Любовь, соблазны и грехи - Сойер Мерил - Страница 9

– Вперед, Игги. Угости янки кусочком Холкомба!

Пока Игги карабкалась по серым каменным ступеням, Райан размышлял о Лорен Уинтроп – любительнице изящных искусств и обладательнице классических черт лица. Не соответствовали классическому стандарту разве что ее губы – слишком полные и чувственные. Такие губы будят в мужчинах фантазию – во всяком случае, у него самого фантазия разыгралась не на шутку. Он был готов поклясться, что встречал ее раньше. Вот только где?

Из-за угла вышли двое охранников. Райан распахнул дверцу машины пошире, свистнул, и лохматая свинка, выдыхая на бегу облачка пара, поспешно вернулась в салон. Райан потянулся за полотенцем, но едва он успел набросить его на Игги, как зазвенел телефон.

– Алло?

– Я думал, вы проведете вечер в «Крокфордз», – сказал Питер Стирлинг.

– Что-то мне сегодня не хочется играть. – Этим объяснение ограничилось. Райан знал, что британская разведка неусыпно следит за ним, и любил подбросить ей проблем. – Что новенького у Барзана?

– Он отправил в Лондон своего человека. Будьте настороже: удар по Гриффиту может быть нанесен в любой момент.

Райан прижал телефон к уху плечом, чтобы как следует вытереть свою любимицу.

– Как его зовут? Приметы?

– Нам о нем ровно ничего не известно.

– Вот бездельники! У израильтян уже были бы его фотографии, а Ми-5, как всегда, не торопится! Целых три года мы готовимся взять след Барзана, как только он сделает следующий ход, и что я от вас слышу? Что его человек прибыл наконец в Англию… Как мне прикажете поступить? Устроить прием и пригласить все население островов?

– Организация Барзана абсолютно непроницаема. И все-таки нам удалось внедрить в нее своего агента – к сожалению, не на стратегическом участке, но лучше хоть так, чем совсем ничего. Теперь вам придется удвоить бдительность: Барзан наверняка попытается добраться до Гриффита через вас. Другого способа у него все равно нет.

– Это точно!

Скрипнув зубами, Райан швырнул полотенце на заднее сиденье. Ему совершенно не улыбалась роль приманки – он никогда не считал себя «рыцарем плаща и шпаги». Если бы он не был многим обязан Гриффиту, то сбежал бы сразу после взрыва. Любой здравомыслящий человек на его месте так бы и поступил.

– Теперь будете выходить на связь с нами дважды в день и сообщать обо всем необычном. Главное – вести себя естественно… – Питер помялся, так как с трудом, представлял, какое поведение считает естественным Райан Уэсткотт. – Они не должны догадаться, что у вас возникли подозрения. Пока не заметили ничего необычного?

Немного подумав, Райан решил не рисковать:

– Сегодня я встретил женщину, которую определенно видел раньше. Вот только не припомню, хоть убейте, где и когда.

– Вот как? – Стирлинг помолчал, и Райан слышал, как он пыхтит трубкой, обдумывая услышанное. – Как ее зовут? Посмотрим, нет ли на нее чего-нибудь в компьютере.

– Лорен Уинтроп, – ответил Райан, уже ругая себя за то, что проявляет к Лорен излишнее любопытство. Ведь зачем он напросился на этот чертов ужин? Чтобы слушать бредни Тиббеттса о современном искусстве? Нет, только не это! Уж признайся самому себе, дружище: она тебя заинтересовала.

– Есть, но немного, – снова раздался голос Стирлинга. – Голубоглазая блондинка. Бегло говорит по-японски и по-французски. Отец – американец, служил дипломатом, умер двадцать два года назад. Мать – англичанка, вторично вышла замуж за Руперта Армстронга.

– Вот оно что, черт побери! Недаром мне показалось, что мы знакомы! – Райан победно захохотал, и Игги со страху полезла к нему под пиджак. – Лорен – вылитая мамаша, Каролина Армстронг.

Разумеется, Лорен была моложе, но сходство все равно бросалось в глаза. А не узнал он ее, очевидно, из-за прически: Лорен забирала волосы в тугой узел на затылке, Каролина же предпочитала классическую длинную стрижку «под пажа».

– При чем тут Каролина Армстронг?

– Ти Джи когда-то был от нее без ума. – Райан не стал уточнять, что Каролина морочила Гриффиту голову и не собиралась уходить от Руперта Армстронга. Фигурировать в «Справочнике дворянства» вместе с другими бездельницами было для нее важнее, чем любовь такого человека, как Ти Джи Гриффит, самостоятельно выбившийся в люди… Одним словом, стерва. Но Ти Джи ни к кому не был так привязан, как к ней.

– Интересно… Странно, что мы об этом ничего не знаем.

– Об их связи было известно только мне.

– Вы уверены? – недоверчиво спросил Стерлинг.

– Совершенно. Каролина не стала бы об этом болтать. Для нее не было ничего страшнее, чем потерять Армстронга.

– Вы с Ти Джи никогда не встречали Лорен в Марракеше?

– Никогда. Каролина Армстронг даже ничего не говорила о своих детях. Я всегда полагал, что с ними какие-то проблемы – наркотики или что-нибудь в этом роде. Когда мы с Ти Джи познакомились с Армстронгами, детей в Марракеше уже не было.

– Любопытно… – протянул Стирлинг, пыхтя трубкой.

– Что еще есть в компьютере про Уинтроп? – спросил Райан, удивляясь, почему она вызывает у него такой интерес.

– Она изучала живопись в Сорбонне. Сейчас копнем поглубже…

Райан терпеливо ждал. Он не знал, имеет ли Ми-5 доступ к банкам данных Интерпола и ЦРУ, но спрашивать не стал. Сотрудничая с британской разведкой по делу Барзана, он все равно оставался для нее чужим. Ми-5 всегда доводила до его сведения только строгий минимум информации, и это не могло не раздражать Райана, привыкшего к главным ролям.

– Сущие крохи, – послышалось в трубке. – Родилась в Лондоне, но жила в Японии, пока не умер отец. Вернувшись сюда, Каролина снова вышла замуж и переехала с детьми в Марракеш, где у Армстронга экспортный бизнес. А вот это странно: Лорен в отличие от большинства детей из состоятельных семей не посылали учиться в Англию или Швейцарию. Она посещала французскую школу в Марракеше, а потом… Еще одна странность: так и не доучилась!

– Как же она оказалась в Сорбонне?

– Наверное очень хорошо сдала вступительные экзамены. В этом случае можно обойтись и без свидетельства о среднем образовании… Ого! В двадцать три года она вышла за Осгуда Уинтропа, которому было тогда семьдесят лет!

– Денежный мешок?

– Как будто нет… Пара скромно жила в Париже, содержала небольшую галерею, где экспонировались акварели. Муж умер, почти ничего ей не оставив. Она переехала в Нью-Йорк, поселилась у женатого брата. Когда жена брата умерла от рака, он заболел, и Лорен пришлось содержать его, работая в ночном клубе для богатых японских бизнесменов.

– Почему же она бросила эту работу? У нее появились деньги?

– Похоже, муж перед смертью сделал вложение в недвижимость в Майами. Очевидно, это вложение в какой-то момент стало приносить большие дивиденды. На них Лорен смогла переехать сюда и принять участие в деятельности галереи.

– Понятно, – невесело сказал Райан и отключил телефон.

«Видимо, искусство для нее – всего лишь возможность вращаться в свете, – думал он, глядя в мокрую темень. – Где, как не в этом кругу, нащупать выгодного жениха? Дочка определенно пошла в мамашу…»

Когда Райан припарковал машину и поднялся к Лорен, вечеринка уже была в самом разгаре. В холле пентхауса Райан обратил внимание на мраморный пол и позолоченные кресла в стиле регентства. В том же французском стиле была выдержана и остальная квартира. Райан знал, что этот стиль принято связывать с Людовиком, только не мог припомнить, с которым. Недаром хозяйка этих хором много лет прожила во Франции.

Отвечая кивками на приветствия, он протиснулся к бару и заказал свой излюбленный двойной джин «Будлз» со льдом, а потом побрел по холлу в сторону роскошной гостиной, где хлопотали официантки в белых передниках. Его внимание привлекли два высоких зеркала в испанском стиле в восьмиугольных рамах с барочными хрустальными украшениями. Судя по всему, Лорен пошла в мать и в этом: без счета швыряла деньги на ветер.

Потягивая джин, Райан заглянул в библиотеку, где тоже трудилась прислуга, расставляя перед огромным диваном удобные кресла. Над резной каминной доской, украшенной купидонами, посылающими друг другу воздушные поцелуи, висело другое старинное зеркало.