Кот Ланселот и золотой город. Старая английская история - Аромштам Марина Семеновна - Страница 18

Это звонят колокола на соборе Сент-Пола…

Мэйбл, ты только взгляни, что творится в соборе! Сколько здесь людей! Все двигаются вереницей, хотят посмотреть на того, кто в гробу. Они шепчутся между собой. Ты слышишь, что они шепчут?

– Это правда король?

– Да, я его узнаю. Это и правда Ричард.

– Он ведь отрекся?

– Отрекся. Или его заставили. А теперь вот… он умер. И новый король может править без опасений.

– Ричард был хороший?

– Красивый. Ричард был очень красивый.

– Он отправится в рай?

– Думаю, в рай. А куда же? Если он был королем.

– Но он же убил Уота Тайлера!

– Нет, не он. Не своей рукой. Король Ричард подъехал к Тайлеру…

– Тайлер хотел с ним договориться.

– Да, хотел. И король подъехал. В этот момент Тайлера закололи. Всадили ему нож в спину.

– Кто это был?

– Будто ты не знаешь!

– Девой Марией клянусь. Кто всадил в Тайлера нож?

– Лондонский мэр, вот кто. Мэр Уильям Уолворт. Говорят, он сделал это ради города Лондона…

Ты слышала, Мэйбл? Ты слышала?

Это всё мыши, Мэйбл.

Они сводят меня с ума. Я больше не различаю, что во сне, а что наяву.

Мэр свободного Лондона зарезал Уота Тайлера…

Быть такого не может!

Быть такого не может, Мэйбл!

Быть такого не может…

…Мыши, мыши, мыши. Они заполняют чердак и не дают мне спать. Они пробрались мне в сердце – через дыру в груди, которую выжег палач. Но этого им было мало. Теперь они поселились у меня в голове. Они шуршат и пищат противными голосами:

– Отважный виллан Уот Тайлер вырезал всех фламандцев. А мэр свободного Лондона пырнул Тайлера в спину кинжалом…

Мэйбл, ты ведь все видишь. Ты сидишь там, на облаках. И рядом с тобой – другие. Все вы видите Лондон. Кто хочет дышать свободой, должен прийти сюда. Город стоит над Темзой. А Темза такая глубокая. Ее воды текут под мостом, на котором расставлены пики. На пиках насажены головы. Это убийцы и воры. Когда они были живы, они бродили по улицам по ночам. Но ворам и убийцам в Лондоне несдобровать. Их поймают и обезглавят. Или отрубят им руки.

А по мосту – если ехать все вперед и вперед – приедешь в аббатство Вестминстер. Там король каждый год посвящает мэра в рыцари. И мэр готов сделать всё ради свободы Лондона…

Я не стал горожанином, Мэйбл. И никогда им не стану…

А маленький колокол церкви Сент-Мэри-ле-Боу… Он что-то там говорит… Но можно ли верить лондонским колоколам?..

Глава 4

…Мэйбл, помнишь тот день, когда я бродил вдоль Темзы? Я замышлял греховное. И даже маленький колокол церкви Сент-Мэри-ле-Боу не мог меня остановить. Знаешь, что он говорил? Нечто странное, непонятное. Вот такие слова:

Клянусь Пресвятой Девой Марией, именно это он говорил. Как я мог ему верить? Я хотел заткнуть уши. Но тут услышал шаги у себя за спиной. Кто-то сиплый и шепелявый затянул: «Гудмэ-э-эн! Подайте пенни! Не пожалейте пенни для бе-е-е-е-едного человека!»

Безумный Роберт – вот кого я встретил на берегу. Не знаю, что меня дернуло, но я вдруг сказал:

– Спой, и получишь пенни.

Безумный Роберт молча уставился на меня, потом осклабился и затряс головой:

– Я больше не пою. Не пожале-е-е-ейте пенни для бе-е-е-е-едного человека!

– Тогда не получишь пенни.

Я испытал от этих слов странное удовольствие, повернулся и пошел было прочь, но он ухватил меня за рукав:

– Гудмэн! Поштой. Я тебя опожнал… – он почти вплотную приблизился. Изо рта его пахло тухлым. Глаза были мутными. – У тебя в голове шидят мыши…

– Мыши? Что ты несешь? А ну, пошел прочь, – я попытался вырваться.

– У меня тоже мыши, гудмэн, – он захихикал. – Одна мышь все время пищит: «Хик-хик, хик-хик. Не ты ли, Роберт Шладкоголосый, пел для Уота Тайлера?» Другая тоже пищит: «Пик-пик, пик-пик. Не ты ли пел Уильяму Уолворту? Хик-хик-хик, пик-пик-пик! Уильям Уолворт жарежал Уота Тайлера!» А мыши украли мой голош. Они могут украшть что угодно. Так что ты пропал, гудмэн…

– Пусти!

– …ешли не дашь мне пенни.

– Не дам. Пошел прочь.

– Дашь. У меня есть то, что может тебя шпасти. – И Безумный Роберт затряс головой.

Я наконец отпихнул его, повернулся и скорее пошел вперед. Мне казалось, что Роберт отстал. Но через какое-то время я опять услышал шаги. Роберт меня догонял. На этот раз у него с собой был мешок. И этот мешок трепыхался и громко пищал.

– Штой, гудмэн, штой! – Роберт снова загородил мне дорогу и затянул: – Не пожале-е-е-ейте пенни для бе-е-е-е-едного человека!

Безумный Роберт встряхнул мешок и быстро-быстро проговорил:

Не пожале-е-е-ейте пенни для бе-е-е-е-едного человека!

А потом добавил, растягивая слова и цокая языком:

Я даже испугался: что это означает? Он тоже слышал, что сказал маленький колокол? Безумный Роберт смотрел на меня в упор. Мешок по-прежнему трепыхался и громко пищал.

Я развязал башмак, извлек из него твой пенни, Мэйбл, – пенни на крайний случай, единственную монету, которая у меня была, – и положил в протянутую ладонь.

Безумный Роберт зажал кулак, облизнулся и бросил мешок на землю:

– Теперь я не стану варить кота. Теперь я куплю себе хлеба. – Повернулся и быстро куда-то заковылял.

Некоторое время я смотрел ему вслед и думал, что он не в себе. И что я отдал ему пенни. Свою единственную монетку отдал не пойми за что.

Тут мешок запищал сильнее, чем прежде. Я наклонился и развязал его.

Он обманул меня, Мэйбл.

Безумный Роберт меня обманул.

В мешке был совсем не кот.

Это был кот-ребенок. Он не может ловить мышей…

Мне до сих пор непонятно, Мэйбл, почему я его не выкинул, раз он не может ловить мышей. И дело не только в пенни, который я заплатил. Этот пенни, я думаю, мне бы не пригодился. Я никогда бы его не потратил. Я бы его хранил. Это же был твой подарок.

Нет, дело совсем не в пенни. Дело совсем в другом. Этот маленький кот оказался чудным.

Он выбрался из мешка и с громким писком вцепился в мой башмак коготочками. Я мог бы его отшвырнуть, бросить в Темзу. Но он не дал мне опомниться, в одно мгновение вскарабкался по одежде прямо мне на руки и перестал пищать. Будто только это ему и надо было – чтобы я взял его на руки. Я внезапно почувствовал: вот он, маленький кот, такой теплый и мягкий. Меня бросило в жар: я будто заново пережил прикосновение Элис. Я тихонько тронул кота, провел по его спине. У него очень тонкие косточки. Тонкие-тонкие, Мэйбл. А шейка такая тонкая, что ее легко обхватить двумя пальцами. Он был целиком в моей власти – маленький и живой. А когда я тронул его, он тут же заурчал. И я понял: он мне доверился. Он считает, что я хозяин. Он решил, что я тот, кого можно любить. Эта мысль пронзила меня: «Я тот, кого можно любить!»