Последняя ночь с принцем - Романова Галина Владимировна - Страница 48

– Уж не знаю, кстати ли? – хмыкнула она, заметно потеплев в адрес Пирогова. – Но зовут Татьяной…

Она обернулась на Ваську-соседа и погрозила ему кулаком.

– А я-то че?! – завопило тщедушное создание, успевшее переодеться в огромных размеров куртку-плащовку и жадно считающее теперь каждый сделанный Пироговым глоток. – Он мне назвался братом, а это, говорит, баба моя! Как мне сказали, так и я тебе!.. Опять я виноватый!

– Ага, брат! – фыркнула Татьяна. – Я всю родню Эдькину знаю, как свои пять пальцев… Значит, говоришь, соблазнить пытался… Убийство… Ну, а что же девушка-то твоя молчит? Ишь ты, рыженькая… Прямо как Сонька Эдькина была… Только она его на богатого жениха променяла, Эдьку-то. Он и… Да и ладно, старая это история…

Татьяна вернулась за прилавок, выложила на него толстую общую тетрадь и принялась что-то подсчитывать, бодро щелкая калькулятором. Разговор она сочла оконченным. Сосед Василий, пометавшись между прилавком и столиком, за которым в молчаливом раздумье восседали Серега с Ритой, незаметно растворился за дверью.

– Мы сейчас закроемся на санитарный час, – не обращаясь ни к кому конкретно, оповестила Татьяна и зазвенела посудой. – У вас ровно десять минут.

Серега неторопливо допивал пиво и сосредоточенно шелушил фисташки. Судя по внешнему виду, его все устраивало, и предпринимать он больше ничего не собирался. Рита разнервничалась.

– Татьяна, – позвала она громко, когда отведенный им временной отрезок начал истекать. – Вы должны нам помочь!

– Да? С какой стати? – Та подняла от прилавка недобрые серые глаза. – Чтобы с вас сняли подозрения, а начали подозревать Эдьку? Так, что ли?

– Нет, не так. Это совсем не ваш Эдик… Это кто-то другой. И этот «кто-то» на днях был в вашем городе и отдавал долг из другого бумажника!.. – Ритины доводы были нелепы и смешны, но она все равно продолжала выкрикивать их, пытаясь перетянуть Татьяну на свою сторону. – Мы должны с вами, Таня, вместе помочь ему, понимаете! Вот скажите, Кораблев на какой руке обычно носил часы?

– Эдька? Ну, на правой, и что с того? – Взгляд ее снова поменялся, сделавшись задумчивым.

– А то, что человек, который поселился в квартире напротив моей, носил часы на левой. Вот! И Николаша заметил эту особенность, когда мы были у него на даче с Кораблевым. Он говорил, что Эдька никогда не менял своих привычек, – выпалила Рита на одном дыхании и умолкла, ожидая реакции Татьяны.

– Не менял, – эхом откликнулась она и, выйдя из-за прилавка, подсела к ним. – Он левшой был, левшой и оставался. И часы всегда носил на правой руке. Ему так было удобнее. И никогда, ни при каких обстоятельствах не надевал их на левую. Лучше в кармане понесет… И кто же тогда тот человек?

– Я не знаю! Погибшая девушка называла его Романом.

Рита не могла скрыть разочарования. Она из последних сил надеялась на то, что Татьяне было хоть что-то известно. Но та, несколько раз повторив чуждое ей имя, отрицательно покачала головой.

– Не знаю никакого Романа. Родственников у него с таким именем не было. Друзей и сокурсников тоже. Правда, тут недавно…

– А может, вы чего-то не знали? Может, он скрыл что-то от вас? – не дала ей договорить Рита.

– Нет! – Татьяна снова покачала годовой. – Я все про него знала. Все! Я была своеобразным архивом для него. Архивом его прошлого, части его настоящего, его настроения, его вкусов. Я все буквально коллекционировала. Все! До какой-то поры…

– Тогда вам тем более должно быть известно, куда он подевался! Может, этот самозванец его убил или… – возмутился вдруг Пирогов. Бесполезность их поездки была очевидной, ему хотелось побыстрее убраться из этого павильона, из этого города и из всего того, что называется частным расследованием.

– Нет. Он жив, – с полным основанием заявила Татьяна и, порыскав в кармане, достала оттуда свернутый до размеров почтовой марки листок бумаги. – Он звонил мне на этой неделе вот с этого телефона. У меня аппарат с определителем, я взяла и записала. Зачем, сама не знаю. Он уехал, оставил меня… Ладно, это вас совершенно не касается.

Серега, перехватив у Риты инициативу, развернул бумагу и принялся рассматривать накорябанные Татьяной цифры.

– Это какой же город? – потыкал он пальцем в четыре цифры, записанные перед номером.

– Это?.. – Татьяна невесело ухмыльнулась. – Это, господа мои хорошие, очень далеко! Это за Уралом! Я сверялась со справочником. И даже точное название города теперь знаю. И я звонила туда, но мне никто не ответил. Потом позвонила в справочную и спросила, кому именно принадлежит этот номер.

– И кому?! – снова одновременно выпалили Серега и Рита, наклонившись через стол.

– Баловневу Роману Ивановичу. Как вам такой расклад, а? Уж не о том ли Романе речь? – Татьяна потянулась к растерзанной пачке с фисташками и, подхватив несколько штук, принялась перекатывать их на ладони. – Кто такой Баловнев? Откуда он взялся? Что там делает Эдька? Может, он вынужден жить там под другим именем? И та девушка, что называла его Романом, знала его под этим именем? Ничего не понимаю!

– А больше вы ему не перезванивали? – нарушила Рита молчание, повисшее над столом минут на пять.

– Перезванивала! Трубку взяла какая-то старая грымза и, когда я пригласила к телефону Кораблева, послала меня куда подальше, попросив не надоедать приличным людям. Но… Но Эдька же звонил оттуда! Именно оттуда!.. – Унылые глаза Татьяны неопределенного тускло-серого оттенка наполнились вдруг слезами. – Он был краток. Как дела, говорит. Скучаю, потом еще добавил. А голос был такой… Такой усталый, грустный, я даже бы сказала. Это совсем на него не похоже, понимаете! Он же непотопляемый был, Эдька-то! Когда Сонька его бросила, он переживал всего неделю! Потом с головой ушел в учебу. Работал и учился, как одержимый. Он хватался буквально за все! У него появилась навязчивая идея доказать этой рыжей, что он чего-то стоит. «Она пожалеет и будет просить меня вернуться, – говорил он, – но я ее не прощу…»

– Она и просилась. Он не простил, – заметила Рита, вспомнив рассказ дачника. – Она утонула, эта девушка.

– Да знаю я! Вся эта лав-стори на моих глазах разыгрывалась. Эта Соня сама не знала, чего она хотела. Есть, знаете, такая категория женщин, что всю свою жизнь мечутся от берега к берегу, не зная, к которому пристать. Вот она свой и нашла… – Татьяна швырнула на стол фисташки, быстро глянула на часы и вдруг проговорила: – Вот что, уважаемые… Я сейчас закрою эту богадельню, все равно посетителей часов до пяти не будет, и мы дойдем до меня. Я тут недалеко, за углом живу. Эдька оставил у меня свой ноутбук. Если разбираетесь, поройтесь в нем. Я ни бельмеса…

– Идемте. – Рита вскочила, словно подброшенная пружиной. – Думаю, я смогу там что-нибудь найти. Кстати, а зачем он вам его оставил?

– Кто знает? – Татьяна пожала худощавыми плечами и принялась расстегивать пуговицы халата. – Просто принес перед отъездом и говорит, пускай будет у меня, мало ли… Я не особо расспрашивала, так, пару вопросов задала, не более. Он рукой махнул и говорит: «Уезжаю, и надолго. Вернусь, все решим». Что, когда, ничего не сказал. Только вот один раз за год и позвонил, и то никакой конкретики. Скучаю, и все… А тут вы явились. Девушку еще убили… Вдруг и правда что-то не то…

Они вышли из павильона все вместе и бодро зашагали к серой многоэтажке. Сняв халат, Татьяна осталась в чрезвычайно коротких шортах и не по возрасту укороченной кофточке. Бюстгальтера она не носила, и довольно-таки крупная грудь ее совершала свободные колебания вверх-вниз, что не осталось незамеченным Пироговым-младшим. Ноги Татьяны он тоже не оставил без внимания, без конца таращась на ее загорелые стройные лодыжки.

Они вошли в ее подъезд и, игнорируя разверзшиеся прямо перед их носом двери лифта, пошли к лестнице. Татьяна жила на первом этаже.

Она занимала вполне приличную квартиру из двух комнат и огромной кухни и вполне прилично ее содержала. С запущенностью жилища Маргариты сравниться это не могло. Хорошая мебель, пусть и не супермодная. На полу ламинат, в кухне дорогая плитка. Огромный, двухметровый холодильник, набитый под завяз продуктами. Татьяна словно нарочно демонстрировала его туго утрамбованное нутро, без нужды открывая его несколько раз. Нет, Сереге она предложила перекусить, обойдя Риту вниманием. Но он отказался, не забыв поблагодарить ее чрезмерно тепло и проникновенно.