Камасутра от Шивы - Солнцева Наталья - Страница 64

– Ты еще легко отделался, Гор. Мог бы загреметь на нары… или в лечебницу для психов. Знаешь, я, кажется, перестаралась. Не нужно было убивать тебя. Злость – дурной советчик. Ну, теперь уже поздно сожалеть. Что сделано, то сделано. А ловко я все подстроила?

– Что? – не понял он.

– Ты мечтал слепить из глины Голема и оживить его? Но это оказалось не просто. Зато мне удалось слепить из тебя убийцу! Оказывается, сотворить из человека злодея легче легкого. Жаль, что ты умер и не понесешь наказания за то, чего не совершал. Мне не стоило торопиться, но мое терпение было на исходе. Я не выдержала и дала слабину. Радуйся!

Доктор оторопел. Он смотрел на женщину, которая все больше смахивала на богиню Кали – не только цветом своей кожи, а испепеляющим огнем в глазах и циничными, жестокими речами. Голубая пудра обсыпалась, испачкав постельное белье. Ярость мертвенной бледностью заливала лицо пленницы.

– Ты плохой психолог! – ухмыльнулась она. – Не разглядел во мне Черную Смерть! Ведь имя Кали – в переводе с санскрита «черная». Будь в тебе хоть капля от Шивы, я стала бы тебе достойной супругой. Но ты – хвастун, пустозвон и ничтожество! Я все сделала за тебя, всю грязную работу!

– Ты… так это ты… убила Тамару?

– Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

– Тебе смешно?

– Знаешь, какой-то дьявольский смех раздавался за моей спиной, когда я удалялась от ее трупа… Само небо хохотало! Мне было весело! Я оделась так же, как ты, а волосы и лицо спрятала под бейсболкой. Широкие плечи, плоская грудь и сухие бедра, которые я считала своими недостатками, наконец, сослужили мне добрую службу. Пест от ступки я прихватила в сарае для дров…

– В Прокудинке?

– Где же еще! Он попался мне на глаза, когда я ночевала там.

– Вероятно, я растирал в сарае ингредиенты для зелья, которым окроплял навозную кучу с гомункулами. Зелье жутко вонючее. Если делать это в доме, то нипочем не выветрится. Вот, значит, куда мой пест подевался… А я-то искал его! Ступка есть, а толкушку будто корова языком слизала.

– Сама не пойму, как мне пришло в голову взять этот пест. Он будто попросился: «Бери меня! Я тебе пригожусь!» Удобная штука. Идеально подходит для убийства. Идешь, несешь себе пакет, в нужный момент достаешь оттуда железную палку и – бах! Череп раскроен! Суешь орудие обратно в пакет и уносишь ноги. После Тамары я поняла, что убью всех твоих баб!

Шестаков не верил своим ушам. Вся эта сцена в чужой спальне казалась ему ирреальной, как и те события, которые он переживал в наркотическом трансе. Может, он в очередной раз накурился чараса и грезит?

– Признайся, в тот вечер, когда умерла твоя жена, ты побывал в моей квартире? – продолжала между тем Алина. – Подобрать ключи к типовому замку ничего не стоит, верно?

– Да, – рассеянно подтвердил доктор. – Я искал золотой диск царицы Савской… или хотя бы намек, где он мог быть спрятан.

– Я в глаза не видела никакого диска и впервые услышала о нем от тебя! Веришь?

Он пожал плечами. Родная сестра Павла Нефедова может не знать о диске, так же, как и вдова его близкого друга Анатолия. Но Шива не ошибается. «Раз он привел меня сюда, значит, диск где-то рядом!» – подумал Шестаков.

– Что ты сказал следователю? Небось, наплел небылиц? Типа, не дождался жены с работы и лег спать?

– Угу.

– Так говорят все убийцы!

– Я не… – доктор запнулся и покачал головой. Оправдываться нет смысла.

– Маша Рамирес стала следующей, – продолжала Аля. – Она настоящая красотка! Такие улыбаются с обложек глянца. Сладко было заниматься с ней «камасутрой»? Когда она упала на пол своей студии, я представила, как ты раздевал ее, как вы… В аду гореть тебе, а не мне!

– Как ты узнала, что мы с Машей…

– Я начала следить за тобой почти сразу, как мы вернулись в Москву. Твоя «любовь» вызвала у меня подозрения. Горький опыт разрушил мое доверие к мужчинам. Те, которых я любила, обманывали меня! Даже родной брат не был откровенен со мной. Что о них говорить? Они все мертвы. Оставался один ты!

– Значит, ты решила сделать меня козлом отпущения?

– Кто-то должен был ответить за мои страдания…

– Но почему я?

– Так сложилось. Когда ты покупал дом у моей матери, то вместе с ним к тебе перешло и проклятие.

– В твоем лице?

– У судьбы много лиц. Она, как индийские боги, многолика. Сегодня жизнь тебе улыбается, а назавтра приходит смерть. Прощай, Гор! Я устала от твоего присутствия. Уходи…

– Э, нет! Раз уж я здесь, то хочу знать все. Как ты вышла на Эрну?

– Ты сам меня вывел на нее.

– Слежка? Ну да… Значит, это была не паранойя, – понурился Шестаков. – Я постоянно ощущал чужой взгляд, враждебное присутствие.

– Полиция слишком неповоротлива. Я думала, тебя поймают и посадят. Ничего подобного! Ты продолжал разгуливать на свободе и давать мне поручения! – негодовала Алина. – Когда Лавров застукал меня на твоей даче, я сперва испугалась, а потом… поняла, что у меня появился шанс. Глория сжалилась надо мной и согласилась приютить. А я заманила тебя сюда, чтобы… впрочем, не буду повторяться…

Она устала, выдохлась. Зачем распинаться перед мертвецом? Ему уже все равно, как он попал на тот свет…

Глава 56

Когда видео, отснятое в гостевой спальне, закончилось, Рябов вскочил и схватился за голову.

– Что с тобой? – удивился Лавров.

– Неужели Алина поверила, что к ней явился мертвец?

– В ее истерическом состоянии она бы и в черта поверила. Ты же сам твердил, что Шестаков и его подружка – чокнутые. Не забудь: она сильно ударилась затылком, когда ты свалил ее на пол.

– Ну да… раз она прикинулась богиней Кали, у нее явно не все дома…

– Разве запись тебя не убедила?

– Убедила, но…

– Убийца – не Шестаков, – подытожила Глория. – Алина сама во всем призналась. По-моему, вопрос исчерпан.

Она вспомнила свое видение. Темный сквер, луна, лежащее на траве тело и удаляющаяся фигура в джинсах и бейсболке. В этой фигуре была какая-то странность… Женственная походка! Едва уловимые движения рук, плеч, посадка головы…

– Выходит, это Алина Нефедова убила трех женщин? Поэтому ты спокойно позволила ей разыграть весь этот спектакль? – раздраженно осведомился сыщик. – Подсыпать Санте снотворное, открыть входную дверь, впустить сообщника? Даже Найду велела спровадить, чтобы та не подняла трезвон! Ты знала, что тебе нечего бояться?

– Никогда нельзя быть ни в чем полностью уверенной. Я боялась…

Антон пришел в замешательство. Затея со скрытой видеокамерой и визитом «мертвого» Шестакова к Алине с самого начала казалась ему бредовой. Но вопреки выраженному мужчинами скепсису все прошло как по маслу. Если у пленницы и возникли сомнения, то быстро развеялись.

Шестакова приперли к стенке и заставили играть роль «покойника». Он с этой ролью справился. Теперь он сидел на диване, держась за раненый бок и пряча глаза. Ему было стыдно перед хозяйкой дома и страшно перед возможными последствиями собственной авантюры. Все его мечты и чаяния рухнули. Вероятно, так чувствует себя человек, который изо всех сил карабкался на гору, и когда до вершины оставался десяток шагов, сорвался вниз.

– О каком диске они говорили? – спросил Рябов, переводя горящий взгляд с Глории на Лаврова и обращаясь к ним, а не к доктору, словно тот не имел права слова.

– Объясните ему, Егор Дмитрич, – сказала она. – Кому, как не вам, знать, ради чего вы рисковали репутацией и самой жизнью! Вы изучали труды Парацельса, будучи его последователем не только в медицине. Верно? От исцеления болезней с помощью гомеопатии вы двинулись к созданию живых существ. Это были не люди, а их подобия.

– Да, – обреченно кивнул Шестаков.

– Как иначе вы могли приблизиться к Шиве и подтвердить свой божественный статус?

– Я пытался повторить опыт рабби Лёва и сотворить Голема. Потерпев неудачу, я взялся за создание гомункулов, говорящих духов. Мне не хватало формулы! Каббалистического заклинания, известного царю Соломону! Разве не за этим приезжала к нему царица Савская? Я раскопал сведения о находке Андрея Карякина, которую тот привез из Африки, и отыскал деревню, где он прожил последние годы и умер. Все сошлось, связалось! Диск, описанный одним коллекционером, несколько лет назад был выставлен на продажу на сайте торговли редкостями. Круглая золотая бляшка, где на одной стороне отлиты, якобы, координаты страны Офир, а на другой – лик царицы Савской!