В погоне за солнцем (СИ) - Элер Алиса - Страница 88

   Не придумав ничего лучше, Миринэ, торопливо, пока никто не заметил, привязала поводья к низкой ограде. Я выразительно промолчал, строго и укоризненно поглядев на нее. Только в уголках губ пряталась улыбка.

   Ничуть не обманувшись, она улыбнулась в ответ.

   Оставив лошадей на попечение забору и совести, мы направились вниз по улице.

   - О чем ты хотела поговорить? - спросил я, нарушив молчание. Мы шли бок о бок, ничего не говоря, и я вдруг подумал, многое отдал бы, чтобы вот так идти рядом.

   Миринэ встрепенулась, очнувшись от собственных мыслей, и тут же замялась, когда до нее дошел смысл вопроса.

   - Да так... - неопределенно сказала она, отводя взгляд. И обернулась, лукаво сощурившись: - А ты?

   - Я?

   - Мне сказали, что ты все утро проходил возле моего дома, - легко пояснила Миринэ. В голосе ее не было и намека на улыбку: только глаза смеялись.

   - Так и сказали? - чересчур резко ответил я.

   - Сказали, что elli-e taelis гулял по городу больше часа, но дороги неизменно выводили его к маленькому домику с садом по улице Старых Лип. Я ошиблась? - она заглянула мне в глаза, так же весело и смешливо.

   Смеялась она не надо мной, но я чувствовал себя уязвленным. И отвернулся.

   - Ни о чем.

   Нежность и уютное молчание, когда слова не нужны, развеялись, оставив напоследок очередное разочарование и раздражение.

   Дальше мы шли в тишине, колкой и напряженной.

   Улочка, название которой я не запомнил, через каких-то два поворота вывела нас в маленький скверик, в сердце которого бил ключ.

   Когда я наклонился, чтобы набрать воды, из дрожащей серебряной глади на меня глянул незнакомец, усталый и хмурый. Время, прошедшее для него, отразилось печатью прожитых лет и перенесенных невзгод. Ярко-зеленые глаза поблекли, волосы, и без того приглушенно-русые, выцвели до невнятного серого. Вокруг губ залегли жесткие складки, а сами они истончились, как если бы их хозяин постоянно поджимал их.

   Фляга едва не выскользнула из моих рук, когда я встретился с его тяжелым взглядом. Мгновенный испуг отразился на лице, уже снова моем, а не его, в воде, как в зеркале - и наваждение развеялось.

   Я зачерпнул воду, родниковую, ключом бьющую из-под земли, дрожащей рукой. И, не оглядываясь, зашагал обратно, к ждущей меня у поворота Миринэ.

   Когда мы прошли почти половину пути, Shie-thany остановилась. Я не сразу понял, что ее мягкая поступь больше не звучит в такт моей, и остановился на три шага позже.

   - Ты не вернешься со мной? - спросил я, первым нарушив молчание. Под ее странным, непонятным взглядом мне было неуютно.

   Миринэ покачала головой.

   - Нет. Попрощаемся здесь, - и, помолчав, добавила: - Я проложу вам дорогу. Вы быстро доберетесь туда, куда направляетесь.

   - Спасибо.

   Слова давались тяжело, и звучали на редкость фальшиво.

   - Ты сказал, что пойдешь один, - помедлив, начала Миринэ. Так говорят, когда хотят спросить совсем другое, но не знают, с чего начать. - А твои спутники? Что будет с ними?

   - Оставлю их в Арьеннесе, а сам отправлюсь на Жемчужные Берега. Лорд-правитель даст им свое покровительство. За них можно будет не переживать.

   - А ты не попросишь покровительства? Или хотя бы содействия? Не хочешь? - предугадала она, пытливо заглянув в глаза и прежде, чем я успел ответить. И спросила, после того, как я качнул головой: - Но почему?

   - Я бы просил, если бы видел в этом какой-нибудь толк. Чем они смогут помочь мне? На Берега я отправлюсь один, сразу же, как оставлю Нэльвё и Камелию. Не думаю, что кто-то станет мне препятствовать. А дальше, за перевалом, правитель бессилен.

   - Я не о нем. Я о лорде-хранителе. Лорд вьер Шаньер - человек долга. Он неглуп и знает, что драконы проснутся. Вы могли бы обсудить и согласовать с ним дальнейшие действия - твои и Холмов.

   - Миринэ, - мягко улыбнулся я, - я знаю, что мне делать. Правда. Лорд-хранитель, думаю, тоже, и не нуждается в моих советах. Время на исходе, я чувствую это. И не хочу задерживаться нигде.

   Она вымученно улыбнулась в ответ.

   Пауза затягивалась, превращаясь в молчание - вязкое и липкое, неприятное, обнимающее со всех сторон.

   - Ты права, - сказал я, неожиданно для себя. Миринэ удивленно вскинула на меня взгляд. - Права во всем, что сказала. Но я не могу рассказать. Пока. Не могу, даже если бы захотел. Воспоминания... еще слишком ярки.

   - Пока ты их не отпустишь, они не утратят четкость, - тихо ответила она. Не осуждая, не поучая - просто говоря. И переживая за меня.

   - Я не могу. Не сейчас.

   Мир застыл еще одной паузой - давящей, не дающей вздохнуть. Словно в капельке янтаря.

   Паузой, когда, наверное, уже давно стоит уходить и прощаться, а мы не уходим.

   - Когда ты пришел, - негромко начала она, и я понял, что ошибался. Тишина была не тягостной, а выжидающей; сотканной из ее молчания и незаданного вопроса, - то сказал, что больше не сказитель, и был в этом уверен. Но уже на Совете ты говорил иное. На Совете - и после. До сих пор.

   - И что ты хочешь услышать? - голос вдруг сел, охрип, и неприятно царапал слух.

   - Где конец твоей игры? Ты принял себя, свою судьбу, поверил в себя - или только играешь?

   - Я не знаю, - когда молчание затянулось до невозможности, и не ответить я просто не имел права, сказал я. - Я хотел бы, что бы все было так, но... Я не верю в себя, но делаю то, что должное, - и твердо закончил: - И буду делать. Не сомневайся.

   - Если ты не веришь в правильность того, что делаешь, все зря.

   - Миринэ, я не могу, просто не имею права верить в себя, пока всё твердит об обратном. Если Она протянет мне руку, если Она покажет, что это мой путь - я поверю. Ей.

   - Ты должен поверить не Ей, а в себя. Вне зависимости от того, что Она скажет и сочтет нужным.

   - Верю я в себя или нет - мое дело. И разбираться с этим мне. А с тем, верю ли я в своей путь... в то, что я действительно elli-e taelis и что я достоин им быть - Ей.

   - Если ты думаешь, что одно не влияет на другое, то заблуждаешься.

   - Оставим это, - чувствуя, что разговор принимает опасный оборот, а я снова начинаю раздражаться, сказал я. - Я буду делать вид, что ничего не изменилось - и хватит об этом.

   И тихо, с грустной усмешкой, закончил:

   - Иногда это лучший способ заставить поверить себя и других.

   Миринэ качнула головой, несогласная, но ни слова возражения не сорвалось с ее губ.

   Только - прощания. Скупые и сдержанные.

   - Прощай, Мио.

   - Прощай... Миринэ.

***

   Прошло уже больше часа с тех пор, как Лес сомкнулся за нашими спинами пологом шепчущей на ветру листвы, укрыв нис-Эвелон, а из головы никак не шли слова Миринэ.

   Вернее, не ее слова, а мой ответ.

   ...Солнце вплеталось в листву тончайшим кружевом - зелено-золотистым, слепящим глаза. Утренняя свежесть ушла, сменившись невыносимой духотой, какая бывает только перед грозой. И с этой духотой на Лес опустилась тишина.

   Тишина, в которой не переломится хрупкая ветка под мягкой поступью хищника, которую не прорежет птичья трель. Тишина не та, от которой пробегает дрожь, или начинает звенеть в ушах, а другая - странно-задумчивая, вкрадывающаяся в паузы между словами.

   Нэльвё и Камелия перебрасывались ничего не значащими фразами, пытаясь втянуть меня в разговор, о наверняка собирающейся грозе, о скучной и долгой дороге, о том, когда лучше сделать привал... о чем угодно, только бы не молчать.

   Даже шумный, обычно навязчиво-озорной ветер не шумел в густых кронах, не трепал кое-как заплетенную косу, не нашептывал очередные сказки - словно нашел на сегодня дела поинтереснее, чем развлечение хандрящего сказителя.

   А жаль. Я был бы рад ему - моему извечному спутнику. Особенно сейчас.

   Я зажмурился, когда плещущееся над головой море вдруг схлынуло, сменившись ослепительной белизной, и по глазам ударил яркий свет. Инстинктивно натянув поводья, я заставил лошадь - тонконогую, беспрекословно подчиняющуюся воле всадника - остановиться и вскинул руку к лицу.