Тайный сыск царя Гороха - Белянин Андрей Олегович - Страница 2

— А… ап… смилуйся, батюшка! Отзови ты, Христа ради, своего ирода. Мы ж по делу…

— Вежливость — превыше всего! — наставительно отметил я. — Вон на воротах расписание висит: прием граждан с 9.00. А сейчас не более половины седьмого. Чего ради волну гнать?

— Так ведь спешное дело, государево, — приподнялся один, а другой так и сидел, раскрыв рот и проверяя пальцем сохранность каждого зуба. — Царь наш просит тебя немедля во дворец идти, у них в казне большая покража обнаружилась. Мало три сотни золотых червонцев как корова языком слизнула!

— Ну, уж корова-то здесь точно ни при чем, — буркнул я.

Третья кража за две недели. Предыдущие были не так заметны, и царь не давал им огласки, думая, что сам засунул куда-нибудь свои ключи и перстень с хризопразом. Значит, допекло-таки его величество…

— Эй, Митяй! Запрягай кобылу, опергруппа, на выезд!

Царский терем был огромен — четыре этажа! В городе, где основная масса изб вообще едва видна от земли, это впечатляло. Дождя, слава богу, давно не было, дорога сухая, и мы добрались сравнительно быстро. Можно было бы и еще быстрее, если верхами, но в здешних краях престиж превыше всего. Как человека, облеченного властью, по вызову батюшки-царя меня всегда доставляли на телеге со специальным подобием кресла. Это мы с Митяем к табуретке спинку приколотили, укутали соломой, прикрыли ковром — получилось не хуже трона. Крестьяне и ремесленники при виде меня, гордо восседавшего на телеге с таким диковинным сиденьем, снимали шапки, кланялись и крестились. У ворот, путаясь под ногами у невозмутимой стражи, суетился думный дьяк Филимон. Обычно он и отсчитывал мне десять червонцев в месяц, по три раза проверяя и норовя подсунуть старые, затертые. Дьяк был худ, высок, имел бегающие глазки, козлиную бородку и сварливый нрав.

— Где ж тебя черти-то стоко времени носят?! — накинулся он, даже не дожидаясь, пока я слезу.

— А где ваше «Здравствуйте, товарищ участковый»?

— Ну, здравствуй, здравствуй, сыскной воевода. Государь уж истомился весь, кричит, ногами топает, а тебя нет как нет!

— Вы не одни, вызовов полно, людей на все дела не хватает… — привычно забубнил я, но Филимона на мякине не проведешь.

— Хитер ты больно, лейтенант. Гляди, доведешь батюшку — повисишь денек на дыбе, поумнеешь!

При случае обязательно дам ему в глаз, но сейчас не время и не место. Мы поднялись по ступенькам наверх. Царь ждал меня в главном зале на третьем этаже. Когда мы вошли, он мерил комнату шагами от окна до окна.

— Заходи, Никита Иванович… Жду тебя. А ты пошел вон.

— Но батюшка… а как же… кто ж слова твои мудрые записывать будет? Не ровен час, какое слово и утеряется.

— Пошел вон! — рявкнул государь, замахиваясь на дьяка скипетром, но тот успел выкатиться за дверь.

Да, настроение у его величества не очень. Горох в таком состоянии действительно крутоват и скор на расправу.

— Ограбили меня, — глухо пожаловался он.

— Слышал. Давайте по порядку. — Я присел на скамью и раскрыл планшетку. — Какие ценности пропали?

— А ты не знаешь?!

— Слушайте, кто из нас двоих следователь — вы или я?! — Еще в школе милиции нам вдалбливали в головы — все под запись, все как положено, отчетность и еще раз отчетность. — Спрашиваю второй раз, что пропало?

— Перстень с хризопразом золотой, персидской работы. Сундучок дубовый, уголки да крышка железом резным обиты, в нем монет сотни на три, а то и больше… — пустился перечислять царь.

— Минуточку, гражданин! Помнится, на прошлой неделе у вас якобы пропали ключи?

— Ключи-то нашлись, под кроватью у меня валялись, а вот прочего нет.

— Все ясно. Кого подозреваете?

— Да всех! — разгорячился государь. — Ежели ты эту пропажу не найдешь, я тут всю челядь на кол пересажаю! А тебе велю голову отрубить, чтоб впредь не врал, будто воров ловить учен был.

— Ну, вы не очень-то… Милицейское управление лучше бы на ноги поставили, а то орете тут! Кто мне под начало тридцать стрельцов обещал? Кто божился ночное конное патрулирование финансировать? А матерьяльная база? Две кобылы да телега! Из всей сыскной бригады — один Митяй. Ну не разорваться же нам обоим!

— Ладно… не серчай, — отошел Горох, но тут же стукнул кулаком по подоконнику: — А воров все ж таки найди!

— Найду, найду… куда они денутся. Где сундук-то стоял?

— Ясно где — в подвалах, где и прочая казна хранится.

— Мне надо осмотреть место преступления. — Захлопнув планшетку, я поднялся и кивнул царю: — Прошу следовать за мной.

Мы спустились в подвалы. Вход охраняла стража из четырех сменных стрельцов, однозначно утверждавших, что никто из посторонних к государевой казне близко не подходил. Знакомая картинка… Никто ничего не видел, не слышал и вообще не знает, о чем речь. Пока царь доставал ключи, я внимательно осмотрел здоровенные замки. Никаких следов взлома, если и открывали, то не самодельной отмычкой, а родными ключами. Петли, скобы, кованые гвозди — все настолько надежно, что хоть взрывай, одной фомкой никак не взять. Царь наконец отпер дверь, и мы вошли внутрь. Двое шагнувших следом стрельцов зажгли свечи в высоких подсвечниках. Сравнительно небольшое помещение оказалось чуть ли не под потолок заставлено сундуками, коробами да бочками.

— Тут весь запас — золотой, серебряный и медный. Каменья самоцветные в другом месте держу. Вещи из злата-серебра — тоже.

— А-а, тут, значит, у нас только монеты?

— Только они, — подтвердил государь.

— Это правильно. Личные сбережения нельзя держать в одном месте. Вот еще, кто имеет постоянный допуск к золоту?

— Я, боярин Мышкин, казначей Тюря да дьяк Филимон. Ах, вот оно что, — внезапно догадался Горох. — Вот, значит, о ком ты речь-то вел?.. Кого подозреваю, говоришь? Зело умен ты, воевода участковый. Сей же час всех троих на дыбу!

— Э-э-э… Ничего подобного я не говорил! — завопил я, потому как с него станется. С какой скоростью царские палачи выбивают «добровольное признание», не снилось ни одному журналисту, пишущему о беспределе во внутренних органах. — Совсем наоборот. Если сейчас мы арестуем пару невинных, вор успокоится и заляжет на дно. А я хочу, чтобы он от неизвестности занервничал, запаниковал, начал совершать ошибки и выдал себя с поличным.

— Мудрено… На дыбе-то оно побыстрей да понадежней.

— Слушайте, у вас тут есть хоть какое-то понятие о презумпции невиновности?

— Будь по-твоему! — решился государь. — Вот тебе сроку — ровно неделя. Сыщи вора! Награжу шубой с плеча и на конную милицию отсыплю. Ну а не сыщешь, так и не взыщи: твоя спина — мой кнут.

Я молча пожал плечами. А что делать? В данной ситуации спорить не приходится… Царь на то и царь, что в любом случае прав.

— Пусть вечером ко мне в управление зайдут все трое. Повестки передать или сами явятся?

— Явятся, куда ж им деться, — многозначительно пообещал царь Горох. — А не пойдут, приведут поневоле!

Домой ехали не торопясь, в размышлении…

— Чегой-то не пойму я, батюшка, ежели, как ты сказал, замки-то не тронуты, у дверей стрельцы с оружием — как же цельный сундук с деньгами уплыл? Нет… Тут дело нечистое, без колдовства не обошлось!

— Наличие элементов колдовства еще доказать надо. Наша с тобой задача — следовать фактам. Факты — штука серьезная, бескомпромиссная, и с ними не поспоришь. А колдовство… Знал бы ты, какие суммы исчезали в наших финансовых пирамидах без всякой магии… Будем действовать по правилам. Надо выяснить, кто конкретно отвечал за подбор охраны, пусть он проверит своих людей. Завтра же еще раз обследовать весь подвал. Там этих сундуков выше крыши! Может быть, еще чего-нибудь пропало, просто в глаза не бросается. Да, сейчас отвезешь меня домой, а сам дуй на базар, бабка длинный список составила — где чего купить. А вечером пойдешь в кабак…

— Благодарствую, воевода-батюшка! — радостно осклабился парень, но я его несколько приспустил с голубых небес на грешную землю: