Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер - Страница 32

– Люди убивают по приказу, имея для этого еще меньше причин, чем ты, – я сидел в седле: не слишком-то я ему доверял, пока у него в руках была арфа.

– Ты убил человека по моему приказу, но то же сделал бы и шпион – просто затем, чтобы заслужить мое доверие и лишний раз доказать собственную невиновность.

Он отнял, наконец, руки от арфы и развел ими:

– Я не шпион. Разве что ваш собственный, мой принц.

– Мой собственный… – на мгновение у меня язык отнялся, потом я заглянул ему в глаза. – Станешь ли ты, элласиец, подчиняться мне, хомэйну, во всем, что я прикажу тебе?

– Да – коли это не будет противно моей совести, – немедленно ответил он. Я служитель Всеотца, я не преступлю законов Его учения.

Я махнул рукой:

– Я не заставляю никого поступаться убеждениями. Тем более в том, что касается его богов. Нет. Я хочу всего лишь знать, Лахлэн, насколько ты верен мне.

– Тогда прикажите, – ответил он, – Я здесь потому, что сам пожелал этого, не потому, что меня послал какой-нибудь солиндский король или чародей-Айлини. А если бы меня послали они – разве я не отправился бы к ним немедленно, чтобы принести те вести, которые они так желают услышать? Остался бы я здесь, зная расположение вашей армии и Чэйсули?

– Мудрый шпион не станет действовать поспешно, – отстраненно сказал я. Кролика, слишком рано выскочившего из укрытия, легко поймает лисица.

Он рассмеялся своим теплым искренним смехом, идущим из глубины сердца:

– Только, боюсь, не лисица, мой господин… а волк. Волк Чэйсули.

Он смотрел на что-то за моей спиной. Я не обернулся, зная, кого он там видит.

– И что же ты станешь делать? – поинтересовался я.

Смех умолк. Лахлэн прямо посмотрел на меня:

– Стану вашим шпионом, принц Кэриллон. Приду в Хомейну-Мухаар, во дворец, и разведаю, что замышляет Беллэм.

– Опасно, – раздался за моей спиной голос Финна. – Кролик просит позволения бежать.

– Ну да, – согласился Лахлэн. – Но кто другой сможет сделать это? Не Чэйсули, это ясно. И не хомэйн – кого из них и под каким предлогом примет Беллэм? Но я – я арфист, а арфисты ходят там, где им заблагорассудится.

Верно: арфистов принимают и там, куда не может прийти простой человек. Я знал это с детства – дядя принимал в Хомейне-Мухаар арфистов со всех концов королевства. Я не сомневался в том, что из арфиста может получиться прекрасный шпион. И все же…

– Лахлэн Элласиец, – сказал я, – какие же услуги ты можешь мне оказать?

Его пальцы пробежали по струнам. Это была светлая мелодия, напоминавшая о танцах, песнях и юности. Перед моими глазами встало видение: юная женщина, легкая в движениях, очаровательная, с темно-золотыми волосами и яркими голубыми глазами. На устах ее был смех, в душе – веселье. Моя сестра, Турмилайн – такая, какой я помнил ее, какой видел в последний раз, когда ей было девятнадцать лет.

Сейчаc она повзрослела на пять лет.

Турмилайн, заложница Беллэма. Лахлэн прекрасно знал об этом. Я мгновенно соскочил с коня, в два шага оказавшись подле дерева.

Моя рука потянулась к его пальцам, чтобы остановить музыку, но я ничего не успел сделать. Сила, великая и непонятная, оттолкнула меня так, что я едва не упал – словно незримая преграда возникла между мной и арфистом. Я невольно отступил на шаг – и замер неподвижно.

Пальцы замедлили свой бег по струнам, мелодия истаяла, и Только эхо ее все еще отдавалось под сводами леса. Потом затихло и оно, и повисло напряженное молчание.

– Нет, – тихо сказал он, – никто не сможет заставить молчать истину.

– Ты говорил, что не станешь зачаровывать меня!

– Я этого и не делал, – просто сказал он. – Сила исходит от Лодхи, не от Его слуги. Если вы захотите повредить моей Леди, боюсь, она повредит вам, – он больше не улыбался, – но ни я, ни моя арфа – мы не желаем вам зла, мой повелитель, зло может настичь только того, кто пожелает зла мне.

Я почувствовал, как гнев закипает в моей груди, жесткой рукой сжимает мне горло.

– Я не желал тебе зла, – натянуто произнес я. – Я просто хотел, чтобы это прекратилось…

– Моя Леди начинает петь, когда захочет, – мягко сказал он. – Все ваши мысли, господин, прикованы к ваши сестре, пленнице Беллэма. Я просто хотел показать вам это, чтобы объяснить, что я могу сделать для вас.

Финн оказался рядом со мной:

– И что же ты сделаешь? – поинтересовался он. – Вырвешь его сестру из лап Беллэма? Лахлэн покачал головой:

– Этого я не смог бы сделать даже с помощью Лодхи. Но я могу передать ей все, что вы пожелаете, а также узнать все, что возможно, о планах Беллэма и Тинстара.

– О боги! – прошипел я сквозь зубы. – Если бы я мог доверять тебе…

– Так доверьтесь мне, мой господин, – мягко посоветовал он. – Доверьтесь своему вассалу, если уж не верите мне. Разве он не узнал моих намерений?

Я резко выдохнул – так, что, кажется, в моей груди вовсе не осталось воздуха – и посмотрел на Финна: его лицо было серьезно, почти торжественно.

Сейчас он был очень похож на Дункана, подумалось мне.

Финн смотрел на Лахлэна. В солнечных лучах его золото лиир горело не менее ярко, чем струны арфы. Ни он, ни арфист не сказали ни слова, они словно оценивали друг друга. Сам я просто не знал, что делать, потому мне оставалось только предоставить право решения Финну. Я был голоден, устал и измучился, принимать решения было выше моих сил.

– Можешь доверять ему, – наконец, сказал Финн словно бы через силу. Худшее, что он может сделать – сказать Беллэму, что мы здесь, – он нехорошо усмехнулся. – Если же он сделает это, и Беллэм пришлет сюда солдат, мы просто убьем их.

Я не сомневался, что он сможет это сделать – с тремя-то сотнями воинов Чэйсули! И Лахлэн, без сомнения, тоже знал это.

Он поднялся со ствола, прижимая к груди свою Леди. Медленно, медленно он опустился на одно колено, все еще обнимая арфу, и слегка склонил голову. Гордый человек этот Лахлэн, я не ждал от него такого. Покорность не шла ему: скорее, склоняться должны были перед ним.

– Я буду служить вам в этом, принц, как желал бы, чтобы вы служили мне, будь я на вашем месте, – лицо его было почти мрачным, но в глазах я разглядел и огонек истинного чувства – уверенность в своей судьбе.