Военные приключения. Выпуск 4 - Проханов Александр Андреевич - Страница 60

— Вроде корзина, товарищ капитан третьего ранга.

Это и в самом деле была корзина, большая плетенка, белая, обесцвеченная морскими волнами. Но стояла она довольно высоко, не как намокшая, вот вот готовая утонуть.

— Может, пощупаем? — предложил Судаков.

Короткая, в два снаряда, очередь носовой артустановки вспенила волну возле самой корзины, затем прогремел еще один выстрел, и море вдруг вспучилось, жесткий удар толкнулся в борта так сильно, что все в рубке невольно схватились за поручни.

— Вот и добре, — сказал Дружинин. — Запишите: уничтожена мина, плавающая, сорванная с якоря, случайно подцепившая на рога корзину.

Прибежал боцман с банкой и кистью. Вскоре он уже стоял на баке, любовался своей работой. На серой плоскости рубки, симметрично располагаясь над тремя круглыми иллюминаторами, горели шесть красных звезд, свидетельствующих о шести уничтоженных минах, шести победах.

Тральщик медленно приближался к месту, где рванула мина, море было усеяно оглушенными рыбами. Командир внимательно всматривался в волны, хоть и понимал, что от корзины не могло остаться и щепы.

Прохоров, стоявший на мостике, тоже всматривался в волны, раздумывая о чересчур наглых провокациях израильтян. И тут он вдруг почувствовал, как палуба дернулась из-под ног, и упал, больно ударившись о переборку. Должно быть, на какой-то миг он потерял сознание, потому что не услышал взрыва. Очнулся оттого, что кто-то поднимал его. Под ногами хрустело: все плафоны и стекла в рубке были перебиты. Командир с крыла мостика кричал:

— Осмотреться по бортам и отсекам!

За кормой, совсем неподалеку, еще баламутилась вспученная взрывом вода, вился зеленоватый дым.

Трансляция не работала, и кто-то снизу, с палубы, начал передавать командиру доклады с боевых постов.

— Вышел из строя дизель-генератор!

— Разбит главный распределительный щит!

— Сорвана крышка фильтра, в машинное отделение поступает вода!

— Переносные пожарные насосы доставлены в моторное отделение!

Командир кивал, пока все шло нормально. Даже переносные электронасосы весом в сто килограммов так быстро перетащили по трапам из одного помещения в другое.

— Нет питания на руле! — доложил из глубины рубки пришедший в себя рулевой.

— Перейти на аварийное управление!

Рулевой побежал на корму, где в последнем отсеке был ахтерпик, румпельное отделение. В этот момент остановился двигатель, и непривычная тишина наступила на корабле.

— Отдать якорь! — приказал командир.

Боцман сам отдавал стопора. Якорь-цепь мирно загремела в клюзе. Она гремела долго: глубина в этом месте была приличной.

— Якорь не держит! — донеслось с бака.

Командир оглядел море. Видимо, попали на такое место, где дно — гладкая скала. Это был самый тревожный из всех докладов: рядом непротраленные участки, и дважды такого везения, чтобы мина взорвалась не под днищем, а чуть в стороне, могло не быть.

— Отдать второй якорь! — приказал Дружинин. — Что в машине? — крикнул он рассыльному внизу на палубе. И спохватился, вспомнил о переговорных трубах. Этим архаичным приспособлением обычно не пользовались, но сейчас они только и могли выручить. — Машина! — крикнул в раструб, вырвав пробку. — Что в машине?

— Вода поступает через кингстоны, — прохрипела труба голосом корабельного механика капитан-лейтенанта Викторова. — В топливной цистерне трещины — хлещет соляр!

— Заделать пробоины!

Дружинин бросил быстрый взгляд на Прохорова, и тот понял, чего от него ждут.

— Я туда, — сказал он, ткнув в палубу. — Не беспокойтесь.

Из машинного отделения дохнуло промасленной духотой. Внизу валялись дощатые пайолы, меж ними блестела замазученная вода. Из поврежденных кингстонов тремя фонтанами хлестало море. Через горловину топливной цистерны выпирало соляр. То и дело оступаясь на пайолах, скользя ногами в черной жиже, несколько человек аварийной команды заделывало пробоины.

Прохоров кинулся к цистерне. Соляр выдавливался забортной водой — значит, пробоина где-то внутри, и, чтобы заделать ее, надо лезть в этот соляр без водолазного костюма, иначе в горловину не протиснуться.

— Кто пойдет? — услышал он голос капитан-лейтенанта Викторова.

Невысокий коренастый матрос подался вперед, сказал обиженно:

— Это же мое заведование… Я первый сюда прибежал!

— Давай, Шаронов, только быстро. Остальным по местам. Машина чтоб работала!

— Идите к машине, там сейчас важнее всего, — сказал Прохоров.

— Я на минуту, сейчас вернусь, — обрадовался Викторов и побежал по сумрачному проходу. — Юркин, смотри, под твою ответственность.

Старшина 2-й статьи Юркин, наматывавший на руку страховочный конец, начал проверять, крепко ли он привязан на поясе Шаронова. Прохоров тоже проверил крепление. Хотелось сказать матросу что-то поощряющее, но лишь посмотрел на него ласково и промолчал.

Стараясь не суетиться, Шаронов поднялся к горловине, опустил ноги в черную поблескивающую массу. Соляр был густой и теплый. Деревянные клинья, обмотанные куделью, которые Шаронов держал в руках, вмиг стали скользкими и словно живыми — норовили вырваться. Он почувствовал, что поверхность соляра уже колышется под подбородком, щекочет кожу. Нащупать пробоину все не удавалось, и он, вдохнув поглубже, погрузился с головой. Вынырнул, шумно вздохнул, не открывая глаз, и снова заставил себя опуститься в черную жижу. Наконец он почувствовал под пальцами слабое движение воды, нащупал щель и начал заталкивать в нее узкие клинья.

Когда Шаронов вылез из горловины, его подхватили, поставили на ноги.

— Зудит, — сказал он, поводя плечами. — Кожа зудит.

— Как пробоина?

— Порядок.

— Бегом мыться! — распорядился Прохоров.

Поднявшись наверх, он услышал частый стук. Так стучат, когда зовут на помощь. Возле кают-компании топтался матрос Турченко, пытался открыть дверь. Оттуда, изнутри, доносился голос, глухой, не поймешь чей.

— Заклинило, — сказал матрос, отступая от двери. Он показал на прогнувшиеся трубопроводы.

— Кто там внутри?

— Не знаю. Похоже, замполит.

Вдвоем они раскачали дверь и увидели Алтунина. Из его виска сочилась кровь.

— Что на корабле? — разгоряченно спросил Алтунин, протискиваясь в узкую щель двери.

— Уже все в порядке.

— А я тут с ума схожу. Только зашел, а оно…

— Идите перевяжите голову, — перебил его Прохоров.

На мостике рулевой подметал осколки стекол. Из распахнутой двери радиорубки слышался голос Дружинина:

— …Нет, корпус в порядке. Течь была через кингстоны и фильтры. Устранена… Двигатель сейчас пустим… Нет, нет, помощь не требуется, дойдем сами.

Увидев Прохорова, Дружинин вышел из рубки. И тут в дверях показался кок, крикнул с неуместной радостью:

— Товарищ капитан третьего ранга, обеда не будет. Весь борщ на палубе, а макароны на подволоке…

— Чтобы обед был вовремя, — прервал его Дружинин. — Идите и пришлите сюда боцмана. — Он вдруг весело улыбнулся и повернулся к Прохорову: — Поняли, что тонуть не будем, и радуются, как дети.

— Молодежь.

— Молодежь! — с каким-то особым удовлетворением повторил Дружинин.

Пришел боцман. Он был в новой рубашке и синей, не выцветшей пилотке.

— Товарищ капитан первого ранга, разрешите обратиться к капитану третьего ранга?

Обращение было обычным, уставным, но сейчас оно показалось Прохорову неестественным и ненужным.

— Проследите, чтобы обед был, — сказал Дружинин. — Пусть кок не паникует. Аварийная обстановка, она для всех аварийная.

В этот момент завибрировала палуба под ногами — заработал двигатель, и Дружинин махнул рукой боцману:

— Идите…

Наверх поднялся Алтунин с пластырем на виске.

— Что это было? — спросил он.

— Обычная мина, — ответил Дружинин.

— Мы же тут тралили.

— Может, магнитная. Десять раз корабль пропустит, а на одиннадцатый рванет. А может…

Через четверть часа командир снова вызвал боцмана.