Сердца четырех - Сорокин Владимир Георгиевич - Страница 36

— Кто? — слабо донеслось из-за двери.

— Балдох! — крикнул Марик.

Массивная дверь отворилась, дохнув теплом и светом.

— Как лучшее! — усмехнулся Киселек, опуская ствол автомата и отступая в сторону. — Буерцы, еби вашу…

— Ах ты, дубинчик, ах ты, попрыгуша-лягуша! — Лютик дохнул ему в лицо.

— Киселек, а я березу видел, — подмигнул ему Витя, внося чемодан с жидкой матерью.

— Та уси побачили ту березу! — засмеялся Микола.

— Буерцы, буерцы! — улыбался Киселек, запирая дверь.

В подвальном помещении было до духоты натоплено, матовые плафоны на потолке светили ровно, стены бычи обшиты полированным деревом. Стали раздеваться в небольшой гардеробе.

— Господи, неужели в тепле? — Штаубе размотал шарф. — И сортир теплый?

— А как же, — Марик стаскивал с себя тесную шинель железнодорожника. — Пока солярки хватит — ради Бога.

Ольга помогла раздеться бледной, покачивающейся проводнице.

— Трюх, трюх к начальнику, — кивнул Киселек.

Ступая по синей ковровой дорожке, двинулись по коридору. У всех обитателей подвала были аккуратно выбриты макушки голов.

— Трюх, — Киселек остановился у двери с табличкой «2-ой секретарь», постучал.

— Иди воруй! — закричали за дверью.

— Еб твою мать! — Марик переглянулся с Кисельком. — Он что — уже?

— Мужик мужика на доске не возит! — засмеялся Киселек и открыл дверь. Вошли в просторный кабинет, сплошь заваленный всякой всячиной. В углу на матрасе сидел голый Скоба и смотрел видео. Рядом с ним лежал большой станковый пулемет с заправленной лентой. Голова у Скобы была обрита, на макушку был прилеплен круглый пластырь. Он неотрывно смотрел в телевизор, который показывал «Касабланку».

— Трюх, трюх, кто в теремочке живет? — проговорил Киселек.

— Иди воруй! — закричал Скоба так громко и протяжно, что его потное, татуированное тело затряслось.

— Миш, мы тут гостей привели, — осторожно заговорил Марик.

— Иди вору-у-уй! — закричал Скоба.

— Пухначев и Мензелинцев, — громко произнес Ребров.

— Иди вору-у-уй!

— Средмашевские разработки, проект №365, — продолжал Ребров.

— Иди вору-у-уй! Иди вору-у-уй! Иди вору-уй! — Скоба вскочил и навел на Реброва пулемет. Марик оттолкнул Реброва в сторону, схватил Миколу за волосы и швырнул его в противоположный угол кабинета:

— Серый!

— Иди вору-у-у-у-уй! — нажал на гашетку Скоба. Крупнокалиберные пули искромсали тело Миколы.

— Смотри, задень мне только проводку, — раздался спокойный голос в селекторе, стоящем на захламленном столе.

— Иди воруй? — Скоба бросил пулемет, понюхал свои пальцы.

Ноги проводницы подкосились, она упала на пол.

— Марик, кого? — спросили в селекторе.

— Миколку, док, — Марик снял с селектора засохший кусок хлеба и бросил на пол, — он Василя подставил.

— Иди вору-у-уй! — заревел Скоба.

— Я вам всегда говорил, что хохлы люди не надежные, — продолжал голос. — Сколько денег?

— Тыщи две, док.

— Поздравляю, — усмехнулся голос, — а поесть?

— Да тоже немного, — вздохнул Марик, — док, тут девка вполне ебательна. Она щас отрубилась ненадолго.

— Понятно, — зевнул голос. — Ладно, заходите по одному. А Сусанин — марш, марш на кухню.

Корень подхватил мешок и, недовольно бормоча, вышел.

— Иди воруй! Воруй! Воруй! — кричал Скоба.

— Пухначев и Мензелинцев! — Ребров подошел к столу, наклонился к селектору. — Пухначев и Мензелинцев!

— Ну слышали уже, что вы кричите, — раздалось в ответ, и селектор выключили.

— Миш, ты скажи тогда Толяпе, пусть этого лидера сволокет наверх, — Марик кивнул на подплывающий кровью труп.

— Иди воруй! — резко выкрикнул Скоба, прыгая на матрац.

Вышли в коридор, прошли немного и остановились у двери с табличкой «1-ый секретарь».

— Первый заинька, — Киселек погладил макушку Марика, — прыг, прыг.

Марик вошел, Киселек закрыл за ним дверь:

— Второй заинька будет как у мамки. Побрызгай.

Вторым вошел Витя.

— Третий пукало залезет и все! — засмеялся Киселек, обнажая выбитые зубы.

— Так я ж охуеваю. Кисель, — взволнованно пробормотал Лютик, входя.

— А после и батончики, — усмехнулся Киселек, скрываясь за дверью вслед за Лютиком.

— Что вы делаете?! — зашипел побледневший Штаубе на Реброва.

— Витя, Витя! — Ольга сжала его руку. — Они могут ничего не знать! Зачем нам тянуть? Делай мост, милый!

— Не мешайте, — Pебров освободил руку и открыл дверь.

Они вошли в просторный чисто убранный кабинет. За рабочим столом сидел док. Рядом с его креслом на коленях стоял Киселек что-то бормочущий и хватающий дока за колени.

— Руки, руки, — док шлепнул его по руке, протер ему спиртом выбритую макушку, подождал минуту, смазал макушку зеленоватой жидкостью.

— Птичкину, птичкину, миленький… — бормотал Киселек, вздрагивая.

Стоящий рядом Коля cтaл придерживать его голову. Док запустил руку в резиновой перчатке в десятилитровую стеклянную банку, покопался в прелой листве и вынул толстого голубовато-серого слизняка.

— Птичкину, птичкину, птичкину — затрясся Киселек. Док посадил слизняка ему на макушку. Коля поднял всхлипывающего Киселька с колен и подвел к длинному столу, за которым неподвижно сидели рядом Марик, Лютик и Витя. Слизняки на их макушке еле заметно шевелились. Коля посадил Киселька рядом с Витей.

— Дай на четверых пока, — сказал док, снимая перчатку с руки.

Коля вынул из потрепанного тубуса две метровые спицы, протер их спиртом. Сидящие зa столом подняли левые ладони. Проткнув их по очереди в точке хэ-гу, Коля нанизал ладони на спину. Сидящие подняли правые ладони. Коля нанизал их на другую спицу.

— Дай тридцать, чтоб не ныли потом, — док обвязывал горло банки марлей.

Коля включил реостат, отрегулировал, подсоединил его клеммы к концам спиц. Сидящие за столом затряслись. Слизняки на их головах стали розоветь. Когда они стали цвета спелой вишни, Коля выключил реостат. Сидящие бессильно повалились на стол. Коля надел резиновую перчатку, снял слизняков с их голов, сложил в банку синего стекла и закрыл крышкой. Док тем временем вырезал из перцового пластыря четыре кружка, подошел к сидящим. Коля протер их макушки спиртом, док налепил на них круглые пластыри. Пока Коля вынимал из рук спицы, док достал из сейфа конусообразный восточный футляр, запертый на миниатюрный висячий замок. Отперев замок, он открыл футляр и вынул узкую золотую пирамиду, вершина которой была из серебристо-зеленого металла. Набрав шприцем из пузырька прозрачной жидкости, док с силой воткнул иглу в вершину и выпустил жидкость в пирамиду.