Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэзия Латинской Америки

Коллектив авторов

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 48

Изменить размер шрифта:

ПОРФИРИО БАРБА ХАКОБ[136]

Перевод Т. Глушковой

Человек

Вы, в чьем сердце не было скорби по господу богу,

а на руках — крови убийства,

те, чей разум не потрясен был Вселенной,

кто не слышит, как червь трусости

неустанно подтачивает нашу душу,

кто не знавал ни высочайшей хвалы,

ни неизбывного позора;

вы, кто был счастлив в самую меру —

без ослепительных озарений, негаданных, ежечасно возможных,

кто не задумывался о призрачности Пространства и Времени

и полагает, что жизнь ограничена очевидным:

закон, брак, любовь и ребенок;

кто колосья крадет у разгневанной пашни

и невозмутимо разламывает хлеб вымытыми руками;

кто произносит: «светает», —

не замирая перед волшебным ирисом зари;

кто не сподобился стать просто-напросто нищим

или добыть хлеб и кров своими трудами

среди разоренья, трущоб, нищеты;

кто в бедности не умел отсчитывать дни,

не рассуждая, а лишь терпеливо страдая;

те, кто не бился от ужаса

в страшных тисках, железных объятиях

страсти,

те, чья душа не сгорала в темном и чадной огне, —

сумрачная, немая,

сосуд позора, светильник безмерной жертвенности, —

те не постигли страдальческой сути

этого имени: ЧЕЛОВЕК.

Сердце

О, цветущее сердце мое, погоди!

Красный маяк, зажженный в моей груди,

пурпурный сгусток, темная роза страсти,

ты, мое сердце, станешь когда-нибудь старым.

Твой ритм волны,

дуновения ветра в апрельских садах,

твой аромат весны,

детский порыв, печали любви будут развеяны в прах

времени мягкой рукой —

не вечно тебе колотиться,

и бросят тебя в тюремный покой,

опустелый ларец, мертвая птица.

Песни твоей трепетанье,

жадное пламя, что плоть мою яростно жжет,

гнева и слез накипанье —

все, растаяв, уйдет.

Ты, цветущее сердце мое, погоди, —

красный маяк, зажженный в моей груди,

пурпурный сгусток, темная роза страсти…

О, мое сердце!..

Песнь глубинной жизни

Человек — это нечто тщетное,

изменчивое и колеблющееся.

Монтень

Дни бывают, когда так легки, так легки мы,

будто ветер, что плещет в зеленом древесном уборе,

будто нам в небесах улыбается ласково Слава, —

жизнь ясна и распахнута, словно лазурное море.

Дня бывают, когда так щедры, так щедры мы,

будто пашня в апреле, что дышит податливо страстью:

разум смело парит над безмерным простором вселенной,

а в душе — озаренье, и мудрость, и гордое счастье.

Дни бывают, когда мы столь глухи, столь глухи,

точно камня нутро, будто сами мы в камень одеты:

ночь в безмолвье проносит над нами огни смоляные,

за Добро и за Зло почернелые сыплет монеты.

Дни бывают, когда мы бездумны, бездумны

(вод сапфирная синь! Детство в сумерках, синих и зыбких!):

и строка из стихов, и лесная летящая птица,

даже горесть — и та предстает нам достойной улыбки.

Дни бывают, когда в нас — желанье, желанье,

так что лучшая женщина вряд ли насытить нас может:

миг прошел, как, лаская ей грудь, мы ее обнимали,

но округлость плода — и мы снова в пылающей дрожи.

Дни бывают, когда так мрачны, так мрачны мы,

будто сосны в ночи, будто стоны лесов темнокрылых.

Изнывает душа — мировой ей не выплакать скорби,

сам господь в эту пору утешить нас был бы не в силах.

И бывает еще… день… единый… единый…

Якорь поднят! Заря красновато забрезжит…

О земля! Налетают гремучие ветры

в день, когда на земле нас никто нипочем не удержит!

ЛУИС КАРЛОС ЛОПЕС[137]

Перевод О. Савича

Моему родному городу

Печальный град, вчера — царица моря.

Х.-М. де Эредиа

Ты был для предков — золотая манна

и все забыл, мой город грязно-белый.

Где времена креста, меча, обмана?

Когда погас светильник закоптелый?

Эпоха авантюрного романа

окончилась. На рейде каравеллы

не выплывут из зыбкого тумана,

и не в горшки льют масло маслоделы.

Во времена колониальной были

твои сыны едва ли походили

на воробьев, трещащих без запинки.

Сегодня в затхлости нечистоплотной

внушаешь ту же нежность безотчетно,

как стоптанные, старые ботинки.

Провинциальные девицы

Приди, Сусанна, я хочу твоей любовью насладиться…

Легар

Провинциальные девицы,

не выйдя замуж, год за годом тонут

в романах-фельетонах,

следя за жизнью из окна, с балкона…

Провинциальные девицы

всегда с иголкой и наперстком рядом

ничем не заняты. Вот разве на ночь

пьют кофе с молоком и мармеладом.

Провинциальные девицы,

когда на час решатся дом покинуть,

уходят в церковь спозаранку

домашнею походкой, как гусыни.

Провинциальные девицы,

и перезревшие, и прочее такое,

поют с утра до ночи;

«Приди, Сусанна, и побудь со мною…»

О, бедные девицы!

Так бесполезны, бледнолицы,

так целомудренны, что даже дьявол шепчет,

скрестивши руки: «Бедные девицы!»