След черной рыбы - Словин Леонид Семенович - Страница 22

Внизу ящики сноровисто переносили в рефрижератор.

Силов и Тура в «Ниве» гнали по городу.

Утро выдалось пасмурным, но на дороге наблюдалось оживление. Шли в школу дети. На перекрестке молодая мама смотрела, как два ее малыша с портфелями перебегают дорогу. Видимо, дальше она их уже не провожала.

Саматов подъехал к перекрестку в глубине «Нахалстроя».

Тупик был пуст. Они еще постояли у таблички «2-й Чапаевский тупик».

— Здесь я его потерял, — сказал Тура.

При свете дня Второй тупик Чапаева выглядел грязным рядовым мостиком в клоаке гигантского, безобразно раскинувшегося «Нахалстроя».

Грубо раскрашенные заборы, сооруженные из подручных средств, не использованных в строительстве барачных гнезд и сараев. Узкий цементированный тротуарчик с навечно оставленными при его создании вмятинами чьих-то сапог.

— Морковного цвета «Жигули»… — повторил Силов. — Не бери в голову, Тура! Я пошлю Орезова. Если машина зарегистрирована, в ГАИ должны знать…

Тура кивнул. Заметил устало:

— Сейчас заедем ко мне…

Тура и Силов подъехали к дому Туры.

Улица была пуста.

Тура запер машину, направился к крыльцу. Силов шел за ним. Они несли с собой документы, изъятые на Сажевом комбинате, кассеты в прозрачном целлофановом пакете, магнитофон.

У дома Тура достал ключи и остановился.

На дверной ручке что-то висело. Тура снял и подержал на ладони, рассматривая. Это был маленький, размером с носовой платок, полотняный мешочек.

— Что это за ерунда? — спросил Силов.

Тура перебросил мешочек Силову, тот легко поймал его.

— Начальник Рыбнадзора Кадыров объяснил мне — это здешняя черная метка… Предупреждение о смерти. Тут у каждого по десятку таких… — Тура открыл дверь.

Они прошли в комнату. Тура включил свет. Поднял со стола сюзане. На столе живописно возвышались бутылки с водкой в окружении азиатской снеди — помидоров, сушеного мяса, лепешек, конской колбасы.

— С тобой не поужинаешь, так хоть позавтракать, — устало сказал Силов.

— Сам виноват! — улыбнулся Тура. — Я тебе предлагал другую программу…

В служебном кабинете Саматова, кроме него, был еще Бураков, которому Тура продемонстрировал полученное им накануне предупреждение.

Черная метка браконьеров — полотняный мешочек — лежала рядом на столе…

— Ну для чего они грозят нашему брату? — раздумчиво спросил Тура.

— Для чего? — Бураков взял мешочек в руки. — А для того, чтобы мы не забывали, что не вся здесь власть принадлежит нам. В порядке, так сказать, общей дисциплины…

— Не понял… — сказал Тура. — Напугать меня этим не напугаешь, может, обычное хулиганство?

Вошел Силов. Бураков положил метку на стол.

— Сделали это не дети. Дети уже спали. Тактика упреждающих ударов, — рассудительно заметил Бураков. — Легонечко так вам по носу дали. Полезете дальше — они вам найдут укорот серьезнее…

— Ну, хорошо… Там, в дежурке, телеграммы прокурору Бассейна и в управление милиции по поводу приостановленных отправок рыбы Сажевым комбинатом… Проверь, чтобы срочно передали…

— Я проверил. Их уже отправили… Бураков вышел.

Раздался телефонный звонок.

— Довиденко на линии… — Гезель открыла дверь. — Товарищ подполковник…

Тура снял трубку.

— Слушаю!

— Привет, дорогой! — Необычайно сердечно пропел Довиденко.

Тура щелкнул пальцами, привлекая внимание Силова. Отгородившись ладонью от мембраны, шепнул:

— Прокурор области…

Саматов включил тумблер — голос Довиденко раздался в динамике под потолком.

— Тебе не икается? Все утро тебя вспоминаем… Дело вот в чем! Прохвост этот — Вахидов — от всего отказался! А, может, кто-то его надоумил…

— Да-а… Хорош гусь, — Саматов подмигнул Силову.

— Надо ехать в обком — исключать из партии, а он одно твердит: «Наболтал лишнего начальнику водной милиции, чтоб отпустили!..» А у него, как ты знаешь, куча детей… Первый пожалеет, не исключит подлеца! А коммуниста — как посадишь?! С партбилетом!

— Что ты предлагаешь? — спросил Тура. Довиденко прокашлялся.

— Есть только один выход… Вахидов говорит, что ты записал его показания на пленку… Дай мне свозить эту запись в обком. Мы бы его быстро приперли, прохвоста. Представляешь?

— Представляю, — сказал Тура. — Беда в том только, что ничего не записалось… — Он объяснил. — Магнитофон импортный, портативный — в левом углу у него панель с кнопкой. Надо их вместе нажимать. А я — только панель.

— И ничего-ничего не записалось? — недоверчиво спросил Довиденко. — что-нибудь-то получилось? Мы тут в лаборатории доведем все до ума!

— Магнитофон вообще не работал на запись! Только Вахидову говорить об этом не надо, — Саматов мигнул Силову. — Пусть думает, что пленка эта существует!

Силов показал большой палец: «молодец, Тура!».

— Ну, конечно. Я ему ничего не скажу… — Довиденко был разочарован. — Но это сильно все усложняет. Я послал людей на холодильник и в аэропорт. Там никто не знает про отправки Сажевого комбината, которые ты переписал. И рыбы никакой нет. Обыскали все холодильные камеры… Груза такого никто не видел…

— Странно, — угрюмо сказал Тура.

— Вот и мне тоже показалось странным, — продолжал Довиденко. — В амбарных книгах отсутствуют страницы… Охрана молчит. Ну, ладно, будем разбираться…

Саматов положил трубку.

Они помолчали.

Тура открыл сейф.

Он внимательно всмотрелся в порядок, в котором находились бумаги. Что-то вызвало его подозрение в том, что в сейф в его отсутствие кто-то заглядывал. Тура снова внимательно оглядел запор, мастичную печать, покачал головой.

Разогнутую скрепку, которую он оставил сверху на папке с бумагами, Тура нашел на дне сейфа.

Он вышел в приемную.

— Гезель, кто-нибудь входил в кабинет без меня? — Она подняла на него чистые глаза:

— При мне никто, товарищ подполковник…

За спиной Гезель стоял дежурный Веденеев. Саматов внимательно взглянул на него. Дежурный отвел глаза.

— Теперь они будут охотиться за кассетами, чтобы их уничтожить, — сказал Силов, когда Тура вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Уже охотятся, — Тура кивнул на сейф.

— Показания Вахидова нужны, — подытожил Силов, — чтобы их уничтожить. А потом Вахидов замолчит… Нет, я ни в чем не подозреваю наших коллег…

— Кто-то плотно прикрывает сверху этот браконьерский картель, — сказал Тура. Потом спросил: — Ты сейчас занят?

— У меня Сейфуллины…

— Хорошо, работай… Я знаю, где кассеты будут в сохранности…

Тура оставил «Ниву» на набережной, вышел из машины, направился в сторону мола.

Темная тяжелая бирюза тянулась сквозь горизонт, сквозь облака пробивалась узкая щелочка света.

Море было спокойно.

Водоохранное судно «Александр Пушкин» покачивалось на зыбкой воде.

Сквозь стекло рубки была видна черная курточка капитана Миши Русакова. Миша словно отбивал поклоны — фуражка его то появлялась в стекле, то вновь исчезала. Он драил необычного вида лодку, пришвартованную к борту «Пушкина».

— Миша, — позвал Саматов. Он не слышал.

— Миша Русаков! Капитан! — «Капитан» Русаков сразу услышал.

— Здравствуйте, товарищ подполковник! — смешные, как у моржа, усы затопорщились. Он подошел к Туре, убирая мокрые ладони и подставляя для пожатия сильные загорелые предплечья. — На судне полный порядок, — он полушутливо бросил руку к фуражке.

— Не сомневаюсь. Что там за агрегат у тебя? — Тура неожиданно заинтересовался длинной затянутой брезентовым чехлом лодкой, колыхавшейся рядом с бортом «Александра Пушкина». — В прошлый раз, по-моему, ничего похожего тут не было…

Миша кивнул.

— Это Кадырова, начальника рыбной инспекции. Я за ним приглядываю. Хотите, покажу в действии?

Русаков спрыгнул в лодку, отвязал цепь, движения его были быстры и четки. Один за другим он завел опущенные за корму лодочные моторы — взревев и почти вертикально задрав нос, лодка пулей выскочила в залив, оставляя за собой пенистый след.