Камасутра от Шивы - Солнцева Наталья - Страница 63

Если Шестаков вообразил себя Шивой, то почему бы ей не стать Кали, безжалостной супругой бога-разрушителя?

«Откуда взялся человек, который напал на меня? – в минуты просветления гадала она. – Лавров уехал. Санта должен был крепко спать под действием снотворного, которое я подмешала ему в чай. Верзила выпил всю чашку и не заметил подвоха. Смесь горьковатых полевых трав перебила вкус препарата!»

Собственная хитрость восхищала ее. Она нарочно просила у Глории таблетку, чтобы уснуть, тогда как сама всегда носила с собой баночку с «пищевыми добавками». Вместо добавок там были снотворные пилюли. Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал об ее хронической бессоннице. Особенно молодой любовник.

Неужели Гор подстраховался и явился в коттедж не один? Вряд ли. Ему не нужен свидетель. Разве что доктор намеревался убить помощника, после того, как…

Алину мучила физическая боль, рассудок мутился. Может, Шестаков ударил ее по голове железным пестом? И на самом деле мертва она, а не он? А богиня Кали с ножом в руках – всего лишь посмертный бред?

«Покойники не бредят!» – прошептал кто-то ей в ухо, и она вздрогнула.

У изголовья кривлялся карлик в бархатной блузе и средневековом берете.

– Уйди… – взмолилась она. – Уйди!..

Тюремщик встрепенулся и склонился над ней с вопросом на лице.

– Уйди… – повторила пленница.

– Мне уйти?

– Не тебе… ему…

Парень с недоумением поджал губы и вернулся на свое место. Видимо, он ударил эту женщину сильнее, чем требовалось.

– Уходите!.. – простонала Алина. – Оба!..

Она закрыла глаза, чтобы не видеть хохочущего урода и его подручного. Они решили свести ее с ума! Так нет же…

Тощие садху, вымазанные ритуальным пеплом, опять затянули мандо. Белый потолок спальни превратился в звездное небо над ночным пляжем в Гоа…

Шестаков предлагал ей выпить зеленого чая с молоком, но вид этой теплой мутной жижи вызвал у нее тошноту. От пиалы разило навозом…

– За что ты убила меня? – спросил доктор.

– Ты лжец…

– Я поверил тебе!.. А ты заманила меня в ловушку!.. Я ждал помощи…

– Ты клялся мне в любви… а на самом деле тебе нужна была Глория и сокровище…

– Только сокровище! Диск царицы Савской, найденный в африканских развалинах. Я пришел сюда за ним, но ты помешала…

– К черту царицу Савскую!.. К черту диск!.. К черту любовь!..

– Вот как ты заговорила…

– Я ненавижу тебя, Гор!.. Ненавижу!.. Даже мертвого!.. Зачем ты здесь?

– Ты нарушила наш договор…

– Я сделала это сознательно. Я не собиралась плясать под твою дудку. Тебя погубила наивность, Гор. Ты поверил, что я проникла в дом Глории ради тебя! А зря… С тех пор, как я поняла, в чем твой интерес, я решила отомстить тебе. Ты нашел смерть от руки обманутой женщины!

– Неправда…

– Ты привык командовать, чтобы все было по-твоему. Разве ты не хотел убить Глорию, а потом и меня?

– Я действовал строго в рамках нашего с тобой договора. Ты не смогла выяснить, где спрятан золотой диск. Мне пришлось самому допытывать Глорию. Она отказывалась говорить, и я пугал ее, грозил расправой. Как иначе я мог заставить ее выдать тайну? Вместо того, чтобы помочь мне, ты предала меня… вонзила нож в спину!

– Ты успел повернуться, так что не в спину. Если хочешь знать, я довольна финалом нашего романа, Гор! Теперь мы квиты. Ты использовал меня, а я тебя прикончила. Ты пытался отразить удар, но Шива отвернулся от тебя. Как-никак я приняла образ его жены, богини Кали. Он поддержал меня! Он на моей стороне…

У Алины будто открылось второе дыхание. Она в самом деле вошла в образ богини, почувствовала себя сильной и неустрашимой.

Шестаков же стушевался, обмяк, потерял свой обычный лоск. Он едва держался на ногах и прижимал руку к тому месту между ребрами, куда вошел нож.

– Странно, – заметила вдруг она. – Ты выглядишь, как живой.

– Ты тоже…

Его слова смутили Алину. Неужели ее догадка верна и вся эта сцена не более, чем грезы угасшего ума? Кто из них мертв? Она или Шестаков?

– Здорово ты придумала со знаком на двери, – промямлил он. – Когда я увидел кукиш, сразу понял, что это подсказка. Что за дверью – Глория, которая откроет мне тайну. Ты все сделала правильно. Мы могли бы быть счастливы! Ты и я. Добыли бы диск, расшифровали формулу, научились бы оживлять материю…

– Хотя бы сейчас не лги!

– Тебя посадят, Аля. Надолго. Ты совершила убийство при свидетелях. Их целых двое. Тебя не оправдает ни земной суд, ни небесный.

– Я спасла жизнь хозяйке дома. Второй раз! Ужасная несправедливость. Но мне это зачтется.

– Ты будешь гореть в аду…

– Я уже давно горю! Пламя ненависти жжет мне душу день за днем, ночь за ночью. Ничего нового, Гор! Мой замысел сорвался, но не совсем. Я хотела убить и тебя, и Глорию. Вас обоих! Когда бы ты упал замертво, я проломила бы ей череп пестом, который ты принес с собой. А нож вложила бы в ее руку. Сам черт не разобрался бы, что там произошло. Жаль, что мне помешали…

– Тогда тебе пришлось бы избавляться и от слуги, который спал во флигеле.

– Я бы справилась!

– У тебя ничего не получилось, – ухмыльнулся он.

– Вмешался фатум… проклятие, которое тяготеет над нашей семьей. Но кое-что мне все-таки удалось. Ты покойник, Гор! Зря ты купил нашу дачу. Небось, тебя предупреждали, но ты не послушал. Ты же самый умный! А проклятие на самом деле существует. Ты тоже попал под раздачу.

– В какой-то мере…

– Ты умер с клеймом убийцы! На твоей совести – три жертвы. Четвертой могла быть Глория. Я предполагала, что ты оплошаешь, и была готова выполнить твою работу.

– Я никого не убивал! Я понятия не имею, как пест от моей ступки оказался в сарае! Я его туда не прятал. Клянусь тебе!

– Я не верю клятвам.

– Мертвые не лгут, Аля. Им это ни к чему.

– Верно, – ее губы растянулись в злобной улыбке. – Но зачем ты прихватил с собой орудие убийства, если не собирался им воспользоваться?

– Не мог же я оставить в собственном сарае улику против себя?

– Ага! Значит, ты признаешь, что пест – важная улика?!

– Я это допускаю. Кто-то решил меня подставить. Я был на нервах, на грани…

– …и не нашел ничего лучшего, как угрожать Глории железной толкушкой?

– Сам не понимаю, как дошел до такого. В меня словно злой дух вселился!

– Вселился, вселился… и гораздо раньше, чем ты думаешь.

– В каком смысле? – осторожно осведомился доктор. – Ты намекаешь…

– Твои игры с Шивой зашли слишком далеко. Ты свихнулся, Гор! Твой мозг насквозь пропитался гашишем. Ты не отвечаешь за свои поступки. Ты убиваешь, будучи не в себе. Ты…

– Я не наркоман! – перебил он.

– Теперь это не имеет значения. Отправляйся к своему Шиве, и пусть он отпускает тебе грехи…

Шестаков схватился за голову. Резкое движение причинило ему боль, и он застонал. Рана была еще свежа и ныла, несмотря на большую дозу болеутоляющего. Роль «живого трупа», которую ему навязали, раздражала его. Но он вынужден был согласиться ломать эту отвратительную комедию. Аля во многом права. Он и так под подозрением, а если вскроется его ночное приключение в Черном Логе, то следователь придет в восторг и повесит на него в лучшем случае убийство Тамары, а в худшем – еще два и неудачное покушение. Не дай бог, его признают маньяком!

– Должно быть, я болен…

– Неужели ты не помнишь, как убивал неугодных тебе женщин?

– Нет…

– Ты совсем плох, доктор, – рассмеялась Алина. – Надо было в первую очередь себя лечить. Тогда бы все сложилось по-другому.

– Как?

– По крайней мере, ты сейчас был бы жив…

Шестаков согнулся от боли и разочарования. Все рухнуло. Диска ему не видать, как собственных ушей. Более того, он полностью зависит от хозяйки коттеджа и ее друга-сыщика. Его запросто могут отправить за решетку!

Алина же испытывала некую неудовлетворенность. Она как будто промахнулась в чем-то, что-то упустила, не вполне утолила жажду реванша. Не досказала все, что хотела.