Русские на Эвересте. Хроника восхождения - Мещанинов Дмитрий - Страница 24

В котомке, что заменяла Мысловскому рюкзак, оказались заветные камни с вершины Эвереста (даже в этой ситуации он не расставался с ними). Балыбердин уверял, что, отдохнув немного, сходит за оставленными под вершиной рюкзаком и кошками. Кошки, которые принесли им из пятого лагеря, надевать категорически отказались, объясняя, что их лишь одна пара.

Подышав кислородом и немного подкрепившись, Балыбердин и Мысловский явно приободрились, повеселели, почувствовали себя вполне «на уровне».

– Подумайте, ребята, сможете пока спускаться сами? – спросил Бершов.

– Давайте, – ответил Балыбердин, поняв, что стоит за этим вопросом, и добавил, – до вершины часа три-четыре ходу.

В это трудно поверить. По расчетам Бершова и Туркевича встреча с первой штурмовой двойкой произошла где-то на 8750. Скорее всего у Балыбердина при его бескислородном пайке сместились понятия времени и пространства.

21.35. В базовом лагере, который уже несколько часов был в полном неведении относительно того, что происходит наверху, раздался голос Туркевича:

– Евгений Игоревич, мы дали им кислорода и накормили. До вершины полтора-два часа ходу…

– База! База! Я – группа один. В моей рации кончается питание... Отвечайте быстро. Ребята хотят идти на вершину. Мы чувствуем себя нормально, спустимся самостоятельно. Можно им идти?.. – добавил Балыбердин.

– Нет! – категорически перебил его Тамм.

– Почему нет? Сейчас луна светит и ветер стих. Мы быстро догоним ребят, – закричал Бершов, выхватив рацию у Балыбердина.

В этот момент по закону подлости село питание. Ответа руководителя экспедиции они не услышали. Евгений Тамм, который все последние часы не мог оторвать глаз от далекого предвершинного гребня, судорожно размышлял:

– Действительно, почему нет? Надо подумать, но все время мешает, просто давит мысль, что связь опять может прекратиться... Допустим, они спускаются в пятый лагерь, а там ещё двое. Шесть человек в маленькой палатке. Двое из них предельно уставшие и беспомощные. Это не отдых, перед тем как одним продолжать долгий спуск, а другим идти на штурм. А кислород! Хватит ли его? К счастью, рация у Балыбердина ещё работала, и из неё донесся вопрос Тамма:

– Сколько у вас кислорода?

– По триста атмосфер на каждого, – тут же ответил Бершов.

– Хорошо... Идите... – после некоторой паузы послышалось из эфира.

Разрешение базы на ночной штурм Эвереста получено. Но последнее слово за Балыбердиным и Мысловским – таковы законы альпинизма. Выходя на помощь, Бершов и Туркевич прекрасно понимали, что от них во многом зависела судьба товарищей. Теперь их собственная спортивная судьба находилась в руках тех, кому они вовремя пришли на помощь.

Балыбердин и Мысловский уверяли, что чувствуют себя нормально и смогут понемногу идти вниз. Они не могли не понимать, что придется нелегко, но лишать Бершова и Туркевича их последнего шанса покорить вершину, до которой оставалось всего ничего, не могли.

21.40.   Бершов и Туркевич пошли вверх. За время вынужденной стоянки пальцы рук и ног окоченели – приходилось разогревать их на ходу. Вскоре увидели на снегу кошки Балыбердина, чуть дальше, за предвершинной скалой – его рюкзак. Преодолели сложный скальный участок. Вышли на острый гребень, показалась зазубрина южной вершины Эвереста. Начался снежный взлет. Поставив расход кислорода на максимум – четыре литра в минуту – в хорошем темпе друг за другом они устремились к уже близкой цели.

22.25. Вершина. Михаил Туркевич стал 114-м покорителем Эвереста, Сергей Бершов – 115-м.   Сняли обледеневшие варежки и пожали друг другу руки. На более бурные эмоции не хватало сил. Взглянули на часы – подъём от места встречи с первой штурмовой двойкой занял всего сорок пять минут.

Заветная, голубоватая в лунном свете вершина похрустывала под ногами. Временами восходителей накрывали снежные облака, и они оказывались в кромешной мгле. Прикрепили к концу дюралевой треноги вымпелы со значками. Туркевич привязал свой пустой баллон к оставленному первой двойкой. Сняли маски, чтобы вздохнуть воздух на самой макушке планеты.

Попробовали сообщить о своей победе руководству экспедиции. База не ответила. Видно снова село питание. Уже после спуска радист экспедиции Юрий Кононов расскажет, что внизу услышали только «База! База!» и больше ни слова. Все надеялись, что они снова выйдут в эфир и всю ночь не ложились спать, боясь пропустить вести сверху. Но рация продолжала угрюмо молчать... до самого утра. До самого утра в базовом и пятом лагерях не было известно, что происходит наверху.

Бершов и Туркевич попытались снять друг друга на фоне ночных Гималаев. Но хваленый «Ролей», что дал им в базовом лагере кинооператор экспедиции, безнадежно замерз. Зато куда менее известная советская «Смена» щелкала как ни в чем не бывало. Вот только её футляр из кожзаменителя на сорокаградусном морозе от первого прикосновения рассыпался на мелкие кусочки.

Они настолько привыкли к темноте, что, когда из-за облаков выглядывала луна, им казалось, что света более чем достаточно для съемки. Уже после возвращения в Москву отснятая пленка была отдана в специализированный научно-исследовательский институт  для проявления. Но даже специалистам не удалось спасти ни одного кадра.

22.55. Бершов и Туркевич, пробыв всего полчаса на вершине, пошли вниз. Надо торопиться к оставшимся внизу товарищам. Погода начинала портиться. Взяли на память по горсти камешков. Ещё ниже подобрали кошки Балыбердина, которые пригодятся при спуске. Выпавший снег сделает опасными и труднопроходимыми наклонные плиты, что предстоит преодолеть на пути к пятому лагерю.

К «черепичной лестнице» как раз в это время подходили Балыбердин и Мысловский. С кислородом им стало идти намного легче, но спуск продолжался по-прежнему слишком медленно. После обильного снегопада все вокруг выглядело незнакомым. Отойдя немного влево от основного пути, решили дождаться товарищей. Спускаться по отполированным ветрами и припорошенным снегом наклонным плитам без кошек очень рискованно.

Мысловский остановился и сел.

Это из дневника Балыбердина.

Всё же он чувствовал себя лучше напарника. Усилием воли Володя заставил себя пройти немного вперёд, чтобы посмотреть дальнейший путь. В этот момент их заметили возвращавшиеся с вершины Бершов и Туркевич.

В лунном свете было отчетливо видно, что один сидит, а второй двигается, как им показалось сверху, в сторону пропасти. «Стойте на месте! Ждите нас!» – сорвав маску, что было сил закричал Бершов. Двигающаяся фигурка остановилась.

23.55. Бершов и Туркевич догнали Балыбердина и Мысловского. Заканчивалось 4 мая – самый длинный и напряженный день в жизни экспедиции. Начинался день новый. Продолжался изнурительный спуск четверки победителей Эвереста в пятый лагерь.

5 мая. Шли очень медленно, подыскивая более или менее ровное место, чтобы надеть кошки Эдику и Володе. И без того измученным им приходилось затрачивать дополнительные силы, чтобы не поскользнуться на скользких, как лед, плитах.

На этом сложном отрезке четверка спускалась так. Бершов уходил вперёд, пока не натягивалась 45-метровая верёвка, связывающая его с Туркевичем. Пристегнувшись к верёвке и держась за неё, шли вниз Мысловский и Балыбердин.

Потом все вместе они принимали с нижней страховкой Туркевича. И всё повторялось сначала. Много часов подряд. Эдик всё время скользил и зависал на верёвке. Поднимался ветер. Мороз усиливался. Луна закатывалась за горизонт.