След черной рыбы - Словин Леонид Семенович - Страница 24

— Садись! — Силов ногой пододвинул ему табурет. Макаров двигался механически. Сел.

— Ты его знаешь, — сказал Силов, — но боишься до смерти! А на милицию ты положил с прибором… Потому что милиция, по-твоему, во… — он похлопал себя по ушам. — Так? — Он не дал ему ответить. — Чего тебе нас бояться? Ты только его боишься! Больше никого… Так? Ну, давай-давай! У страха глаза велики — во какие!

— Какой страх? Какие глаза?.. Когда у меня мастерскую два раза поджигали! Требовали денег!

— И третий раз подожгут! И опять ты от них будешь откупаться… Так и будет, потому что ты — мудак, и не того боишься, кого следует! Если я за тебя возьмусь, ты у меня сразу будешь бедный! Тут же все краденое! Все — ворованное! — Силов показал вокруг себя. — Все это конфискуют. Я еще возьмусь за твой дом! Частный?!

Макаров не ответил.

— Живешь в «Нахалстрое»?

— Да.

— Там же все ворованное! Краденое… Построено без проекта, никем не утверждено… Тебе меня надо бояться, а не их. Завтра я приведу эпидстанцию, райинспектора! Ты у меня полетишь… Что сидишь? Встань! — он ударил ногой по ножке табурета, вроде как целя по ноге. — Я тебя так обую! Ты будешь гол как сокол… Ни в одну мастерскую тебя не возьмут. Тварь… Ты еще не знаешь, против кого пошел… Чем все это грозит… — Силов вдруг замолчал. Сказал, словно отходя: — Садись, ладно… Дети у тебя есть?

— Двое.

— Вот видишь! Тебе о них думать надо! Родители есть?

— Мать…

— Закури, Григорий, — Силов достал сигареты. Макаров еще не отошел от обрушившегося на него натиска.

— У меня есть… — Он полез в карман, достал мятую дешевую пачку.

— Мать пожилая? — Силов так же напористо раскручивал его теперь уже в обратную сторону. — Как у нее со здоровьем?

— Какое уж здоровье? Восемьдесят четыре года…

— Представляешь, что с ней будет, если ты сядешь… Прикури! — Силов достал зажигалку.

Макаров прикурил, на глазах у него показались слезы, он постарался незаметно смахнуть их ладонью. Силов нагнулся к нему, сказал ласково:

— Давай по-хорошему! Ты нам сделаешь раз хорошо, мы тебе сто раз сделаем… Откуда он, тот мужик? На базаре работает?

Макаров поколебался, сказал чуть слышно:

— Рыбак…

— Писать мы не будем! Только ты знаешь и я! Больше никто! Он твой сосед? Тоже из «Нахалстроя»?

Макаров вздохнул:

— Он в Чапаевских тупиках живет.

— А фамилия?

— Не знаю. Больше я ничего не знаю… — Макаров заплакал.

Силов достал из блокнота фотографию Баларгимова:

— Похож?

— Это он.

Силов спрятал фотографию, тронул его за плечо.

— Извини! Из твоего ружья убили человека… У меня не было другого выхода.

Макаров его не слышал: за собственную жизнь он бы не дал теперь и ломаного гроша.

— Их даже милиция боится! Они все вооружены… И по одному не ходят. Им убить человека ничего не стоит! А этот… Он Хозяин Берега! Садык…

Шумел небольшой базарчик. Тянуло дымком шашлычной.

Тура и Силов подошли к телефону-автомату, Саматов поискал в карманах монету.

— Есть? — нетерпеливо спросил Силов.

— Вот…

Тура, однако, не спешил набрать номер. Он что-то увидел за спиной Силова.

— Осторожно оглянись… — сказал Тура. — Там, у будки грамзаписи… Трое!

Прикуривая, Тура, как бы невзначай, поменялся местами с Силовым.

Силов увидел людей, на которых показывал Тура. Тура пояснил:

— Помоложе — это Кадыров, начальник Рыбоинспекции… Рядом — Кулиева. Ее муж — Умар Кулиев, приговорен к расстрелу. В день моего приезда она и убитый Пухов хотели со мной поговорить, но что-то им помешало… Тут есть одна деталь.

— Я внимательно тебя слушаю…

— Умар Кулиев охотился именно на этого Кадырова. А вместо него убил молодого рыбоинспектора Саттара Аббасова и сжег Рыбоинспекцию.

— А третий?

— Похоже, это ее отец… Или отец Умара!

— Интересно, что могло их свести вместе? — заметил Силов.

— Этого я не знаю… — взглянул на часы. — Но я бы не хотел откладывать визит к Баларгимову…

Автобус-катафалк в это время заслонил улицу.

— Фу ты! — сказал Силов. — Хоть и говорят: увидишь похороны — это к счастью…

— Ну, насчет здешних катафалков я тебе все объясню… Я хочу знать, что свело вместе жену Умара Кулиева и рыбоинспектора Пухова перед его гибелью.

Автобус двинулся. Люди у будки звукозаписи в это время закончили разговор: Кадыров направился к своей машине, стоявшей у тротуара, а жена Умара Кулиева подняла глаза и увидела напротив у автомата Туру и Силова.

Тура и Силов увидели, как Кулиева дернула старшего из мужчин за локоть, что-то сказала — оба тут же двинулись к выходу.

— Похоже, на этот раз Кулиева вовсе не расположена с тобой общаться… — тонко подметил Силов.

— Ну, что ж… Отложим до следующего раза! — Саматов набрал номер.

— Алло! — На том конце провода был Хаджинур Орезов.

— Это — Саматов! Удалось что-нибудь?

— Да, есть… — Орезов принялся объяснять. — В «Нахалстрое» несколько «Жигулей» морковного цвета.

— А в Чапаевских тупиках?

— Всего один.

— Владелец?

— Машина записана на женщину. Никто ее никогда за рулем не видел.

— Так…

— По доверенности ездит ее родственник.

— Ты установил его?

— Вы его знаете. Баларгимов Садык!

— Понятно, — Тура отнес трубку от рта. Сказал Силову: — Это Баларгимов…

— Тура! — Силов сжал его руку. — Его надо срочно брать! Он убил Сейфуллина из ружья, которое отобрал у Макарова… А в дело сунули справку, что ружье всегда числилось за Сейфуллиным.

Тура подумал. Потом сказал в трубку:

— Телефон у Баларгимова есть?

— Минуту. Вот: 4-11-16.

— Никуда не уходи. Я сейчас проверю, дома ли он. Дежурному скажи, чтобы весь личный состав был на месте. Будет работа.

— Вас понял, — сказал Орезов.

Тура набрал номер квартиры Баларгимова. 4… 11… 16… Послышались гудки…

Перед гаражом, во дворе у дома Баларгимова, двое школьного возраста мальчиков заканчивали мыть белого цвета «Волгу». Они протирали ее марлей. Постепенно машина принимала вид обихоженной.

В открытые ворота гаража виднелась и вторая машина — морковного цвета «Жигули».

За углом, поодаль, жена Баларгимова — рельефная, полноватая особа — развешивала на веревке стиранное белье — простыни, пододеяльники, наволочки.

Школьники работали шустро.

Баларгимов следил за ними, стоя на крыльце.

Когда ребята освободились, подошли к крыльцу, он вытащил из кармана несколько купюр, дал им. Потрепал каждого по плечу. Потом сказал:

— Возьмите канистру, заправьте…

Один из школьников тут же открутил крышку бака, другой притащил канистру из гаража. Оба принялись заправлять машину.

В эту минуту в доме зазвенел телефон.

Баларгимов выразительно посмотрел на жену — она оставила белье, прошла в дом. Взяла трубку.

— Алло!.. — послушав, она кивнула головой. — Сейчас позову. — Она положила трубку рядом с аппаратом и вышла на крыльцо.

— Тебя спрашивают, — крикнула она мужу.

— А кто?

— Он сказал: «приятель»!

Баларгимов прошел в дом, поднял ожидавшую его трубку.

— Слушаю…

В трубке звучали гудки, Баларгимов опустил ее на рычаг.

Жена тревожно взглянула на него:

— Что там?

— Гудки… — Взгляды их встретились. — Как он спросил? — уточнил Баларгимов.

— «Садыка можно?» Может, он не расслышал?

— Может. А голос какой?

— Голос?.. Мне показалось незнакомый… — она неопределенно пожала плечами.

Баларгимова это озадачило. Он вышел во двор, открыл дверцу машины. Между передними сиденьями, закрытая куском брезента, находилась рация.

Баларгимов включил ее.

Рация донесла свист и сипение эфира, потом послышалась перекличка патрульных машин и дежурных.

Большинство переговоров шло невнятно, через помехи.

— «Пальма», «Пальма»… Я сто сорок пятый. Пусть семнадцатая подъедет к кафе «Фируза». Там пьяный… Прием…

Баларгимов хотел уже отойти, когда внезапно одно из сообщений привлекло его внимание.