Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэзия Латинской Америки

Коллектив авторов

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 20

Изменить размер шрифта:

Эзекиель Мартинес Эстрада

Пролог

Еще не тяжко возрастное бремя,

но с некоторых пор я признаю:

слабеет память и приходит время

припомнить по порядку жизнью свою.

Прибытие

Я в праздник в город свой родной попал.

Дым фейерверков в честь мою клубился

и до утра гремел оркестром бал,

хоть вся заслуга в том, что я родился.

Наследственное имущество

Отец мне завещал упрямый взгляд

и жажду новых приключений тоже.

Мать — том стихов, еще — метафор ряд

в обивке из моей же кожи.

Первый выезд

Картонный конь мой бьет копытом рьяно.

Навстречу солнцу еду налегке,

как начитавшийся Эспландиана,

испанец с шпагой тоненькой в руке.

Первый поступок

Свой идеал из дыма я лепил,

хоть мудрый Прометей прибегнул к глине.

Кол в горле, сигареты первой пыл,

при слове «дым» не вспомнится и ныне.

Творчество

Бесцельные старанья муравья.

Да, после всех усердий и усилий,

так по себе и не оставлю я

ни дерева, ни книги и ни сына.

Отъезд

Я, сапоги обув, отъезда жду,

прощаюсь, плавно воздевая руки.

Мне возвращение сулит беду,

болота, горы. Жаль! Прощайте, други.

Эпитафия

За все я чистым золотом платил,

неведомому богу бил поклоны,

в нем Красоту и Правду я почтил,

но мертвым здесь возлег на смерти лоно.

РИКАРДО МОЛИНАРИ[61]

Ода пампе

Перевод Н. Горской

Во мне — в простор спокойный, и пальмы стремительная неподвижность —

исхлестаны ветки ветром небес вечерних, —

земля родная, гляжу на тебя и в ласковом умиранье вижу

рожденье

мечты и тайны.

С высоких и желтых пастбищ к закатному солнцу взмывают

жесткие листья и полные грусти

колосья нагие,

и улетают последние птичьи стаи;

к тебе навсегда прикован, ищу я снова

прозрачную боль твоей ностальгии,

ищу мою тень, что блуждает по этому краю.

Дикая утка, как сердце мое, одинока

в начале марта!

В тебя, о пампа, стекаю рассветом росным

и возвращаюсь в недра, подобно грозам;

кричу, и только травы мой зов услышат

и бег почуют — как ветра вспышку.

Просторы неба, трава и тучи, страна глухая,

где только ветер рождает ветер,

не отдыхая!

К тебе, о пампа, земля печальной я сладкой неги,

льнут сердцем дети

твоих багряных

и темных далей!

И только утка взлетает в марте!

За летом вослед уплывает ветер и развевает

тонкую пыль и семена черной травы,

а день и весел и светел, как свежий цветок, облитый

кристальной прохладой воздушной струи.

Под пышной короной колышется свет, не замечая

длинных теней на ладони долины,

не слыша журчанья скудеющих вод и не зная,

как темные всплески качают камыш.

И песня во мне оживает:

Свистел, порхая,

вечерний ветер,

как птица — темный —

на свежей ветке.

Влюбленных радость

нельзя измерить;

проказник ветер

ерошит перья.

Ручьи ослепли

при нашей встрече,

но все ж их речи

звучат сердечно.

Влюбленных радость

конца не знает.

Забвенье лучше,

чем расставанье.

Полночный ветер,

бессменный сторож,

бродил по морю,

по волнам черным.

Приходит радость

с прохладой первой:

сквозь тьму несешься,

а песня — в сердце.

И ветер веет,

о мать, ты знаешь, так сладко веет!

И только утка взмывает в марте!

III

Тобой плененный влюбленный пленный, смотрю, как ты грустишь в томленье,

и наблюдаю сезонов смену —

то гнет туманов и буйство ливней, то вдруг разливы

различных красок, цветов пыланье и трав рожденье —

зеленых пастбищ — до неба — пламя;

и куропатка бормочет что-то и ввысь внезапно

дрожащей каплей взмывает плавно.

Тобой любуясь, не удручаюсь я этой сменой и без печали

слежу, как лето пройдет бесследно, в забвенье канет,

но не угаснет — оно как искра в кострах нетленных;

судьбы веленьем я вольный странник под облаками,

я словно птица твоих бескрайних, безмерных далей.

Приходит осень, и барабаны скорби своим раскатом

равнину ранят и предвещают бурю.

ХОРХЕ ЛУИС БОРХЕС[62]

Перевод С. Гончаренко

Улицы Буэнос-Айреса

Улицы Буэнос-Айреса,

вы — сердцевина моего сердца.

Не бодрые проспекты,

замученные спешкой пешеходов,

а вы, переулки тихих предместий,

вы, незнакомые с кроткими кронами деревьев,

улицы окраин,

где мрачные лачуги,

подавленные бессмертным пространством,

боятся утонуть в долгом просторе

равнины и неба.

Всем, кто истосковался по живой душе человечьей,

вы обещаете счастье:

на ваших перекрестках братаются жизни,

вырвавшиеся на волю из заточенья квартир.

Низкий поклон вам хотя бы за то, что по вашей брусчатке

шагает с решительностью заблужденья

надежда.

Ваши извивы — как колыхание флагов,

реющих на семи ветрах поднебесья.

Пусть же на древке моих стихов

заплещут эти знамена.