Ясно: новые стихи и письма счастья - Быков Дмитрий Львович - Страница 20

Решение одно: для всех для них создать медиахолдинг и честно обозвать его «ОНО».

Я не найду названия иного. Пусть буквы трехметровые висят. Пусть гордо украшает это слово газеты шапку, здания фасад, изящный логотип телеканала… Пусть ежедневно слышит вся страна: «По мнению ОНА…», «ОНО сказало…», «Согласно сообщениям ОНА…». Канал «ОНО-информ», «ОНО-погода», «ОНО-кино», приятное уму,— и главное, что полная свобода и никаких репрессий никому! Ведь вся страна смотрела и молчала, сбиваясь обездушенным гуртом… И рейтинг будет бешеный сначала, хотя немного снизится потом,— но все, кто полон зависти и злобы, кто жаждет мучить, бить, ходить в строю, по всей стране смотрели бы «ОНО» бы и дозу получали бы свою. Иной увидит в этом святотатство — но нас ли, скромных, в этом обвинить? Иные, может быть, не согласятся — тем разрешат профессию сменить, и в этом есть оптимистичный вызов: тебе начать с нуля разрешено! А кто, как прежде, хочет в телевизор,— пожалуйста! Но на канал «ОНО». И никакого прочего канала, и никакого прочего труда, поскольку то, что вышло из анала, не смеет зваться мозгом никогда! Сначала, может быть, поколбасятся — особо те, кто в статусе светил,— но после, я уверен, согласятся. Вопрос цены, но я бы заплатил.

В конце концов, ОНО неистребимо, естественно и каждому дано… Но пусть хотя бы вместо псевдонима использует название «ОНО».

Сталинофильское

В стране, что как снегом завалена безвременьем, злом и тоской,— все чаще мне хочется Сталина. Вот я откровенный какой. России дорога тернистая уводит в разлад и распад. Не то чтобы стал сталинистом я — но ежели вправду хотят?! Куда как мила азиатина! Признайтесь, не прячьте глаза. Вернут Сталинград обязательно — все жители, кажется, за. Иначе выходит развалина, паденье ракет, воровство… Верните же Родине Сталина — она заслужила его! Разбудим Отечество выстрелом, устроим ему пароксизм, он нами действительно выстрадан, как Ленин сказал про марксизм. К чему говорить о свободе нам? Она разлетелась как дым. С него начинается Родина — а также кончается им. Вам всем это сделалось ясно бы, решись вы смотреть без очков. Потребны не стерхи, а ястребы. Что делать, наш климат таков — замерзнет любая проталина, загадится всякий просвет… Верните товарища Сталина! На всех вас Иосифа нет! Пора поредеть населению. У страха глаза велики. Пора объяснить поколению, не знавшему твердой руки, всей швали, что так опечалена — мол, зря отменили расстрел!— что если бы выкопать Сталина, то он бы вас первых и съел! Бессильна абстрактная злоба ведь — давайте уж, так вашу мать! Не зря говорят, что попробовать — единственный способ понять.

Мое самолюбье ужалено бессилием в наших трудах. Не зря Окуджава про Сталина писал в девяностых годах: «Давайте придумаем деспота, чтоб нами он правил один от возраста самого детского и до благородных седин». Что проку смеяться оскаленно? Не лучше, чем выть на луну… Давайте мы свалим на Сталина всеобщую нашу вину! Ведь это — наш способ отбеливать и душу, и Родину-мать… Он нам не затем, чтоб расстреливать, он нам не затем, чтоб ссылать,— недаром Отечество славится единством в любых временах. Затем ведь и памятник ставится, чтоб после взорвать его нах. Чтоб он, в одеянье порфировом, народным слывя палачом, всю мерзость в себе сконцентрировал — а мы, как всегда, ни при чем! От этого принципа старого не сбечь ни за стол, ни в кровать. Давайте мы сделаем Сталина, чтоб после его же взорвать! В припадке бессмысленной дерзости (гордыня — действительно грех), в потоке безвыходной мерзости, что яростно хлещет из всех, в борьбе с родовыми стихиями — незнание, злоба, нужда,— я думаю: если такие мы, грядущего нет, господа. Теряется суть человекова, сознание рвется, как нить,— и главное, некого, некого за все это дело винить! Россия — сплошная окалина, плюс ненависть в сто мегаватт… А если мы вырастим Сталина — он будет во всем виноват. И снова мы станем неистово сбивать ненавистное «СТА…», и все начинается с чистого, как рабская совесть, листа.

Так что же — стадам ошакаленным и дальше брести на убой?

Конечно. Ведь легче со Сталиным, чем — страшное дело — с собой.

Идеологическое

Напугались нынче многие: пал значительный редут. Больше без идеологии жить России не дадут. Вижу в каждом третьем блоге я, прошерстивши Интернет: нам нужна идеология, коли больше денег нет! И крутые, и пологие одобряют эту жесть. Сочинять идеологии мы готовы, опыт есть: всевозможные затейники, тайной миссией горды, прибегут, как коробейники, предлагать свои труды. Ах, российские сенаторы, что вам эта ребятня? Позовите вы в соавторы лучше скромного меня. Все равно они, убогие,— умоляю извинить — никакой идеологии не способны сочинить. Все их рвение учебное — философский факультет — упирается в волшебное слово «суверенитет». Не бодаются безрогие. Коль у бездны на краю вам нужна идеология — я вам даром отдаю.

Не скажу вам за Австралию, Штаты, Францию, Китай — мы живем двойной моралию лет уж триста, почитай. Наши правила нестрогие нам понятней и родней: нам нужна идеология, чтоб хихикали над ней, чтобы, шествуя болотами в шатком воинском строю, мы глушили анекдотами совесть едкую свою; чтоб не с Черчиллем, не с Никсоном, не с концепцией любой — а вот с нею бы сравниться нам и гордиться бы собой. Под Хрущевым и под Сталиным, Александром и Петром — нам привычней, чтобы врали нам, чтобы каялись потом, чтоб работал принцип парности, чтобы с рыльцами в пуху все подонки и бездарности оставались наверху, а страна — отдельно, к счастию,— с кротким именем Христа оставалась непричастною и считалась бы чиста. Это чую в русском слоге я, в этом наше бытиё — нам нужна идеология, чтоб спасаться от нее, чтобы истина окопная ослепительней была, чтобы наша речь эзопная кучерявее цвела! Нам нужна идеология, как над речкой — зимний лед, чтобы рыбины двуногие длили сонный свой полет, чтобы в этой полусонности, где и свет почти потух, в этой илистой посконности зарождался русский дух, приглушенный и окисленный, нездоровый для детей, и достаточно двусмысленный, но живучий, как Протей! За года двуличья скотского он — достойная цена: дух Тарковского, Высоцкого, Куприна и Шукшина… Сочиненьями великими мы славны, хотя грязны. Да, мы врали — но хихикали! Да, ползли — но как ползли! Мутный ил — среда для гения. Да, сжимается очко, да, мы врем — но тем не менее не в ответе ни за что. Да, терпел,— скажу в итоге я,— но упрека не приму: ведь всегда идеология будет тут виной всему. Да, при Марксе и при Боге я подловат и трусоват — но виной идеология, император и Сенат! Знаем эту демагогию, слава Богу, не лохи: поменял идеологию — и списались все грехи.

Мы идем своей дорогою, и ничто нас не берет. Дайте нам идеологию — это сероводород, дух Леонтия, Прохания, непробойный русский щит… Он нам нужен для дыхания. С кислорода нас тошнит.

Некрасовское-2

В эту вешнюю пору холодную, защищая последний редут, я не буду вас звать на Болотную. Мне хватает и тех, что придут. Пусть на Первом привычно окрысятся и расскажут в ближайшую ночь, будто выползла жалкая тысяча отщепенцев, безумцев и проч. Не старайся, столица-красавица, перекрасить Орду на ходу. Я-то чувствую, как тебе нравится погружаться в родную среду. Перемены Отчизне не вынести. Ей враждебен любой поворот. Люди требуют только стабильности. Поезжайте в родной огород. Надевайте привычные треники — униформу трудящихся масс. Провокаторы и шизофреники не загонят на площади нас. (Мне особенно жалко трудящихся. Вертикаль поняла, что трещит, и использует их без изящества, превратив награжденьями в щит; этак мы до Пхеньяна дотащимся, ибо явно стремимся туда,— но нельзя посягать на трудящихся, ибо это Герои Труда.)

Обыватели мира возжаждали и не чувствуют дула во рту — подарите им праздник, сограждане, докажите им их правоту! Не ходите вы, дома сидите вы. Наша Русь такова искони. Дружно выкрикнем: «Вы — победители!» (Так и вправду считают они.) Правы все, кто решил, что Отечество — безнадежный, постылый изгой, не изменится, и не излечится, и не стоит фортуны другой; все, кто вечною завистью мается, кто мечтает о дыбах-кострах и считает, что русская матрица — это травля, оглобля и страх; для кого воплощение Родины — это топкие, злые места, ханы, идолы, Велесы, Одины: все решительно, кроме Христа.