Смена климата (СИ) - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 72

Возможно, стоило взять с собой Арни, который умел пользоваться шайтанским изобретением компании «Моторола» и мог связаться с Занозой… вроде бы как, откуда угодно. Но Арни и из «Крепости» мог это сделать, вот пусть в «Крепости» и сидит. Координатором.

Неизвестно, какие ресурсы могут потребоваться. Бойцы, оружие, техника — все должно быть под рукой. Алаа тоже располагает неплохим арсеналом и боевой группой, но распоряжается и тем, и другим Лерой, а его-то как раз и надо найти.

По пути в резиденцию тийрмастера, Хасан подумал о том, что будь у Лероя такой телефон, как у Занозы — такой, какой Заноза всучил ему самому, и научил отвечать на звонки — Алаа мог бы просто позвонить и сразу узнать, где его комес. Ну, или где телефон — в зависимости от того, кто поднял бы трубку. Его дайны еще не такое позволяли. Он не способен был рассказать о том, что знал, но знал о многом.

Не совсем, стало быть, бесполезная игрушка, эти мобильные телефоны.

Да уж, конечно! Если у Лероя такого нет, то много ли от них сейчас толку?

Как будто мало было того, что Алаа сам звонил в «Крепость» и смог относительно понятно рассказать, что его беспокоит, так он еще и не стал дожидаться, пока Хасан пройдет в приемную. Вышел навстречу сам. По протоколу провожать визитеров к тийрмастеру полагалось какому-нибудь специально назначенному Слуге, и даже в Алаатире на этом уровне протоколы соблюдались. Но Хасана с Занозой обычно либо вообще никто не встречал, либо это делал Лерой со своей всегдашней дружелюбной улыбкой и привычкой путем прямого нарушения личного пространства, выяснять, о чем Заноза думает.

Зачем кому-то знать, о чем Заноза думает, а? Зачем это Лерою, который мыслил трезво, рассуждал здраво, и ничего, никогда не делал просто так?

— Его время прошло, — Алаа приветственно кивнул на ходу и, будто сам с собой говорил, будто шел по каким-то не касающимся Хасана делам, устремился к выходу, — я сказал ему, что его время прошло. Почему я не понял себя? Почему Заноза не понял меня? Он всегда понимал. Я не всегда, но не Заноза. Мы еще можем, если поспешим, но куда, куда? — он замер на крыльце, горестно оглядывая сияющую ночными огнями улицу.

Что ж, самое время рассказать ему о возможностях современных устройств связи.

Арса был слишком стар, чтобы летать самолетами. Он путешествовал морем. В те времена, когда Заноза был с ним, о трансатлантических перелетах не шло и речи, но и сейчас старый псих предпочел перелету морское путешествие.

Яхта, пятидесятиметровая, полу-водоизмещающая громадина, называлась «Тейдта[30]», и Арса, пока нес Занозу к трапу, отметил этот факт, даже остановился, чтоб дать возможность прочесть название.

Он был отвратителен. Заноза думал, ничего не может сделать его ратуна хуже, чем есть. Недооценил ублюдка, у того, оказывается, был гигантский потенциал.

Арса был отвратителен, его яхта была отвратительна, его Слуги были отвратительны… Заноза помнил их. И они его помнили. Старые твари, которых давным-давно заждались могилы, так же, как их хозяина. Если б он не думал о Стиве, только о нем, о том, что Стива больше нет и никогда не будет, он, наверное, сошел бы с ума от узнавания, понимающих взглядов, искренней радости. Они радовались за Арсу. Мрази. Любили его, как любят хозяев только очень старые Слуги, и были счастливы его счастьем.

— Твой галл умел читать мысли, — пробурчал Арса, когда они остались вдвоем в кают-компании, — полагаю, мне еще пригодится эта способность. Но ты слишком много думаешь о нем, больше, чем я хочу знать. Мне это не нравится.

Когда ему что-то не нравилось, он умел это объяснять весьма доходчиво. И отнюдь не на словах. Не то, чтобы Занозу это беспокоило, по правде сказать, вообще не задевало, но то, что сейчас ратун ограничился устным предупреждением и — аллилуйя! — перестал, наконец-то, его трогать, удивило.

Неприятно.

Любые изменения в характере Арсы сулили только проблемы. Если он сильно изменился, прежние схемы могли перестать работать. На создание новых потребуется время. А с временем пока были полные непонятки. Задерживаться на «Тейдте» нельзя, но нельзя и бежать отсюда, оставив Арсу одним функционирующим куском. Сначала уничтожить, потом —валить. Чтобы уничтожить, нужно вернуть себе способность двигаться. От чар не будет никакой пользы, только вред. Старый мертвый урод и без них-то полностью спятил, во что он превратится зачарованный, просчитать нельзя. Представить можно, но лучше не надо.

— Я знаю все, что он знал, — Арсе тоже требовалось время на то, чтобы усвоить полученное от Стива… переварить его душу. — Ты не спишь днем. Опасная способность, малыш, не бывает вампиров, которые не спят днем. Знаешь почему? Потому что их убивают. Но я никому не скажу. Позабочусь о том, чтобы тебя никто не убил. За сто лет ты и сам хорошо научился о себе заботиться, даже очень хорошо, но с этим покончено. И не надейся, что я потеряю контроль над тобой, когда засну. Я не буду спать, мой Лиам, уж один-то день как-нибудь продержусь, а завтра вечером ты станешь достаточно голоден, чтобы без уговоров выпить моей крови.

Он знал все, о чем знал Стив. Знал о том, что было до конца второй мировой, до сорок шестого года, когда Заноза стал отшельником и не поддерживал контактов ни с кем, кроме Лайзы. Стиву было известно о зелье tahliye, очищающем от неестественной любви к ратуну. Нет, tahliye это по-турецки, а по-гречески — «гемокатарсис»… Про зелье Стив знал, и турецкое название, и греческое, а про кровь — нет. Про кровь Хасана.

И слухам не верил.

Правильно не верил, потому что слухи врали. Только вот кровь Хасана Заноза и правда пил.

Очень необычную кровь. Все ее свойства и самому Турку были неизвестны, Заноза о них и подавно не знал — за полмесяца много ли выяснишь? — но кровь Арсы, древняя, могущественная, переполненная безумием и любовью ничего уже не изменит, хоть всю ее выпей. Не создаст связи, не пресуществится в зависимость. Утолит голод и только.

Об этом рассказал Ясаки. Недавно. Его развлекала мысль о том, что Хасан сделал Занозу неуязвимым для любой связи на крови, и он не верил, что они всего-то лишь хотели создать основу для новых дайнов.

Ясаки вообще не верил ни во что, не подразумевавшее злоумышлений или хотя бы двойного дна.

Если до завтрашнего заката не получиться сбежать отсюда, голод придется утолять кровью Арсы. Скорее всего, тогда и подвернется возможность с ним разделаться. Съесть его душу кажется самым очевидным решением, но этого делать нельзя. Даже если он потеряет осторожность и не остановит «поцелуй»…

Можно сейчас об этом не думать?

Нет. Но можно думать какими-нибудь другими словами.

Так вот, прикасаться к его душе нельзя, даже если он сам этого захочет. Арса не просто безумен, он — обезумевшее зло, съев его душу, им можно заразиться. Заразиться Лиэном Арсой? Храни Аллах! От его отравленной крови очиститься удалось, это было сложно и больно, но результат стоил усилий, однако нет способа очиститься от отравленной души. У кого-то, может, и получилось бы, потому что никаких душ не бывает, а значит, нечем и пачкаться и ни от чего не надо очищаться. Но когда тебя нет, то, чего не бывает, может до тебя добраться.

Съесть Арсу нельзя, но можно попытаться сделать с ним… что-нибудь. Выпустить в его проклятую башку обоймы сразу из двух стволов. Тридцати шести пуль должно хватить даже этой старой, дохлой мрази.

Не хватит. Ублюдок почти неуязвим. Пулемет мог бы помочь — девятьсот пятьдесят выстрелов в минуту, Арса не сможет исцеляться с той скоростью, с какой пули будут ранить его. Но любимый FN MAG нелегален почти как героин, носить его с собой нельзя, а в багажнике загруженной в трюм машины от него пользы не больше, чем если б он оставался в арсенале Февральской Луны, потому что Арса вряд ли сочтет пулемет уместным в сцене воссоединения ратуна и най. Он самоуверен, но все равно до хрена подозрителен. Значит, единственный способ разделаться с ним быстро — воткнуть нож в сердце. Это обездвижит его, а там станет попроще.