День лошади. (Сборник) - Коркищенко Алексей Абрамович - Страница 6

Часа через два дед Хоботька вернулся. Колхозники зашли к нему во двор посмотреть, что он поймал. Тут и Андрюшка увидел: вынул дед из мешка за шиворот живую матерую лисицу и тут же вернул бабке несколько помятую и ощипанную, но бодрую курицу.

Когда хуторяне спросили, как исхитрился он добыть этакого зверя, дед Хоботька хмыкнул и ответил равнодушно, как будто в мире не существовало иных способов добывать лисиц:

— А за шиворот.

Ни слова больше от него не добились.

Вот с тех пор и решил Андрей во что бы то ни стало подружиться со знаменитым дедом, чтобы самому научиться охотиться без ружья. Ведь ему, маленькому, все равно никто не даст ружья.

Однако с дедом Хоботькой не так уж легко завести дружбу. И пришлось Андрюшке идти на всякие хитрые уловки. Узнав случайно, что дед любит есть дрожжи, Андрюшка, чтобы снискать его расположение, съел целую палочку этого лакомства у него на глазах.

Летом Андрюшка сблизился с дедом Хоботькой, помогал ему возить на быках воду в летний лагерь для коров, ловил с ним хорьков. Андрюшка полюбил деда, а дед — Андрюшку, однако знаменитый Андрюшкин сосед был скромным и не любил распространяться о своих охотничьих успехах.

Но как-то осенью посчастливилось Андрюшке услышать от деда Хоботьки две охотничьи истории.

Это произошло после того, как он поймал на огороде дедова подсвинка, убежавшего из свинарника. Подсвинок был не в меру проворным и быстрым, и Андрюшка здорово намучился, пока водворил его на место.

За это дед дал ему два огромных пряника, изготовленных бабкой Дашкой по собственному рецепту.

И тут Андрюшка пристал к деду:

— Расскажи, дедушка, расскажи, как курицей поймал лису.

— Курицей? — переспросил дед. — Что-то не припомню…

— Да, да, — горячо подтверждал Андрюшка. — Я видел! Курицу в мешок посадили — и за бугор… А оттуда принесли живую лису.

— Вот так дело! — сказал дед Хоботька. — Неужто я курицей лису ловил?!

— Ловили, ловили! — воскликнул Андрюшка. — Я сам видел. Расскажи, дедушка, ну расскажи!..

Дед задумчиво потеребил рыжую с проседью бороду, загадочно улыбнулся и поманил Андрюшку пальцем.

— Пойдем, — тихо шепнул он и двинулся за сарай. — Расскажу, только про то никому ни гу-гу, добре?

— Добре, — так же тихо ответил Андрюшка.

Они уселись за сараем на мягкой опавшей листве. Закурив, дед внимательно оглядел Андрюшку глубокими голубыми глазами, будто раздумывал: доверять или не доверять ему тайну. Дед курил трубку, дым путался в бороде и усах, вился двойной струйкой из большого пористого носа. В саду было тихо. Изредка с деревьев слетал желтый лист и, падая, рвал белую паутину, опутавшую все вокруг. Издали доносилось негромкое гудение тракторов.

— Ну, уж коль так пришлось, слушай, Андрей, — сказал дед. — Но только — никому…

— Добре, добре, — нетерпеливо заверил Андрюшка.

— Лиса, она, хлопче, любит чебрец, — начал дед Хоботька свой рассказ. — Травка такая в степи по ярам растет, пахучая… Пахнет сладко, да-а…

Еду как-то я бычатами, Чепками, под вечер с фермы, глядь, а там, где дорога к Федькиному яру сворачивает, красный цветок в будяках расцвел. Такой высокий, пышный… Вот ты, думаю, чудо: сюда ехал — не было его, обратно еду — есть. Говорю Чепкам: «Стойте, Чепки, схожу посмотрю». Чепки у меня понимающие бычата… Иду тихо, а цветок качается. Присмотрелся, а это лисий хвост торчмя торчит. Интерес забрал меня: что она тут делает, лиса? Гляжу, а она стоит, хвост вверх и нюхает чебрец. Подошел ближе — не слышит меня: нюх чебрец забрал. Я ее за хвост — цоп! Она как вскинется — и вырвалась!.. Что ж, говорю, беги, сейчас мне твоя шкура не нужна, а зимой поймаю. Глаза у нее синие, как у тебя…

Черноглазый скуластый Андрюшка явно доволен этим сравнением. На лице деда ни ехидства, ни иронии. Черты лица хранят строгую серьезность.

— Значит, не поймали, — сожалеюще сказал Андрюшка.

— Ничего не значит, — сердясь ответил дед. — Я ее зимой словил.

— Ту самую, с синими глазами? Вот здорово! — ожил Андрюшка.

— Без ошибки — ту самую. Я их, шельм, всех в лицо знаю.

Андрюшка, живо представив себе десяток острых лисьих морд, усомнился:

— У них у всех морды одинаковые.

Возражение Андрюшки на минуту обескуражило деда. Вскинув брови, он настороженно покосился на мальца и ответил строго:

— Ну, ты это, Андрей, брось… Одинаковые… Молодо-зелено — рассуждает. У каждой лисы, как у людей, свое нутро, понял? — И, привалившись к стене сарая, продолжал: — Может, еще скажешь, что лиса кур не ловит?.. Куры для нее, ну что для тебя конфетки… Ну, так вот. Дала мне, значит, Андреевна курицу болтливую, ту самую, что четыре дня квохтала, а на пятый неслась. Посадил я ее в мешок, взял шпагат, достал чебреца с чердака — с лета насушили про запас — и за бугор отправился. Там скирда стояла около терновника. Видел?.. Яму в скирде вырыл, разбросал вокруг чебрец, чтоб лиса мой дух не учуяла, и залез в яму. Закрылся соломой, а сам, стало быть, держу курицу на привязи. Шпагат соломкой притрусил, чтоб лиса не видела…

Из-за угла неожиданно показалась бабка Дарья. Она взялась за бока и воскликнула:

— Филимон! Чтоб тебя намочило! Ты чего тут робишь с дитем? Басни тачаешь? А я шукаю его…

Дед сделал вид, будто с интересом рассматривает стену сарая.

— Ты чего на стенку уставился? Обратно придумал что-нибудь?

Дед Хоботька ответил спокойно:

— Погодь, Андреевна, не шуми. Мы тут с Андреем придумываем, как лучше подпоры поставить к стенке… Вот тут, мабуть, и вот тут, да, Андрейка? — дед хитро подмигнул ему.

Андрей сразу же сообразил, в чем дело, показал на угол:

— И там надо, дедушка.

Андреевна забеспокоилась:

— Да зачем же подпоры?! Стенка-то не хилится?

— Э-э, — ответил дед, — сегодня не хилится, а завтра возьмет да и завалится. Надо всегда зараньше думать.

— Ой, Филимон! Лукавый ты человек, а не обманешь меня!.. Забалакал дитя, аж посоловело, бедное, от твоих сказок, выдумщик!.. А ты не слушай его, Андрейка, а то он тебе такого расскажет, ночью приснится — испугаешься… Забавно старому тешить дитя побрехушками.

— Вот видишь, Андрей, какая у меня бабка, — сказал дед и укоризненно покачал головой. — Не сбивай, Андреевна, парня с панталыку! Ничего я ему не рассказываю…

Дед Хоботька вдруг сморщил нос, понюхал воздух и сказал Андрюшке:

— Слышишь, Андрей, молоко у кого-то подгорело.

Мальчик не слышал никаких запахов, но поддакнул:

— Да, дедушка, здорово пахнет.

Бабку Дарью словно ветром сдуло. Она побежала проверить крынки с молоком на печке.

— Так на чем я остановился, Андрей? — спросил дед Хоботька.

— Вы в солому спрятались, а курицу на шпагате держали…

— Вот-вот… Курица только из мешка — и пошла строчить: «Куд-куд-куда!» Ходит, гребется, как дома. И орет, как оглашенная. А лиса — что? Она, шельма, тут как тут. Высунулась из терновника, водит носом, радуется: хороша, мол, курочка-дурочка!.. Курица знает свое: «Ко-ко-ко, куда-куда!» Ей хоть бы хны. Я подергал за веревочку: попрыгай, мол, покажись куме Патрикеевне… Э-э, хлопче, как лиса плясала! Туда-сюда, верть-круть, вприсядку вокруг курицы, кружком за своим хвостом… С радости, стало быть. Разохотилась она и не чует меня: чебрец пахнет, ей нюх забивает. Совсем охмелела — и как прыгнет на птицу, а я ее за веревочку — к себе! Лиса как взметнется сызнова на курицу и с нею прямо ко мне в яму — прыг! А я ее цоп за шиворот — да в мешок!

— Вот здорово! — крикнул Андрюшка и вскинул руку наотлет, будто схватил что-то и держал его, трепыхающееся и зубастое.

Дед Хоботька притворно покашлял и отвернулся.

— Дедушка Хоботька, возьми меня на охоту! — попросил Андрюшка. — Я со своей курицей… Ладно? Ну, дедушка…

Дед улыбнулся и, пряча улыбку, озабоченно подергал усы:

— Вишь ты, какое дело, Андрей. Теперь лиса уже не та — не ловится она на курицу. Когда я эту поймал за шиворот, другие из терновника видели. Знают, стало быть, занозы, что к чему. Надо другое придумать.