Гай Мэннеринг, или Астролог - Скотт Вальтер - Страница 39

И настали тогда

Счастья райские дни.

Но теперь когда жизнь героев нашего романа потекла совсем тихо и мирно и, пожалуй, перестала быть занимательной для читателя, мы оставим их на время и займемся человеком, которого мы знаем только по имени, но чья жизнь интересна для нас уже тем, что полна злоключений и всевозможных превратностей судьбы.

Глава 21

В. Браун - я не хочу даже произносить полностью это трижды несчастное имя - с самого детства был мячиком в руках судьбы. Но природа одарила его такой эластичностью, что от каждого удара он только подпрыгивал еще выше прежнего. Это был человек высокого роста, мужественный и энергичный. Черты его лица соответствовали его характеру; хотя и не совсем правильные, они выражали ум и какую-то большую доброту, а когда он вдруг воодушевлялся или начинал говорить, лицо его становилось даже красивым. Манеры его выдавали в нем военного; в армию он поступил добровольно и дослужился уже до чина капитана, так как новый начальник, назначенный на место Мэннеринга, старался загладить несправедливость своего предшественника к Брауну. Но это повышение по службе, так же как и освобождение из плена, произошло уже после отъезда Мэннерпнга из Индии. Вскоре и Браун должен был покинуть эту страну, так как полк его был отозван на родину. Приехав в Англию, он прежде всего стал справляться о том, где находится семейство Мэннеринга. Узнав, что полковник уехал с семьей на север, он отправился вслед за ним с намерением увидеть Джулию. Не зная о том яде подозрений, который был влит в душу полковника и смутил его покой, Браун смотрел на него как на человека, не заслуживающего уважения; в его глазах Мэннеринг был просто аристократом, который деспотически использовал свое положение начальника, чтобы лишить его производства в чин капитана, вполне им заслуженного. Браун был уверен, что полковник сам вызвал его на ссору, не найдя для этого более веской причины, чем те знаки внимания, которые он оказывал молоденькой девушке с ведома и разрешения ее матери. Поэтому он и решил, что не отступится от своих намерений до тех пор, пока не услышит отказа из уст самой Джулии: полагая, что виновником его тяжелого ранения и плена был Мэннеринг, он считал себя свободным от обязательств чести по отношению к нему.

Как все сложилось и как потом его ночные свидания с Джулией были обнаружены Мэннерингом, читатель уже знает.

После этого неприятного происшествия капитан Браун уехал из гостиницы, где он проживал под именем Досона, и все попытки полковника Мэннеринга выследить и узнать, кто был загадочный незнакомец, ни к чему не привели. Но Браун твердо решил, что никакие преграды его не остановят и не заставят отказаться от своего плана, пока Джулия оставляла ему хоть луч надежды.

Чувство ее к нему было настолько велико, что она не в состоянии была его скрыть, и со всей энергией романтически влюбленного юноши он решил не отступать. Но надо думать, что читателю будет интересно узнать мысли и намерения Брауна из его собственного письма к его закадычному другу капитану Деласеру, швейцарцу, с которым они вместе служили в полку.

ОТРЫВОК

Напиши мне поскорее, милый Деласер. Помни, что полковые новости доходят до меня только через тебя, а мне очень хочется знать, чем кончилось дело Эйра и произвели ли Элиота в майоры. Успешно ли идет набор?

Нравится ли молодым офицерам военная жизнь? О нашем друге, подполковнике, я тебя не спрашиваю: проезжая через Ноттингем, я видел, как он наслаждался там семейным счастьем. Как это хорошо, Филипп, что даже на долю таких бедняг, как мы с тобой, когда-нибудь достанется отдых между полем сражения и могилой. Только бы дорогою нас не настигли болезнь, свинец или сталь и перенесенные нами тяготы не дали себя почувствовать раньше времени! Старый солдат в отставке всегда пользуется любовью и уважением среди молодых. Время от времени он ворчит себе под нос, но ему-то можно и поворчать. Если какой-нибудь адвокат, или врач, или священник вздумает вдруг жаловаться на то, что ему не везет в жизни, все на него сразу накинутся и скажут, что он сам не сумел как надо взяться за дело. Но если даже самый захудалый вояка, способный только повторять за бутылкой вина уже всем известную историю о давнишней битве и о своих подвигах, начнет трясти седой головой и с негодованием говорить о том, что ему предпочли какого-нибудь молокососа, то он неизменно встречает сочувствие. А мы вот с тобой, Деласер, оба иностранцы, поэтому, даже если бы я и мог доказать свое шотландское происхождение, англичанин никогда не признает меня за своего земляка, - мы можем похвалиться только тем, что заслуженно получили свой чин, завоевав шпагой то, чего при нашей бедности купить бы мы никак не сумели. Англичане - мудрый народ. Восхваляя самих себя и как будто принижая этим все другие нации, они, по счастью, оставляют нам разного рода ходы и выходы, которыми мы, простые чужеземцы и не такие баловни судьбы, как они, можем достичь подобного положения. Таким образом, они в каком-то отношении похожи на того хвастливого хозяина, который долго распространяется о необыкновенном вкусе и запахе зажаренного им шестилетнего барашка, гостеприимно угощая им всю компанию. Короче говоря, ты, пустившийся искать счастья из-за чрезмерной гордости своей семьи, и я, попавший в армию из нужды, - мы оба можем утешаться мыслью, что если мы и не будем дальше продвигаться по лестнице чинов, то это не столько из-за того, что кто-то нам преградил дальнейший путь, сколько из-за того, что у нас попросту нет денег на дорогу. И если ты можешь убедить молодого Вайшеля вступить в наши ряды, то пускай он покупает себе офицерский патент, пусть живет разумно, выполняет свои обязанности, а в том, что касается продвижения по службе, положится на судьбу.

Но ты, вероятно, горишь нетерпением узнать, чем кончились мои романтические скитания; я писал тебе, что решил несколько дней побродить пешком по Уэстморлендским горам вместе с Дадли, молодым английским художником, с которым я познакомился. Это очень талантливый юноша; он и хороший художник и прекрасный собеседник. К тому же он отлично играет на флейте. И надо сказать, что при всех его талантах у него нет ни малейшего самомнения и он очень скромен. Вернувшись из этой прогулки, я узнал, что неприятель произвел рекогносцировку. Хозяин гостиницы сообщил мне, что лодка мистера Мервина появилась на нашей стороне озера и что в ней находился какой-то незнакомец.

- Кто же это был? - спросил я у него.

- Да смуглолицый какой-то и, видно, из военных, они величали его полковником. Господин Мервин так допрашивал меня, будто судить собирался. Я сообразил, в чем дело, мистер Досон (я писал тебе, что это мое вымышленное имя), и ни словом не обмолвился насчет ваших ночных прогулок по озеру. Такие вещи не в моем характере. Сам не гуляешь, так по крайней мере другим не мешай, а мистер Мервин такой дотошный, как прицепится ко мне, чего это ради мои гости к его дому на лодке подъезжают, хотя смотреть им там нечего. Ну, так пускай сам спрашивает, а причем здесь Джо Ходжиз?

Теперь ты видишь, что мне больше ничего не оставалось делать, как расплатиться с Джо Ходжизом и уехать отсюда или же, напротив, посвятить его в мою тайну, но этого я вовсе не хотел. К тому же я проведал, что наш cidevant [t28] полковник, который теперь в отставке, уезжает совсем в Шотландию и увозит с собой мою бедную Джулию. От людей, приехавших за его багажом, я узнал, что он обосновался на зиму где-то в Вудберне, в *** графстве, в Шотландии. Он теперь насторожен, и поэтому не надо давать ему повода для тревоги, пускай себе спокойно занимает свои позиции. А тогда уж, господин полковник, берегитесь, у нас с вами старые счеты!