Русские на Эвересте. Хроника восхождения - Мещанинов Дмитрий - Страница 25

Неожиданно Мысловский сел на плиту, свесив ноги над пропастью: «Всё. Здесь хорошо. Я больше не пойду». Посмотрели на манометр. Так и есть – кончился кислород. Такая реакция вполне объяснима.

Бершов отдал ему свой баллон и вскоре почувствовал, что значит остаться без живительного газа на подобной высоте: «Мерзнут руки, ноги, лицо, глаза (даже не подозревал, что такое возможно). Ненужную теперь маску я снял – тут же стало прихватывать нос, смерзлись ресницы. Иду уже не так бодро. Заторможенность в движениях, в мыслях».

С трудом уговорили Эдика продолжить путь. Он сердится, уверен, что в задержке виноват Балыбердин, не понимая, что тот идет следом и страхует его. Типичные симптомы горной болезни. Хотя он вновь дышит кислородом, организм не в состоянии полностью восстановиться на такой высоте.

Наконец дошли до более или менее ровного места. Сняв рукавицы, Туркевич начал надевать Мысловскому и Балыбердину кошки. Руки приходилось отогревать каждую минуту: пальцы мгновенно прилипали к металлу. «Переодевание» заняло ещё полчаса столь ценного теперь времени.

В четыре утра луна окончательно скрылась за горизонтом. Все погрузилось в кромешную тьму. Идущий впереди Туркевич подсвечивал путь фонариком. Спускаться стало невыносимо трудно. Но они упрямо почти на ощупь (батарейка фонарика от мороза постепенно садилась) продолжали путь к спасительному пятому лагерю, где с тревогой и нетерпением ждали их Иванов и Ефимов.

...Оставшись без рации после ухода из лагеря Бершова и Туркевича, они не знали, что происходит наверху. Оставалось только ждать. Изредка Сергей Ефимов высовывался из палатки, прислушивался и кричал. Неизвестность не давала покоя. Оделись, прошли несколько сот метров. За Западным гребнем не видно последнего отрезка пути к вершине. Дальше идти без кислорода нет смысла, а тратить его нельзя.

Четверки не видно и не слышно. Больше всего их беспокоило, что возвращающиеся с вершины  восходители могут проскочить место схода с гребня к пятому лагерю. Тогда все может кончиться очень плохо. Иванов и Ефимов снова и снова кричали в надежде, что это поможет сориентироваться их товарищам. В ответ ни звука. Вернулись в палатку. Разожгли примус, сварили овсяную кашу. Добавили в неё красной икры (соли не было) и, не торопясь съели это весьма своеобразное блюдо. Почти мгновенно наступил рассвет, залив все вокруг зеленовато-голубоватым светом. Настроение улучшилось. Даже сил вроде бы прибавилось.Начали готовиться к выходу из лагеря. Было пять тридцать утра, когда они неожиданно для себя услышали голоса. Первым в палатку ввалился Бершов.

– Живы?

– Живы.

– Были?

– Были.

За ним появился Туркевич. Вчетвером помогли забраться в палатку Мысловскому и Балыбердину. Почти сутки проходили они в связке по Эвересту – восемь часов к вершине, пятнадцать – к лагерю V. Это был долгий и бесконечно трудный путь. Пожалуй, самый трудный в их спортивной жизни.

Вот, что напишет позже в своем дневнике Владимир Балыбердин. Напишет откровенно, не боясь в какой-то степени принизить цену своей победы над Эверестом:

Наконец вся четверка оказалась в тепле палатки, где есть еда, есть питьё. Где можно отдыхать, не двигаясь и не боясь замерзнуть. Иванов и Ефимов помогли раздеться Балыбердину и Мысловскому. У Эдика почернели фаланги пальцев на руках и ногах. Состояние Володи намного лучше. Хотя пальцы онемели, их цвет нормальный – значит, через несколько дней они полностью восстановятся.

В тепле палатки рация отогрелась и «ожила», сообщили на Базу об успешном ночном штурме Эвереста. Попросили на связь Света Орловского, нужен был его квалифицированный совет. В пятом лагере, как, впрочем, и в остальных, находилось все необходимое для оказания первой помощи при обморожениях и травмах. По рекомендации   доктора Бершов отобрал нужные таблетки, сделал Мысловскому сосудорасширяющие уколы. Ребята постепенно приходили в себя и вскоре задремали.

Шестерым в палатке слишком тесно. Выбравшись наружу, Иванов и Ефимов долго провозились, пытаясь надеть на морозе кошки. Ничего не получилось, снова забрались в палатку. За двадцать минут изменились до неузнаваемости: лица покрылись инеем, насквозь промерзла одежда. В тепле им удалось наконец привязать непокорные кошки к ботинкам.

В 6.30 Валентин Иванов и Сергей Ефимов, взяв по два неприкосновенных баллона (этого хватит при расходе два литра кислорода в минуту примерно на десять часов работы), вышли из лагеря V.