Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэзия Латинской Америки

Коллектив авторов

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 49

Изменить размер шрифта:

Ночь в населенном пункте

Село под тропиком, а час вечерний,

медлительный. Но — колокольный звон,

и вот проходят дамы от вечерни,

и дверь тоскливо издает свой стон.

Потом, как колотушкой, башмаками

стучит батрак. И пахнет как в саду

горячим шоколадом, пирожками,

сырами, коржиками на меду!

А там, где ночь от взглядов укрывает,

аккордеон заблеял, как баран:

очередную дуру подзывает

к стене конюшни местный донжуан.

Один аптекарь, мой сосед унылый,

бесстрастно бодрствуя, глядит в глазок,

чтоб дать кому-то с жестами сивиллы[138]

за два сентаво рвотный порошок.

Луна со своего большого ложа

обводит церковь выпуклым пером.

Опухшая луна на флюс похожа,

а церковь — словно соска с пузырьком.

На палубе баржи

Гляжу на суда, на море.

Летит вдали альбатрос.

А вечер в желтом уборе…

Смола ударяет в нос.

Луна с облаками в ссоре,

и ветер ее унес.

На суше порылся в соре

и лапу приподнял пес.

Все пахнет дегтем, брезентом.

Волна обдает и под тентом

мильонами мелких слез.

Закон атавизма, быть может, — но хочется сделать то же, что сделал только что пес.

В Гуамбаро

…Поздравляем новобрачных,

которые служат украшением

лучшего общества Гуамбаро…

Из газет

Какая свадьба на селе, — смотрите!..

На жениха узду надеть пора, —

подвержен приступам словесной прыти,

он жаждет в ратуше болтать с утра.

Невеста не совсем урод; открытий

не сделает; немножечко стара;

зато умеет шить, стирать в корыте,

и как готовит, — что там повара!..

О ты, любовь с утиными крылами!

Тебя не тронет сильной страсти пламя,

ты прочно сохранишься, как в спирту,

не побывав в лирическом пространстве,

где чайки в поисках свободных странствий

в часы заката гибнут на лету!

Приходская скука

Что за жизнь!

Фемистокл

В селе под жгучим солнцем — никого.

Все тяжким сном подкошено.

«Ну, что хорошего?»

В ответ зевок; «Да ничего…»

И даже ни на миг ни одного

миража! Стоит дешево

такая жизнь. Село как будто брошено

и выпущен весь воздух из него.

Ни подвига, ни даже преступленья.

Нет никаких сенсаций и событий.

И ветра нет, и в небе нет ни тучки.

И только на секунду оживленье

на улице возникнет. Посмотрите:

бегут четыре кобеля за сучкой.

IM PACE[139]

Жизнь — это подвиг.

Джон Сэй

Хоронят, бедняка в углу особом.

В законах естества,

что только пес трусит за гробом,

и равнодушны небо и листва.

Причина смерти? Дистрофия. Скажем

яснее: он на хлеб и сыр

глядел заочно, даже

не как факир.

Отвергнутый, как бесполезный довод,

он брошен в ящик, грязный и сырой,

из старых бочечных досок. Вот повод

пролить слезу и закусить икрой.

Летний вечер

Богач — это разбойник.

Иоанн Златоуст

В тени застывшей, уютной,

вдали от дневных забот,

целительный отдых минутный

на сельской площади ждет.

Свой взор, тяжелый и мутный,

уставив в Требник, идет

села монарх абсолютный,

не глядя на глупый народ.

Он в рясе, как в пышной попоне;

на бедность родного края,

на горе ему наплевать.

А я стою на балконе

и чищу ружье, не зная,

в кого же я буду стрелять.

Тропический полдень

Воскресный день, полдневный жар. Кипенье

лучей до слез слепит.

От лени в утомленье

колодой полицейский в будке спит.

Совсем без вдохновенья

пес камни старой паперти кропит.

У жирных мух — желудка несваренье,

а хор цикад хрипит.

Пустыня, одиночество, кладбище…

Но в деревушке нищей

кончается нежданно

воскресного бездействия пора;

истошно крикнул пьяный:

— В честь либеральной партии — ура!

«У этих мест…»

У этих мест

в начале утра злого

расстрелян он, как вор банальный.

А социальный

протест?

Никто ни слова

и не сказал.

А я — что мне за дело? —

все не берусь за дело,

все слышу залп

расстрела.