Тени войны - Оверчук Алексей - Страница 45

Лейтенант водил нас с экскурсией по своим владениям и рассказывал о житье-бытье. Все его подчиненные таджики имеют многочисленных родственников на сопредельной территории в Афганистане. В кого именно начнут стрелять бойцы, если «духи» пойдут в атаку, бог весть. Спят они, лейтенант и двое контрактников, запираясь в кабинете командира заставы, окна закрывают стальными ставнями. Двое ложатся спать. Третий залегает с пулеметом напротив двери. Через каждые два часа меняются. В любую ночь могут прийти: головы поотрезают и на моджахедов свалят. Сейчас еще более-менее спокойно. А вот когда родственнички из Афгана соберут урожай мака да приготовят из него пару тонн героина, тогда держись. Надо героин переправлять в Таджикистан, а потом в Москву. Единственная помеха на этом направлении — лейтенант и два контрактника…

М-да. Который раз я приезжаю в Таджикистан, а положение тут все хуже и хуже.

Шархель упомянул при лейтенанте «Вдовий плач». Как бы между прочим.

— Заброшенный кишлак, — сказал лейтенант. — В двадцати километрах от заставы. В непролазных горах. Туда иногда заглядывают наши автономные пограничные патрули. Но надолго не задерживаются. Уж больно место глухое. А вы чего там забыли?

— Хотим углубленную разведку провести, — уклончиво ответил Женя.

— Вы в своем уме, ребята? На БТРах вы туда не подойдете. Придется бросать машины. А с легким вооружением и такой небольшой группой я бы вообще поостерегся туда лезть.

— Да что там такого страшного происходит?!

— Там до хрена чего происходит. Последний раз, около трех месяцев назад, туда сунулась наша разведгруппа. Так ее потом два дня с боями вытаскивали. На вертолетах. Половину отряда растеряли…

— И кто им это устроил?

Лейтенант пожал плечами, стрельнул окурком в камень:

— А кто ж его знает? Стреляли!

20

Мы снова двинулись к цели. Я разглядывал сверкающие снегом горы. А ведь когда-то по этим местам шли войска Александра Македонского. Местное население спасалось от них в горных пещерах и потайных ущельях. Да так и прижилось… Всего каких-нибудь полвека назад там жили отшельниками несколько семей. Построили кишлак… После развала СССР кишлак стал чахнуть. Поскольку работы никакой, мужчины занялись наркотрафиком, как нынче выражаются. Потом нагрянули талибы и вырезали все мужское население. Плач в горах такой стоял, будто все шакалы мира собрались на траурную церемонию. Пограничные собаки с ума сходили. А у пограничников стыла кровь в жилах. С тех пор это место и прозвали «Вдовий плач».

И вот теперь нам именно сюда. Перспективы воодушевляют!

Я пододвинулся к Колчину и проорал ему, перекрывая шум мотора:

— Вляпались в очередное дерьмо.

— Когда я встречаюсь с тобой, Леша, то подобные новости меня не удивляют.

Дорога кончилась внезапно. Словно Господь отрубил ее большой штыковой лопатой. Если бы водитель головного БТРа хоть чуть-чуть зазевался, то секунд на пять стал бы настоящим десантником. Потом скалистое дно коварной пропасти превратило бы БТР вместе с экипажем в банку неочищенных томатов.

Как и предсказывал лейтенант с пограничной заставы, БТРы пришлось оставить. Чтобы попасть в заброшенный кишлак, надо было подняться по горной тропинке к неприметному снизу тоннелю почти на самой верхотуре горы. Тропинка — это условно. Никакой тропинки, конечно. Мы просто петляли между валунами, цеплялись за камни, подтягивались и лезли наверх.

Шархель шел первым. Он постоянно останавливался, что-то разглядывал на земле. Нюхал камни. Крошил пальцами щепотку земли. И снова очень осторожно продвигался вперед. Примерно через сто метров зигзагообразного подъема мы сделали последний полувиток и вошли в тоннель, который вывел нас на небольшое плато. Из него проглядывали заброшенные дома.

Спецназовцы вскинули автоматы и короткими перебежками кинулись из тоннеля. По их маневрам я понял, что они берут заброшенный кишлак в кольцо.

Мы с Колчиным и Миша с Женей наблюдали за бойцами, не выходя из тоннеля.

Издалека постройки поселения напоминали обыкновенную груду камней. Первые полчаса прошли в полнейшей тишине. Никто не отдавал никаких приказов. Никто не разговаривал. Только попискивала рация.

Кольцо окружения постепенно сжималось. Уже видно было, как фигурки бойцов перелезают через каменные кладки и уходят в лабиринты развалин. Тишина стала упругой. И когда громко щелкнула рация, мы с Сашкой чуть не подскочили.

— Чисто, — выплюнул динамик короткий доклад.

— Чисто, — подтвердил другой голос.

И тут же пошло лавиной наперебой и на разные голоса:

— Чисто, чисто, чисто.

Мы вышли из тоннеля и направились в кишлак.

— Никого! — встретил нас Шархель, забрасывая автомат на плечо. — Или еще не приходили, или уже ушли. Но, судя по следам, никого, кроме нас, тут еще не было.

Миша и Женя огляделись:

— Значит, устроим здесь засаду.

Мы с Колчиным разглядывали заброшенное поселение. Кое-где угадывались улицы, погребенные под камнями. Обрушенные стены домов поросли мхом и чахлой травой. Среди развалин выглядывали прогнувшиеся под тяжестью времени крыши домов. Повсюду корявые кусты.

— Сюда бы на шашлыки с легким винцом и помидорами, — вздохнул Шархель. — Надоела уже эта война, ребята, если б вы только знали как!

Отряд спецназа побросал рюкзаки рядом с нами и снова разошелся прочесывать развалины. Миша и Женя о чем-то совещались неподалеку.

— Сережа, сколько мы тут можем проторчать? — спросил Колчин.

— Все зависит от них, — пожал плечами Шархель.

— А откуда они могут появиться? Если, конечно, вообще появятся, — хмыкнул я. — Тут все окружено горами.

— Вон там, справа, небольшой водопад. — Шархель указал рукой на серебристую полоску между камней. — Вон каменный заборчик. За ним — пропасть. И дальше — еще одно горное плато. Водопад как бы рассекает площадку на две части. Перейти с одной части на другую можно только позади водопада. Там есть выступ.

— Откуда такое знание местности?!

— Ребята, я был в той группе разведчиков, о которых рассказывал лейтенант. В той самой группе, разгромленной.

Мы с Сашкой в унисон присвистнули. Что ж ты молчал, Шархель! А с другой стороны, кто ж любит разглагольствовать о своих поражениях?

Отряд все еще проверял развалины. Мы по-прежнему стояли на окраине кишлака, готовые в любую минуту рвануть в тоннель при первых выстрелах. Спецназовцы прыгали по валунам, глинобитным стенам и крышам, как дикие козлы, шарили по углам и закоулкам. Кто-то из бойцов прыгнул неудачно и провалился сквозь крышу. Грохот и пыль. Через минуту боец вылез откуда-то с другой стороны дома, через пролом. Махнул рукой, мол, все в порядке.

Через час тщательного обыска спезназовцы расставили боевое охранение и собрались возле рюкзаков.

— Если они и придут, то только со стороны вот этой площадки, — сказал Шархель. — Нам надо расставить секреты, а еще лучше — выставить группу где-нибудь над водопадом, чтобы потом на веревках спуститься под прикрытием воды на уступчик и перекрыть им тем самым путь к отступлению.

— Разумно! — согласились Миша с Женей.

Бойцы принялись извлекать из рюкзаков альпинистское снаряжение — крючья, веревки, карабины, альпенштоки. Снайперы вытащили свои маскировочные накидки.

— Журналисты, — жестко скомандовал Миша, — найдите себе укрытие, и чтобы носа не высовывали. Курить запрещаю, разговаривать запрещаю, передвигаться в укрытии тоже запрещаю.

— А дышать с присвистом можно?

— Присвист убрать, дышать через раз. И следите, чтобы у вас очко громко не вибрировало.

Женя достал спутниковый телефон:

— Надо позвонить Москве, доложить обстановку… — По обыкновению отошел.

Шархель проводил Женю специфическим взглядом, буркнул:

— Еще не сделали ничего, а они уже носятся со своей Москвой, звонят, словно в бордель, через каждые пять минут!

Группа альпинистов во главе с Мишей заспешила к водопаду. Остальные рассредоточились по секретам среди развалин.