Кот Ланселот и золотой город. Старая английская история - Аромштам Марина Семеновна - Страница 17

Народу все прибывало и прибывало. Все стремились протиснуться ближе к помосту – туда, где туман не мешал видеть происходящее. Мы оказались в толпе, и нас прижало друг к другу. Так близко я рядом с Элис никогда не стоял. Она невысокая, Мэйбл. Не такая, как ты. Она едва достает мне до плеча.

Послышался скрип телеги, движение лошадей, в толпе зашумели: везут!

Элис взглянула на меня снизу вверх:

– Ты думаешь, будет страшно?

Толпа качнулась: вора вытащили из телеги и толкнули к помосту. Люди в толпе вытянули шеи: кто это? Как он выглядит, этот ужасный вор? Я тоже с напряжением вглядывался вперед. Ветер чуть шевельнул туман, и я увидел Фокса! Мэйбл, это был он. Тот, кто встретил меня той памятной ночью в Лондоне. Кто сообщил мне, что ночью по Лондону ходят убийцы и воры. Тот, из-за кого я оказался в Нью-Гейте.

Значит, Фокса, самого хитрого вора в Лондоне, все же поймали.

Глашатай прочитал обвинение: «Рональд Грей по кличке Фокс обвиняется в воровстве, что подтвердили свидетели. И сам Рональд Грей не смог отрицать свою вину под пыткой. Суд приговорил его к отсечению рук по локоть». Появился палач с топором. Фокс дернулся, но ему натянули на голову мешок и повалили на плаху.

Я почувствовал на руке дрожащие пальцы Элис. Она слегка побледнела. Губы ее шевелились, и я разобрал слова. Она твердила «Memento mori»:

– Мементо мори… Мементо мори… Мементо мори…

Я так остро почувствовал эти дрожащие пальцы! И тоже весь задрожал – из-за этих дрожащих пальцев. Все остальное на площади перестало существовать. Я почти не смотрел на помост, на то, что делал палач. Я слышал, как Фокс закричал. Палач показал толпе отрубленную руку и отшвырнул ее в сторону. Но руку видел не я – кто-то другой, посторонний. Палач опять взмахнул топором. И опять это видел не я. Я же чувствовал запах Элис и как она дрожит.

Палач запалил большой факел, чтобы прижечь обрубки.

– Ах, не могу! Не могу! – тут Элис вся обмякла, словно лишилась сил. Я подхватил ее. Я обнял ее, как мать обнимает малютку. Я осторожно удерживал ее на руках. Толпа вздрагивала от криков Фокса, воздух наполнил запах горелого мяса. Но внутри у меня было тихо. Память Нью-Гейта не проснулась. Элис была такой мягкой. А шея ее – такой белой. И мне так спокойно было, когда я ее держал.

Однако ни к чему было дальше оставаться в толпе. Я решил увести ее прочь. Элис едва перебирала ногами.

Скоро мы с ней оказались на узкой безлюдной улице и потихоньку вышли к фонтану с водой. Глаза ее были полузакрыты. Я опустил руку в воду и провел по ее щекам, а потом смочил ее губы. Тут чувства к ней возвратились. Элис вздохнула и отстранилась. Но, Мэйбл, не совсем. И некоторое время мы брели с ней в тумане, чуть касаясь друг друга, как две лодки на водах Темзы. Я был уверен, Мэйбл: если меня когда-нибудь спросят, был ли я в жизни счастлив, я назову этот день.

Но тут Элис сказала:

– Джоан опять оказалась права… Зря я пошла на Мит-маркет. Не надо было мне смотреть экзекуцию.

У меня внутри все перевернулось: а я-то думал, Элис чувствует то же, что и я! Я думал, ей хорошо со мной. А она вспоминает Джоан. Это меня рассердило: всюду эта фламандка. Или она, или мыши.

– Джоан права? Да ее распирает от злости.

– Она злая только с тобой.

– Что я ей сделал?

– Ты виллан, вот и всё.

Мэйбл, в этот момент мне почудилось, будто палач ткнул мне в грудь раскаленным железом – прямо туда, где сердце.

– Ты виллан, да еще любишь Уота Тайлера. А кто такой Уот Тайлер? Вор и убийца.

Я возмутился:

– Тайлер никогда не был вором!

– Да? А кто разграбил дворец Джона Гонта?

Я не знал про дворец Джона Гонта. Я даже не знал, кто такой этот Джон. Видимо, кто-то важный. Какой-то барон. Но я твердо знал, что Тайлер во время похода на Лондон не присвоил себе ни монетки. Все добытое золото он велел выбросить в Темзу.

– А кто сжег Темпл, храм тамплиеров? Вместе со всеми книгами?

Я слегка растерялся:

– Может, это были греховные книги? Может, их успели осквернить чернокнижники?

– Чернокнижники? – фыркнула Элис. – Тоже еще придумал. В Темпле хранились священные книги. Но твой Тайлер был еще и убийцей.

– Тайлер сражался в бою. За свободу вилланов. Он был как рыцарь.

– Рыцарь? – Элис делано рассмеялась. – Когда убивал фламандцев? Прямо в домах? Безоружных?

– Откуда ты это знаешь?

– Мне рассказывала Джоан.

– Рассказывала Джоан! Разве можно ей верить?

– А почему нельзя?

Я был просто в отчаянии.

– Она ведьма, твоя Джоан. Настоящая злая ведьма.

– Никакая она не ведьма. Это ты – противный виллан. Отойди от меня.

Элис оттолкнула меня, приподняла край платья и прибавила шагу. Пару раз она споткнулась, зацепившись подолом за камень. Я пытался ее поддержать, но она лишь брезгливо поводила плечами. Я молча плелся за ней. Только недавно я был счастливейшим человеком. И вдруг превратился в ничтожнейшее существо.

Мы свернули на нашу улицу. На крыльце стояла Джоан, а рядом с ней – человек, который что-то ей говорил. Увидев нас, человек сразу заторопился. Элис бросилась прямо к Джоан, будто искала спасения, и разрыдалась. Джоан обняла ее и увела с собой в дом.

Мне не хотелось слышать, как Элис жалуется Джоан. Жалуется, что ей плохо. Что ей не надо было ходить со мной на Мит-маркет. Я специально замедлил шаг, и, когда вошел в дом, Элис внизу уже не было. Я мельком увидел Джоан. Она говорила Гарри:

– Весть от Хендрике. Он возвращается в Лондон. Предупреди хозяина.

Мне показалось, что Джоан озабочена. Кто такой этот Хендрике? Что-то грозит хозяину?..

Всю ночь меня преследовали голоса:

– Никакая Джоан не ведьма.

– Тогда почему она злая? Надо ее испытать.

Я стал большим-большим. И одет как палач. А Джоан стала маленькой-маленькой. Я связал ей руки и ноги и надел на голову мешок. А потом потащил ее к Темзе. Там толпилось много народу. И все кричали:

– Давай испытаем ее водой!

Джоан швырнули в воду. Сначала вода скрыла ее с головой, а потом она вдруг всплыла. Люди кричат: «Смотрите! Ведьма! Она не тонет. Ей сатана помогает, выталкивает на поверхность!» Но Джоан недолго удерживалась на поверхности и снова ушла под воду. Только рябь коробила темные воды Темзы…

– Утонула… – вздыхали люди на берегу. – Значит, была не ведьма.

И тут же я различил пронзительный голос Элис:

– Никакая она не ведьма. Она фламандка! Фламандка! И ее убил Уот Тайлер. Смотрите, вон тот виллан!

Мне хватают за волосы, я просыпаюсь и вскакиваю. Целых три жирных мыши сваливаются на пол. Что они делали у меня в волосах?..

Мыши, мыши, мыши. Из-за них я проспал рассвет. Палач прожег мне в груди дыру, и мыши забрались туда. Я заметил одну, с гладкой шерсткой. У нее на ушках чепец. И она принялась грызть мне сердце… Мэйбл, с чего я решил, что ты и Элис похожи? Ты была высокой, как деревце. А Элис, поставь ее рядом со мной, едва достанет мне до плеча. И она пахнет хлебом. Иногда чем-то сладким. Ты же пахла совсем по-другому. Элис мягкая и округлая. Ты была не такая, Мэйбл… С чего я решил, что ты и Элис похожи?

…Мыши сводят меня с ума. Из-за них я проспал рассвет. Из-за них не могу подняться. Вон Джоан стучит снизу палкой. Чердак отзывается гулом. Он гудит и гудит. Нет, это гудит не чердак. Это колокола. Что они там говорят? Что-то странное, Мэйбл.

Или мне это снится?

Джоан больше не стучит.

Мыши, мыши, мыши…

В доме нет никого, и эти колокола: