Брестская крепость - Смирнов Сергей Сергеевич - Страница 17

После войны Махнач сначала работал сельским библиотекарем в одном из сел Минской области, а потом стал писать одноактные пьесы на белорусском языке, был принят студентом-заочником в Литературный институт имени Горькою в Москве и переехал жить в Минск, поступив на работу в редакцию.

Когда я предложил ему съездить в Брест, Махнач с радостью согласился. Редакция дала ему командировку, и два дня спустя они, как братья, обнялись с Матевосяном на брестской земле.

Трудно передать впечатление, которое осталось у нас от первого посещения Брестской крепости. Мы с Никоновой пристально наблюдали за Матевосяном и Махначем. С глазами, полными слёз, с нескрываемым душевным волнением они ходили по этим развалинам, поросшим травой и кустами, там, где тринадцать лет назад пролилась их кровь, где они потеряли столько боевых товарищей, где они так много пережили…

Вскоре после нашего приезда в крепости состоялась встреча бойцов и командиров Брестского гарнизона с участниками героической обороны 1941 года.

Несколько сот человек собралось на центральном дворе крепости в этот ясный августовский день 1954 года. Сюда пришёл кое-кто из жителей Бреста, приехали на машинах воины Брестского гарнизона — молодые солдаты первых лет службы, которые были ещё детьми в годы Великой Отечественной войны, и заслуженные офицеры-фронтовики, у которых на груди блестели боевые ордена и медали за Москву и Сталинград, за Будапешт, Вену и Берлин.

Люди расположились большим полукругом прямо на траве в центре крепостного двора. За их спинами высилось полуразрушенное, иссечённое пулями и осколками здание старой церкви, где когда-то помещался один из полковых клубов Брестской крепости. Суров и мрачен был вид этого массивного строения со стенами, сплошь искромсанными железом, с пустыми проёмами окон, со снесённым куполом, где на грудах слежавшихся камней уже зеленела трава и пробивался кустарник.

Слева высились кучи бесформенных развалин, справа, у слияния Мухавца с Бугом, виднелись остатки Тереспольских ворот и тянулись темно-красные кирпичные коробки разрушенных кольцевых казарм.

Тут же, на траве, поставили скамьи и длинный стол, за который сели несколько мужчин и женщин. Это были те, кто тринадцать лет назад пережил здесь, в стенах крепости, трагические и героические дни славной обороны.

Вместе с защитниками крепости сюда пришли дочь погибшего здесь командира батальона капитана Владимира Шабловского Таня, студентка местного медицинского техникума, и жены командиров — Аршинова-Никитина и Булыгина, которые в дни обороны находились со своими детьми в крепостных подвалах, ухаживая за ранеными. Сейчас все они живут в Бресте.

С напряжённым вниманием, со слезами на глазах слушали собравшиеся рассказ о грозных событиях 1941 года в крепости. Матевосян и Махнач говорили о подвигах своих боевых товарищей, об их стойкости и упорстве в неравной борьбе, о неукротимой ненависти к врагу и любви к Родине, помогавшей защитникам цитадели вынести все нечеловеческие трудности этой борьбы.

А потом по просьбе молодых воинов участники обороны повели их по развалинам крепости, показывая места, где сражались они в те памятные дни.

— Вот тут меня тяжело ранило, когда мы отбивали атаку фашистов, — говорил Матевосян, выходя на бетонный мост через Мухавец.

И люди как-то по-новому смотрели на этот мост, бок которого был разворочен снарядами и погнутые прутья арматуры торчали из бетона во все стороны. Они вдруг замечали и то, как выщерблена осколками его бетонная поверхность, и то, что перила его, сделанные из железных труб, на каждом метре пробиты десятками пуль.

— Вот здесь был отсек, в котором мы поместили своих раненых, — показывал Махнач, подходя к уже поросшим травой развалинам северной части казарм. — Сюда ворвался немецкий танк и начал давить всех, — добавил он.

И сразу хмурились лица молодых солдат, и невольно сжимались их кулаки.

Матевосян повёл большую группу бойцов к руинам большого здания. Здесь осталась лежать только высокая груда камней, но вокруг развалин ещё кое-где сохранились остатки старой бетонной ограды с толстыми железными прутьями прежней решётки. Укрываясь за этой оградой, Матевосян со своими бойцами огнём отбивал атаки автоматчиков. Но теперь ограда стала совсем низкой, с годами она ушла в землю, и через неё можно было перешагнуть. Все подошли к углу ограды.

— Тут стоял наш пулемёт, — показал Матевосян. — Мы вели отсюда огонь по окнам клуба, где засели фашисты. Я думаю, здесь в земле можно найти много патронных гильз.

Кто-то из солдат принёс лопату и принялся копать. И в самом деле, с каждым новым взмахом лопата выбрасывала позеленевшие от времени гильзы калибра наших пулемётов. Но здесь оказались не только гильзы.

Что-то смутно забелело в разрытой земле, и Матевосян, быстро нагнувшись, поднял какой-то предмет. То была часть человеческого черепа. Почти в самой середине кости чернело пулевое отверстие с зазубренными краями. Молча инженер смотрел на эту находку, и лишь лицо его заметно побледнело да чуть-чуть дрожала ладонь, на которой лежала кость.

— Кто-то из наших, — глухо проговорил он. — Фашисты своих хоронили в городе.

Он поднял голову и обвёл столпившихся вокруг него солдат глазами, в которых стояли слезы.

— Их тут, под камнями, много лежит, — дрогнувшим голосом сказал он.

Никто не ответил ему — все чувствовали, что слова сейчас не нужны. Но по лицам молодых солдат было видно, что все услышанное и увиденное сегодня надолго запало им в душу.

Когда все тесной толпой направлялись к машинам, ожидавшим солдат, старшина Борис Орлов, сверхсрочник, прослуживший здесь, в Бресте, после войны около десяти лет, рассказал о том, как однажды он встретил тут, в крепости, одного из её бывших защитников.

Было это в 1951 или 1952 году летом. Группа солдат под командой Орлова работала в западной части Центрального острова, когда, проскочив мост через Мухавец, в крепость въехала легковая машина — такси из города. Машина остановилась у Холмских ворот, и из неё вышел офицер. Сняв фуражку и озираясь по сторонам, он медленно пошёл вдоль казарм в сторону Тереспольской башни, неподалёку от которой работали солдаты Орлова.