Пульс боли (СИ) - Архипова Анна Александровна - Страница 41

Коеси Мэриэмон заговорил ровным голосом, четко и не пряча взора от присутствующих за столом:

- В первую очередь, мы хотим принести извинения Комитету: с нашей стороны было ошибкой не уведомить вас о планируемом инциденте. Мы поспешили принять меры и, тем самым, исключили право Комитета вмешаться в происходящие события и склонить к какому-либо иному решению проблемы. Но – что сделано, то сделано! Что касается причин, вынудивших нас начать русско-японский дипломатический скандал, то они известны вам так же хорошо, как и нам: русская семья, используя спецслужбы России, начала готовить операцию, направленную на уничтожение нашей семьи. Но законами Комитета запрещено использовать против соратников государственные службы! Таким образом, русские первыми начали эту войну – мы лишь защищались. Русские не появились на этом заседании не потому что так оскорблены случившимся инцидентом, а потому что знают, что виноваты и хотят замести следы. Мы же, в отличие от них, от ответственности не бежим, и, хочу заметить, первыми прекратили скандал и даже принесли извинения российской стороне на официальном уровне. Не это ли знак нашей самой доброй воли? Мы пришли за стол переговоров и готовы идти на компромисс, дамы и господа!.. Но мы опровергаем обвинения в наш адрес и предлагаем пересмотреть причины, по которым мы сегодня собрались здесь – и обсудить вину русской стороны, но никак не нашей!

- Значит, вы не находите в своих действиях ничего предрассудительного? – уточнил Джошуа Симон.

- Нет! Стоит ли напоминать вам о том, что произошло два года назад? На моего сына было совершено покушение, его похитили, вся страна была поглощена беспорядками. Комитет тогда отказался вмешаться в сей инцидент, боясь огласки, и мы с сыном оказались лишены вашей помощи – благодаря решению тогдашнего председателя Дэвида Миллера. Пережив это, мы не могли позволить нечто подобному случиться вновь. Единственное, что вызывает сожаление в этой ситуации, так это то, что по иронии судьбы, покушение на нас готовили те же, кто два года назад помогал спасать Акутагаву. Именно сей факт оказал смягчающее влияние и привел нас к решению прекратить скандал.

Повисло молчание, члены комитета переглядывались между собой, ожидая, что скажет председатель. Джошуа Симон раскурил трубку с сосредоточенным видом, словно пребывал в глубокой задумчивости – потом заговорил:

- Что ж, ваши доводы, господин Коеси, выглядят убедительными и обоснованными. Думаю, мы последуем вашему совету и снимем с повестки вопрос о вашей вине в инциденте. Предлагаю всем проголосовать за привлечение к ответственности русской семьи и…

- Какой бред! – резко и властно прервал его Коннор Ваалгор, саркастично скривив бледные губы. – Я знал, что все будет именно так, но все равно поражен вашей трусостью, господин Симон! Вы пытаетесь играть роль царя Соломона, но ваш страх перед семьей Коеси лишает вас возможности рассуждать здраво. Как легко вы отступили от обвинений, просто смешно! Стоило им, не имея на руках неопровержимых доказательств вины русских, ткнуть в них пальцем, как вы тут же поспешили поддержать их точку зрения. Вы собрали Комитет здесь не для суда над Коеси, а для того, чтобы оправдать их!.. Но я, как представитель американской семьи, возмущен подобным поворотом дел! Меня не устраивают жалкие и насквозь фальшивые оправдания Коеси-старшего.

- Ты забываешься! – процедил сквозь зубы тот. – Думай хорошенько о том, что говоришь.

- О нет, я не забываюсь. Я знаю, кто я, и знаю, на что имею право – моя родословная является гарантом членства в этом Комитете. В отличие от вас, Коеси Мэриэмон! Порождение трущоб и канав, бандит, которому посчастливилось пробиться наверх, отмыться от грязи и приобрести авторитет, вот вы кто. Но истина всегда остается истиной - вы все равно навсегда останетесь тем же незамысловатым бандюгой. Проблема не в вас, нет!.. Проблемы и конфликты, о которых недавно с удручением упоминал господин Симон, начались не с вас. Они начались с другого – с того момента, когда ваш сын выступил из тени, где долго скрывался, и заявил всему миру о своем существовании. Именно он корень всех зол, и это прекрасно знают все присутствующие здесь. Знают, но боятся сказать это вслух! Но лично мне хочется услышать именно Акутагаву, а не этого паяца, произнесшего перед нами вызубренную наизусть речь.

Коеси Мэриэмон, потеряв голову от бешенства, молниеносно вскочил, грохнув мощными кулаками по столу, но его сын, спокойно поднявшись, положил руки ему на плечи и заставил сесть обратно. Акутагава, в противовес отцу, был по прежнему невозмутим, а его бледно-карие глаза хранили непроницаемое выражение.

- Что же вы хотите такое услышать, господин Ваалгор?

- Я хочу услышать ответ на вопрос: как близко ты подошел к решению, что Комитет только мешает тебе и всех нас следует уничтожить?

__________________

15

- Я хочу услышать ответ на вопрос: как близко ты подошел к решению, что Комитет только мешает тебе и всех нас следует уничтожить?

Кто-то из участников заседания даже закашлялся, услышав такой вопрос. Все, включая Джошуа Симона, напряженно следили за Акутагавой, ожидая его реакции. Он улыбнулся Коннору Ваалгору изысканной улыбкой, давая понять, что подобными маневрами его не выбить из колеи, и произнес:

- Откуда у вас такие мысли, господин Ваалгор! Вам чудятся интриги и заговоры там, где их нет. Ну а если все же попытаться ответить на этот странный вопрос, то я бы сказал так: Комитет – это могущественная организация и бросать ей вызов равносильно смерти, а я далеко не дурак и не самоубийца. Уничтожить Комитет? Смешно!.. Вами, господин Ваалгор, движут определенные обиды, которые НАША семья нанесла ВАШЕЙ семье, вот и все. Еще до недавнего времени Япония являлась вассалом Америки, и у нее не было своего представителя в Комитете. За мою страну говорил представитель американской семьи, что стало традицией после американской оккупации. Однако теперь у Японии есть свой собственный представитель в Комитете, мы с отцом сбросили ярмо американского покровительства. Американской семье сие пришлось не по вкусу – но такова жизнь, все в ней непрерывно движется и меняется. В этот мир приходят новые люди, которые завоевывают его, независимо от того, есть у них родословная или нет – они строят этот мир и, рано или поздно, станут его владельцами. Аристократия может отрицать это сколько душе угодно, но остановить – нет, не в состоянии. И я причисляю себя именно к этим «новым» людям, к тем, кто строит будущее несмотря ни на что, порою даже вопреки всему. Это может вам не нравиться, но огульно обвинять меня в каких-то феерических амбициях, это уже гротеск.

- Это был бы гротеск, если б на вашем месте находился кто-то другой, - серые глаза Коннора Ваалгора словно покрылись коркой льда, став пронзительно колющими. – Вы говорите о том, что в наши времена родословная уже не имеет такого значения, как прежде? Но и вы, Акутагава, человек с аристократической родословной и не можете отрицать сей факт. Коеси Мэриэмон мог дать вам свою фамилию и какие-то внешние особенности, присущие коренным японцам, но от этого вы не потеряли связи со своими предками по материнской линии. И именно в этом я вижу громадную проблему для нашего Комитета.

Акутагава промолчал, закуривая сигарету и всем своим видом демонстрируя пренебрежение к персоне Ваалгора.

- Господин Ваалгор! – решил вмешаться председатель Комитета. – Вам не кажется, что вы переходите определенные границы? Вы обвиняете Акутагаву Коеси в том, что у него есть родословная? Но это все равно, что обвинить всех нас!

- О, прошу прощения, у меня не было намерения оскорбить Комитет своими словами, - насмешливо проговорил блондин. - Родословную Акутагавы Коеси я упомянул, дабы акцентировать внимание на его политических и общественных действиях, и, тем самым, объяснить вам, к чему стремится этот человек. А стремится он к власти, власти и еще раз власти. Да, можно возразить, что все мы – участники Комитета – стремимся к власти, но ни у одного из нас она не принимала настолько алчную и откровенную форму, сдобренную хорошей порцией тщеславия и эгоцентризма. Почему никто из вас уже не удивляется фанатичному поклонению, с которым к нему относятся японцы? Почему никто из вас не вспомнит сейчас, что законами Комитета запрещено публичное участие в политической жизни государства и привлечение к своей персоне чрезмерного общественного внимания?… Все мы весьма богаты и жизнь каждого из нас регулярно освещается в светской прессе – но это максимум того, что мы можем себе позволить. Каждый участник Комитета мог бы оплатить из своего кармана пиар-кампанию, создать себе определенный образ в глазах простонародья, выиграть выборы и официально встать во главе какого-то определенного государства – но мы так не поступаем. Ведь гораздо проще и эффективнее управлять всем и вся из-за кулис, чем Комитет и занимается на протяжении веков. А для публики есть парламенты, конгрессы, премьер-министры, президенты и тому подобное… Но вот появляется человек, который, войдя в состав Комитета, тут же принимается нарушать его законы один за другим! Мало того, что он активно лезет на политическую арену, требует от своего народа слепого обожания, так еще и без зазрения совести устраивает травлю соратников по Комитету, используя сомнительные поводы и запрещенные нашим сообществом методы!.. Почему я упомянул о его родословной? – Ваалгор повернулся к молчаливому китайцу, слегка полноватому и неказистому, чьи короткие пальцы были унизаны роскошными кольцами. – Может быть вы, господин Ду Ланьчжа, расскажете об этом? Вам не понаслышке должны быть знакомы все хитросплетения в вопросах наследования семьи Сангяцанма.