай с бандитами.

Маэстро старался избегать конфликтов. Впрочем, это профессиональная черта настоящих аферистов. Но, если деваться было некуда, мог продемонстрировать и настоящий дух, способность на все...

Это было... Неважно, в одном из центральных ресторанов. Маэстро ужинал с женой Светкой и ее сестрой. Мирно, по-семейному.

Оказалась в этом же кабаке пара жлобов. Залетных, должно быть, потому как Маэстро не признали. Все поглядывали на женщин, спутниц Маэстро. Тот заметил, насторожился. Но не уходить же.

Подходят жлобы к столику троицы. Один заявляет:

— Выйдешь со мной. — И нахально так, цепко берет за руку сестру Светки.

— О, хлопцы! — обрадованно улыбается Маэстро. — Яшку Кривого давно видели?

— Сиди тихо, — второй амбал тяжело кладет обе руки на плечи Маэстро. Стоя у того за спиной, не давая встать.

Маэстро берет со стола салфетку, промокает губы, чуть отодвигается и бьет стоящего сзади салфеткой в живот. Тот, охнув, выпучивает глаза. Напарник растерянно наблюдает, как на животе его приятеля расплывается алое пятно.

— Ну, нам пора, — сообщает им Маэстро и, поторапливая спутниц, покидает ресторан.

Под салфеткой на столе лежал нож. Ресторанный, обеденный. И тут надурил — с фокусом зарезал.

В биографии маэстро рисковых ситуаций с задействованными ножами, топорами, обрезами хватало. Не то чтоб случалось такое часто или хотя бы регулярно. Но явно превышало среднестатичтические данные по количеству на душу населения.

Взять ту же нашумевшую в свое время престижную встречу Маэстро с азербайджанцем.