След черной рыбы - Словин Леонид Семенович - Страница 23

Вдоль бортов лодки тянулись серебристые «сигары».

Сделав два-три круга, Русаков выключил двигатели — плавно опустив нос, лодка вернулась на место.

— Игрушка, — сказал Миша Русаков, выбираясь из лодки. — Ни один милицейский катер не догонит. А это дополнительные баки с горючим. — Русаков ткнул в «сигары». — В прошлом году у браконьеров конфисковали. — Русаков накрыл лодку маскировочной сеткой.

— Миша, — сказал Тура, — там у меня в машине кассеты и кое-какие документы. Ты сейчас возьмешь их и положишь подальше.

— Не беспокойтесь, — Миша улыбнулся.

— Ты должен вернуть их только мне или моему заместителю Силову. И никому ни слова. Даже Гезель. Ей сейчас вредно волноваться…

— Все будет в полной сохранности, Тура Саматович… — Он помолчал. — По убийству Пухова ничего нового?

Облака начали рассеиваться. С моря приближалось небольшое судно, похожее по классу на «Александра Пушкина». Оно словно передвигалось в кипящей воде.

— Это «Варяг» Рыбнадзора. — Миша простился за руку. Он все понял. — Не беспокойтесь. Все будет в полной сохранности.

На столе в кабинете Силова лежало несколько охотничьих ружей.

Напротив майора, у стола, сидел уже знакомый инфантильного вида мужчина — брат убитого Сейфуллина. Рядом, закрыв рукой лицо, маялась вдова рыбака. Поодаль сидели двое понятых. Вдова не участвовала в разговоре, время от времени подносила к глазам промокший носовой платок.

— Это вдова и брат погибшего Сейфуллина, — представил их Силов вошедшему к нему в кабинет Саматову.

— Мы знакомы, — кивнул Тура.

— Значит, вы уверены, что одно из этих ружей действительно принадлежало вашему брату… — уточнил Силов.

— Да, — не очень уверенно сказал Сейфуллин-брат.

— И вы его опознали…

— Вот это, — Сейфуллин показал на одно из ружей.

— У вас нет сомнений? Это действительно оно?

— Я его сразу узнал! «Тулка», ремень плетеный… Мне расписаться?

— Да… И вы тоже!

Понятые с опаской поставили свои подписи, осторожно удалились.

Силов продолжал докапываться до сути:

— Он его в магазине купил?

— По-моему, с рук… — Сейфуллин посмотрел на вдову. Та закрыла глаза, откинулась к спинке стула.

— Сейчас я вас отпущу, — сказал Силов. — Давно он его приобрел?

— Года два назад…

— И часто им пользовался?

— Нечасто… — промычал брат Сейфуллина. — Но бывало…

— И все на качкалдаков? Один? Или тоже с Баларгимовым?

Родственники молчали, не зная, что ответить.

— Мы допросили соседей, знакомых… Никто ничего не слышал о нем как об охотнике… Главное, в доме у вас нет боеприпасов…

Сейфуллина показала рукой, что ей плохо. Силов поднялся, налил из графина воды, поставил перед вдовой.

— Похоже, вы тоже впервые слышите об охоте… — Сейфуллин потом помог вдове брата подняться.

— Как же все-таки вы жили? — Силов проводил их до двери. — На вашу зарплату воспитательницы? Муж нигде не работал… Машину приобрел, мотоцикл…

Они уже собирались уходить, когда Силов спросил:

— Он иногда предлагал осетрину соседям… Иногда икру… Он, случайно, не браконьерствовал?

— Нет, нет… — Сейфуллина пошатнулась. — Мне плохо…

Сейфуллины вышли.

Когда дверь за ними закрылась, Силов положил руку на ружье, которое брат Сейфуллина опознал.

— Это, действительно, ружье, поднятое со дна. И из него, действительно, убит Сейфуллин. И по справке, которую дали Буракову, оно ему и принадлежит… Только справка эта липовая. В действительности оно числится за другим охотником. Они все врут! Никакой охоты не было. Ты видел судимости Баларгимова? Начиная с неподчинения патрулю и кончая разбоем. Его дважды подозревали в убийствах и дважды выпускали ввиду недостаточности доказательств. Буракову надо было с самого начала взять его под стражу.

Тура спросил:

— Известно, кому принадлежало раньше ружье?

— Да! Он работает в «Металлоремонте» на базаре. Григорий Макаров… Там у него своя будка.

Тура и Силов шли по скучному, почти пустому базару.

Только в одном месте, где торговали шашлыком и варили плов, толпился народ.

Здесь висели зимние дыни в плетеных корзинах, на прилавках лежала курага, кишмиш.

Продавцы были узбеки. Сбоку стояло несколько рефрижераторов со знакомыми обоим — Туре и Силову — государственными номерами.

— О-о! — удивился Силов. — Мы почти дома!

Один из продавцов увидел Туру, оставил дела, с широко раскрытыми для традиционного объятия руками двинулся навстречу.

— Тура-джан! — Они обменялись привычными по правилам узбекского этикета вопросами о здоровье, о близких.

Силов тоже приблизился:

— Ассолом-алейкум…

— Это наш земляк, мой друг… Силов, — представил его Саматов.

К Силову потянулись с объятиями. Лишь один из приезжих, стоявший поодаль, спросил недоуменно у Туры:

— Какой же он земляк? Он русский…

— Он больше узбек, чем ты, — сказал Тура. — Его отец мальчишкой приехал в Джизак во время войны, он вырос в узбекской махалле…

Силов ничего этого не слышал. Он обнимался с земляками, повторяя традиционные приветствия:

— Яхшими сиз? Болалар, чокалар яхши ми?

И его тоже приветствовали по обычаю:

— Яхшими сиз? Омоми сиз?

К ним подошли другие земляки, кто-то уже вытирал тряпкой стол, пододвигал стулья, обнимал за плечи. Силов вполголоса сказал Туре:

— Пока ты тут с нашими земляками, я зайду к Макарову в «Металлоремонт».

— Хочешь один?

— Вдвоем, может статься, мы даже помешаем друг другу…

Металлоремонтная мастерская находилась тут же, у входа в базар — небольшая, как большинство заведений кустарей: крошечный уголок для заказчиков перед квадратным окошком у входа и тесное помещение за перегородкой с обязательным верстаком, тисками и напильниками.

Макаров — хозяин мастерской немолодой, с капризным брезгливым лицом, в очках, с подвязанными дугами, в кепке и фартуке — что-то насвистывал, нагнувшись над верстаком.

Вокруг в беспорядке были наброшены зонты, портфели, сумки.

За окошком для посетителей было пусто.

Силов появился без стука, сразу тяжело прошел за перегородку.

— Здорово, друг!..

Увидев незнакомого человека, Макаров прекратил насвистывать, снял очки, взглянул вопросительно.

— Уголовный розыск водной милиции, — Силов, не разворачивая удостоверения, чуть приподнял его над верхним карманом. — Макаров?

— Да. Григорий Андреевич.

— Майор Силов, — он подал руку. — Меня интересует двухствольное охотничье ружье № 141917… Вот это, — он показал фотографию. — Ваше?

Макаров повертел в руках фотографию.

— Мое.

— Можете доказать? — спросил Силов.

Макаров выключил горелку, полез в ящик стола, поискал среди каких-то бумаг.

— Вот! — он достал паспорт на ружье, передал Силову.

— Где оно? — Макаров замялся.

— Дали кому-нибудь? — Макаров молчал. — Подарили? Продали?

— Да, если б продал…

— Сам отдал?

— Тут не захочешь, а отдашь… Когда ты один, а их кодло. Вышли из машин, остановили, смеются: «На охоту что ли собрался?»

— Где это было?

— За метеостанцией…

— А дальше?

— Один говорит: «Одолжи, говорит, ружье пострелять. Постреляю — отдам…»

— Ну?

— До сегодняшнего дня все стреляет!

— И сколько уже прошло?

— Полгода…

— Кто он?

— Откуда я знаю? Охотник или рыбак…

— На машине он был?

— Да.

— А какая у него машина? — Макаров пожал плечами.

— Врешь! — Силов сразу понял. — Ты знаешь его…

— Откуда!

— Тут все рыбаки, охотники друг друга знают! Подумаешь, акватория!

— Не знаю.

С улицы кто-то вошел. В окошко потянулась чья-то рука с чайником.

Силов подошел к окошку.

— Перерыв, гражданка, — захлопнул деревянную створку.

Кто-то недовольно зашлепал к выходу.

— Ну-ка, запри дверь! — Силов обернулся к Макарову.

— Зачем?

— Я сказал: закрой! Быстро!

Макаров на заплетающихся ногах подошел к входной двери, запер ее, вернулся к верстаку.