Пока греет огонь - Копылов Валентин Миронович - Страница 18

—Да,— сочувственно кивнул Степан.— Детская память— она цепкая. Врежется, так на всю жизнь.

—Вот, вот,— подтвердил Петр, продолжая думать об ускользающих от него двадцати килограммах мяса. «Как же взять их, если поблизости бродячие собаки? Загрызут, проклятые»,— он тяжело вздохнул.

— Слушай,—предложил Степан.— У нас же бинокль есть. А что если мы поднимемся на эту горушку? Может, с нее псов увидим. Мне интересно узнать, кого они преследовали.

—Давай,— радостно согласился Петр, беспокоившийся за судьбу подстреленной козы.

С небольшой горушки открывался прекрасный вид на озеро, в свете солнца казавшееся голубым. Издали озеро выглядело пустынным и безжизненным.

—Если псы не изменили направление, они непременно должны выскочить на марь,—высказал предположение Степан и с досадой посмотрел на малорослые сосенки с негустыми кронами, пустившие корни в каменистой почве. Сосны росли именно с той стороны, где сквозь редкий частокол ветвей проглядывала интересовавшая их долина.

Не долго думая Степан повесил на грудь бинокль и полез на крайнюю сосну. Устроившись поудобнее, он принялся осматривать местность. На желтой мари -отчетливо вырисовывались редкие островки чахлых кустарников, одинокие деревца...

Степан водил биноклем уже добрых пять минут, но ничего существенного не заметил. Отчаявшись увидеть собак, он поднялся выше и стал разглядывать озеро. Плотные ряды камышей плавно покачивались, наползая на синеватую гладь воды. Кое-где чернели табунки уток.

Ему понравилось разглядывать озеро, и чем дольше он смотрел на нега с высоты, тем больше восторгался, не выражая сокровенные чувства вслух.

Он полюбил озеро за первозданность, дикость и суровую простоту. Не оскверненное следами цивилизации — консервными банками, бутылочным стеклом, обрывками газет,— оно смотрело на мир добросердечными глазами косуленка, и потому казалось совершенно радостным и счастливым.

Сам того не ведая, что его радостное дыхание ощущается всюду, откуда он слышен и откуда виден, Тайгал невольно вливал силы во все живое, обитавшее на его. берегах. Степан тоже испытал его магическое влияние.

—Ну, что там?— с дрожью в голосе нетерпеливо спросил Петр, заметив, что напарник разглядывает Тайгал и совсем перестал интересоваться бродячими псами.

Да пока ничего,— ответил Степан и, сразу погрустнев, перевел взгляд на безжизненную марь. Побежали перед глазами высокие осенние травы, искривленные одинокие березки в выцветших желтых платьицах, яркая зелень осок, окруживших невидимый с горы ручей, мелькнула рощица орешника, и вдруг он увидел заставившую его содрогнуться жуткую картину... Без всякого сомнения, это были те самые псы, поразившие людей беспощадной, твердой поступью каких-то двадцать минут назад.

Теперь они, подобно языкам степного пожара, стлались над землей в стремительном беге за двумя косулями: матерью и детенышем.

—Вижу!— возбужденно закричал Степан.— Вижу. Что делают, гады! Что делают! Живодеры.

—Да в чем дело?—нетерпеливо спросил напарник.— Кто живодеры?

Они самые... Собачки... Мы их пожалели, а они вот косуль не пожалели. Да,— раздался печальный вздох. — Крышка теперь козочкам. Не вырваться. Прижали к самому озеру.

Что произошло дальше, он не разглядел. Кусты и редкие малорослые деревья скрыли от его глаз финал погони, но для него и так было все ясно: косулям уйти не удалось.

—Проклятые,— ругался Степан, слезая с дерева.— Что вытворяют? Ты что же, раньше никогда их не видел, Или они появились здесь совсем недавно? Чего молчишь? Сам же хвастался, что знаешь Тайгал, как свои пять пальцев.

—Знаю,— утвердительно пробурчал Петр.—А вот собак не видел. Хоть убей, не видел. Следов много попадалось, особенно возле пещер, но я почему-то думал, что это волчьи, и, откровенно говоря, на храбрость себя, не испытывал, старался обходить пещеры стороной. Что я могу еще сказать?—Петр с раздражением выпалил в воздух.

Они сели на вросший в Землю плоский камень, по краям припудренный серым лишайником. Степан подумал о неисчислимых бедах, причиняемых тайге бродячими псами. И вдруг предложил Петру пойти и разведать пещеры несмотря ни на что. Петр категорически отказался, про себя чертыхнулся и решил поскорее возвращаться домой, подальше от чересчур совестливого напарника и от этих «Лесных пиратов двадцатого века».

ВРАГ

Шайтан отлично знал свои обязанности. Ему, как вожаку стаи первому надлежало выяснить, кто и зачем появился на Тайгале.

Высоко подняв голову, Шайтан грозно зарычал, поднял хвост и помчался к каменистой горке. Пробежав по мари сотню метров, он понял свою оплошность и круто свернул влево, где вплотную к озеру подходил лес. Теперь он был незаметен.

...Шайтан услышал человека. Твердые упругие шаги, как размеренные удары озерных волн, разрушали лесную тишину, внося в ее первозданность хаос и тревогу. В шагах чувствовалась непонятная решимость и скрытая сила.

Шайтану чаще встречались люди с потаенной лисьей походкой, когда даже треск сухих сучьев казался приглушенным, словно сучки заранее обкладывали мхом.

Этого человека не интересовала тишина, он принципиально разрушал ее, производя вокруг себя адский шум. Казалось, будто не он, а огромной силы порыв ветра залетел в тайгу, спустился на поляну и побежал по кустам и травам только ему видимой тропой.

Потом Шайтан увидел его широкую спину с коричневым рюкзаком, на плече висело ружье. Человек шел напролом, не выбирая дороги. Можно было подумать, что за ним гонятся, но в таком случае он непременно бы оглядывался.

Несомненно что-то другое руководило его стремительной поступью. Одержимый одному ему известной целью, не озираясь по сторонам, не замечая шумно взлетавших сереньких рябчиков, он упорно шел к озеру Тайгал.

От ладной, подтянутой фигуры ощутимо исходила легкая волна недовольства собой и гордость. Так могут ходить уверенные в себе люди, кто привык смотреть другому прямо в глаза. Такие люди обычно доброжелательны к бродячим псам. Они выше того, чтобы исподтишка запустить камень в зазевавшуюся собаку. Но когда сила подымается на силу, они становятся беспощадными.

Шайтан бессознательно догадывался, что между ними началась незримая война. Война за безраздельное господство над тайгой с одной стороны и за право жизни на земле с другой.

Вожак слышит надвигающуюся грозу. Она всегда там, где появляются эти люди.

Незаметно Шайтаном овладели тоска и тревога. На Тайгале появился сознающий свою силу настоящий хозяин. Он не захочет делиться властью с бродячими псами. Они для него вне закона.

Рыжей лохматой тенью, перебегая от дерева к дереву, прячась за толстыми стволами, крался за охотником пес. Продолжая оставаться верным врожденной осторожности, в открытых местах он полз на животе.