Самая главная победа (СИ) - "Elle D." - Страница 31

Уилл сел на свою кровать, поглядывая на графа с подозрением. Тот взял ещё несколько неуклюжих аккордов - понять, что именно он наигрывает, не представлялось ни малейшей возможности. Потом Риверте вздохнул, перевернулся на бок и, не вставая, поставил гитару к стене.

- На самом деле, Уильям, я праздновал, - сообщил он, впрочем, не слишком радостным тоном. - Очередной раунд моей маленькой личной войны с его императорским величеством закончился в мою пользу. Рикардо наконец выслал подкрепление, которое я клянчу у него уже месяц. Когда оно прибудет, мы сможем дать Витте открытый бой и, я надеюсь, положим конец этой унылой войне.

Уилл наморщил лоб. Что-то тут было не так, но что? Ах, да...

- Но ведь Витте... - Странно было называть так Альваро, но Уилл в последнее время неплохо преуспел в притворстве. - Ведь он вызывает вас на открытый бой только потому, что знает о своём преимуществе. Сейчас ведь он превосходит вас числом, но если прибудет подмога, дело примет совсем другой оборот. Он снова уйдёт в подполье.

- Разумеется, если он не дурак, а он, боюсь, всё-таки не дурак. Однако считает дураком меня. И не без успеха внушает эту мысль всей Сидэлье, что не всегда для меня полезно. Поэтому я задумал одну маленькую хитрость... рассказать?

Он спросил, как ребёнок, придумавший увлекательную игру и жаждущий поделиться своей идеей со взрослым. Уилл слегка улыбнулся - он хорошо знал этот тон.

Риверте уставился в потолок, слегка прищурившись. Мысленным взглядом он уже видел развернувшийся театр боевых действий.

- Это не просто подкрепление, Уильям. Это пушки. Пять отличных, больших, славных пушек, новеньких, только что со стропил литейного завода под Даккаром. И с ними четыреста унций пороха. Достаточно, чтобы проделать брешь в этих чёртовых стенах, пялиться на которые день и ночь я уже немного устал.

- Пушки, - вздохнул Уилл. - Это хорошо...

- Вы дослушайте, и поймёте, как хорошо. Разумеется, шпики нашего дражайшего капитана о них пронюхают. Они попытаются перехватить обоз. Скорее всего они сделают это на выходе из Бастардовой долины - вы не представляете, до чего трудно тянуть пять пушек через болото. А оборонять их ещё труднее. Так что, боюсь, орудия будут захвачены, а наше преимущество безвозвратно потеряно. Весьма прискорбно.

Уилл пристально посмотрел на него. Риверте не ответил на взгляд, но подтвердил немую догадку Уилла, добавив совершенно невозмутимым тоном:

- Муляж, Уильям. Миленькие, ладные пушки, сделанные из дерева и расписанные лучшими художниками Сианы. Рикардо пишет, что к ним приложил руку сам Роберто Геварра - вы, вероятно, видели его фрески в кафедральном соборе Сианы. Должно выйти очень реалистично.

- Но... зачем?

- Затем, что, к большому сожалению, пушка всего одна. Больше Рикардо мне выделить отказался. Но и одной пушки, применённой с толком, будет достаточно - и пороха, разумеется, пороха нужно очень много. Проблема лишь в том, чтобы всё это сюда доставить. К счастью, одну пушку можно провезти и небольшой просёлочной дорогой. Главное, чтобы бунтовщики в это время смотрели в другую сторону и не теряли веры в своё превосходство.

Уилл медленно кивнул. Да, и вправду хороший план. А учитывая, что пять пушек - это очень богатая добыча, способная переломить ход войны, капитан Витте с большой вероятностью пошлёт на эту операцию своих лучших людей... или даже отправится сам. И попадётся в ловушку. Погибнет или...

- О чём вы задумались, Уильям? Вам не нравится?

Уилл заставил себя посмотреть Риверте в глаза, теперь обращённые на него. Сглотнул, надеясь, что граф этого не заметит.

- Нет, почему же. План хорош. Только ведь это обман.

- И что? Если можешь обмануть противника - обмани. Это одно из главных правил, на которых строится успешная война.

Риверте сел, потянулся, зевнул, заставив Уилла в который раз подумать, до чего же ему всё-таки идёт его негласная кличка. Вальенский кот. Хитрый, ленивый, смертоносный. Иди ко мне, мышка, муррр.

- Знаете, Уильям, - сказал вдруг Риверте, глядя на него в полумраке, - я очень по вам соскучился.

Ну конечно... конечно же, да. Я тоже соскучился по вам, сир Риверте, вот только... вы выпили один полторы бутылки, и эта гитара... О чём вы мне не сказали?

Уилл почти готов был произнести всё это вслух, когда снаружи трубно взревел сигнал тревоги. Уилл не досконально знал принятые в вальенской армии системы сигналов, но этот различил бы и во сне: он уведомлял о вражеской атаке.

Риверте мгновенно оказался на ногах, а ещё через миг - с мечом в руках у двери.

- Не высовывайся! - рявкнул он, и через секунду исчез, только взметнулся полог палатки.

Но Уилл давно уже вырос из беспрекословного полслушания сиру Риверте. Да что там - он не всегда его слушался даже в их лучшие времена.

Уилл схватил оружие и выбежал наружу.

Сторожевые огни горели по всему периметру лагеря, но в одной его стороне чернела тьма. Там была свалка - яростные крики, звон металла и топот десятков ног оглашали ночную равнину. Лагерь гудел, словно улей, отовсюду бежали люди, офицеры резкими голосами отдавали команды. Уилл тотчас потерял в этой толпе Риверте, и всё, что ему оставалось - следовать вместе за всеми. Он не видел в темноте нападающих и не мог понять, насколько их много. Кто-то толкнул его с такой силой, что Уилл чуть не упал, и ещё кто-то, улучив момент, от души отдавил ему ногу тяжеленный сапогом. Что и говорить, путного бойца из Уилла Норана так и не вышло. Но он мог постоять за себя, и когда из тьмы вынырнуло первое оскалившееся лицо, разукрашенное грязью и копотью, без малейших колебаний вскинул меч. Ударил одного, потом другого...

А потом всё для него закончилось так внезапно, что Уилл совершенно не успел понять, что именно происходит. Только что он сражался вместе со всеми, находился в самом центре пылающей огнями ночи, воплей и хруста чужих костей - как вдруг небо перевернулось, опрокинув на него бесчисленные звёзды. Уилл увидел луну - далеко-далеко, она, наверное, едва взошла и лишь начинала свой долгий путь через пустынное небо. И тотчас исчезла, заслонённая от Уилла чьей-то огромной тенью. Тень помчалась прямо на него, врезалась ему в лицо, и Уилл провалился в кромешный мрак, не успев даже почувствовать боли.

Очнулся он, по-прежнему лежа навзничь. Вдохнул, не открывая глаз, пробуя на вкус упоительно сладкий воздух. С удивлением подумал: "Я жив" - за миг до того, как потерять сознание, Уилл был совершенно уверен, что обладатель той гигантской тени собирается проломить ему череп. Нечто подобное он, похоже, и сделал, потому что голова болела просто адски, и вместе с удивительным упоением вновь вернувшегося осознания себя и своего тела Уилл ощутил, как раскалённое долото вдалбливается в его лоб над левой бровью. Он захрипел от боли, с трудом отнимая руку от постели (это постель, подумал Уилл, постель, а не земля) и ощупывая перевязанную голову. С трудом сфокусировал взгляд на своих пальцах, морщась от боли и пытаясь понять, осталась ли на них кровь. Крови не было. Но голова, казалось, вот-вот разлетится на части. И Уилл был бы этому очень рад - тогда бы боль, наверное, прекратилась.

- Тише, - сказал чей-то мучительно знакомый голос над головой, и тёплая сильная рука легла на плечо. - Тише, Уилл. Всё хорошо. Лежи.

- Ч-что... - пролепетал Уилл. - Где... как...

- Лежи тихонько, тебе надо отдыхать.

"Фернан", - подумал Уилл, вздохнул и опять отрубился.

Когда он очнулся в следующий раз, голова болела по-прежнему, но уже не настолько, чтобы пересилить желание жить. Уилл, моргая, смотрел в купол шатра, думая о том, что случилось с парчовым шатром Риверте и почему его перенесли в друге место. Может, шатёр сожгли? И как далеко зашла атака мятежников? Что её отбили, нет никаких сомнений, но...

Он снова моргнул. Палатка казалась смутно знакомой Внутренняя обшивка из синего войлока, жёлтые витые шнуры по линиям швов и...

Он уже был здесь раньше.