Лига правосудия - Макеев Алексей Викторович - Страница 30

– Ну, если только мальчишки, что летом на речке целыми днями пропадают – Мишка-то туда тоже купаться ходил. Но уж вспомнят они чего или нет, я не знаю.

– Евдокия Андреевна! Сказать, что я вам благодарен, значит, просто промолчать! – проникновенно произнес Гуров. – Вы даже не представляете, как вы нам помогли! Женщины, что сейчас на улице окончания нашего разговора дожидаются, сейчас вовсю уже Мишку этого вспоминают, а после нашего ухода опять же к вам придут, правда?

– Где же им еще поговорить-то по душам, как не здесь? – важно подтвердила баба Дуся.

– Так вот! – продолжил Лев. – Очень вас прошу, если они что-нибудь новое вам скажут или вы сами вдруг что-то вспомните, сообщите об этом немедленно товарищу капитану, а уж он передаст мне. Помогите нам, пожалуйста, Евдокия Андреевна!

– Да чего там! – засмущалась продавщица. – Чего ж не помочь хорошим людям, если для дела надо. Мне нетрудно, а вам польза.

– Пойдемте, товарищ капитан, а то у нас с вами еще дел много, – сказал Гуров.

Они вышли из магазина, а бабы, проводив их возмущенными взглядами, тут же бросились к бабе Дусе за подробностями.

– Где тут у вас ферма? – спросил Лев.

– К Матвеичу вас сейчас наш «уазик» отвезет, а я пока попробую найти кого-нибудь из тех парней, что тогда на речке ошивались, – предложил капитан. – Время-то, правда, рабочее еще, те, кто не в поселке трудится, только вечером дома будут, но вдруг кто-нибудь приболел, например, или еще чего? В общем, я в любом случае в отделении буду.

Тому, что фермер с семейством уже полностью в курсе событий, Лев ничуть не удивился – он же на это и рассчитывал. Матвеич встретил его прямым вопросом:

– Про Мишку поговорить пришли?

– Да, про него. Вспомните, пожалуйста, все, что он когда-либо о себе говорил, да и ваши впечатления о нем мне тоже очень интересны.

– Да мы тут уже себе голову сломали, вспоминая, – вздохнул фермер. – Пошли в дом. Молочка парного не хотите?

– И рад бы, да нельзя, – отказался Лев.

– Бывает, – философски заметил Матвеич. – Но уж от чая-то не отказывайтесь, жена моя как раз пироги спроворила, так что и перекусите заодно, а то, я так понял, вы с утра на ногах.

Они сели к столу, самовар, хоть и электрический, радовал глаз, а пироги пахли совершенно одурманивающе. Пока Лев отдавал дань угощению, фермер начал рассказывать:

– Ну, помню, приехал он с бабой этой. Насчет цены за молоко они не торговались, сразу согласились. Потом насчет мяса поинтересовались. А у нас же тут не только коровы, но и свиньи есть, и птица всякая. Бью я не так, чтобы часто, но регулярно, так что желающие всегда купить могут. Яйцами они не интересовались, а все больше говядиной, да не какой-нибудь, а вырезкой и краями, ну, и птицей.

– Недешевые у них запросы, – заметил Лев.

– Вот и я о том же! Ну, поскольку они мою цену за молоко приняли, так я им и за мясо цену назвал предельную, но они и тут согласились. Правда, потом и гуся на Рождество брали, и поросят, но это я так, к слову. Поначалу-то они вдвоем приезжали, а потом уже один Мишка. Неприятный мужик! Глаза наглые! Весь такой вечно ухмыляющийся! А у меня дочка! Я его сразу предупредил, что, если он к ней только сунется, как кабанчика прирежу! У него глаза тут же такие злые стали, колючие, и процедил он сквозь зубы: «Мне она без интереса!» Ну, на том разговор у нас и кончился! Один раз, помню, приехал он за молоком, довольный весь, а уж чем именно, не знаю, и сказал, что говядина у меня хорошая, не хуже аргентинской. Обиделся я здорово – тогда и в газетах писали, и по телевизору говорили, что она мало того что просроченная, так еще и с химикатами там какими-то, а он эту дрянь с моим мясом сравнил. Мишка в ответ только рассмеялся: я, мол, про настоящую говорил. Еще вот был случай, приехал и сказал, что они поросенка молочного хотят купить. А мне их закалывать, между прочим, без интереса, но цену он настоящую предложил, и я согласился, спросил только, когда он нужен, чтобы я загодя его приготовил. А Мишка вдруг заявил, что сам забьет. Но это же уметь надо! Тут я его и предупредил, чтобы деньги мне вперед отдал, а если у него ничего не получится, то пусть забирает уже оплаченного, а нового я ему не продам ни за какие деньги. Отдал он мне всю сумму, вынес я ему поросенка, нож дал… А! – махнул вдруг рукой фермер.

– Ничего у него не получилось, – догадался Гуров.

– Вот говорят, работает, как мясник, а ведь работа эта филигранная, если уметь, конечно. Настоящий мясник тебе крутое яйцо на полированном столе своим топором разрубит так, что и царапинки не останется! А он! Да голодный волк с меньшей яростью овцу задирает! Он этого несчастного поросенка раскромсал так, что… – помотал головой фермер. – Ну, приготовить его еще можно было, в тесте запечь, например, но уже не целиком. И какой же он довольный при этом был! Посмотрел я на него и подумал, что с мозгами у него что-то не то!

– Еще что-нибудь можете вспомнить? – поинтересовался Гуров.

– Да нет вроде, – пожал плечами Матвеич. – Таких случаев и было-то всего несколько, а обычно он приезжал, забирал молоко или еще что-нибудь и уезжал.

Поблагодарив фермера за информацию и угощение, Лев поехал в отделение, а там его уже ждали не только начальник, но и два очень недовольных парня. Как оказалось, это были братья, которые на этот день как раз взяли отгул, чтобы вскопать матери огород, а их неожиданно оторвали от работы.

– Ребята, поймите, дело действительно очень важное, – примирительно сказал Гуров. – Сами же, наверное, уже все слышали?

– Да, поселок гудит, – вынужден был согласиться с ним старший из братьев. – Только мы же не знаем ничего.

– А вот это вам только кажется, – уверенно заявил Лев. – И вы сейчас сами в этом убедитесь! Скажите, вы видели, как этот Михаил ходил купаться на реку?

– Да сколько раз, ну и что?

– А татуировки вы у него рассмотрели?

– Как бы не так! – усмехнулся младший. – Он, когда первый раз пришел, так нас оттуда шуганул, что мы в поселок бегом бежали, не оглядываясь. А потом, только его завидим, так тут же по кустам прячемся.

– Но оттуда-то вы могли что-то разглядеть, – настаивал Лев.

– Плавал он хорошо, красиво очень, – начал вспоминать старший. – На груди у него корабль был, это точно, на правом предплечье еще что-то, но что именно, не знаю. Просто видел синее что-то, и все.

– На левом предплечье у него тоже что-то было, а еще пониже локтя, – добавил младший.

– Ребята! Ребятушки! Это очень важно! – уговаривал их Лев. – Ну, вспомните, что еще было! Может, шрамы какие-нибудь от пуль, от ножа, от операции. Ожоги. Ну хоть что-нибудь!

Парни переглянулись, словно совещаясь, говорить или нет, а потом старший неуверенно начал:

– Вы нас тоже поймите – мы же тогда малые были, может, чего неправильно поняли…

– Родной, ты говори, а мы уж разберемся, – попросил его капитан.

Парни снова переглянулись, и старший продолжил:

– Может, это нам только тогда так казалось… В общем, плавки на нем, как на девчонке, сидели.

Тут настала очередь переглянуться капитану с Гуровым, и Лев спросил:

– Что, совсем как на девчонке?

– Да нет, только… Ну, у него впереди ничего не было. Но я опять-таки повторяю, что это нам, может, только показалось.

– Но вы же его не один раз видели? – настойчиво спросил капитан.

– Не один, но странно это как-то! Ненормально же, – пожал плечами парень. – Так же не бывает.

– Ребята! Спасибо вам огромное, – искренне поблагодарил их Лев. – Вы нам очень помогли, а теперь идите работать дальше – мать-то, наверное, заждалась. – А когда парни ушли, сказал капитану: – Ну, вот и вся разгадка, почему он ни с кем из женщин здесь не закрутил, да и Матвеичу объяснил, что его дочка ему без интереса. И ребят он по этой же причине с речки гонял, чтобы они ничего не видели.

– Да уж, наказала жизнь мужика. Может, поэтому так и озлобился?

– Думаю, что это не жизнь, это люди его наказали, – возразил Лев. – И, видимо, за дело. Так чем его там убили, заточкой? – Капитан кивнул. – Ну, вы ее, конечно, за давностью лет по акту списали?