Три романа Синди Блэка - "Графит" - Страница 49

Синди легко взбежал на сцену. Странно: вблизи она не казалась такой громадной, выглядела как-то уютнее, если здесь вообще уместно было это слово. Устроители заботились обо всех: и о зрителях, и об артистах. Танцор сделал несколько шагов, потер носком туфли покрытие — не скользит, разумеется, странно было бы ожидать подобной халатности от работников «Альфы».

— Ахой, — позвал Синди.

Эха не было. Отличная акустика, кто бы сомневался.

— Значит, здесь, — пробормотал он себе под нос, но Шарлот восприняла это как реплику в свой адрес.

— Почти здесь. Ты у нас птица высокого полета! Видишь во-он ту площадку?

Синди задрал голову, и при виде «во-он той площадки» сердце у него екнуло.

— Не бойся, — весело сказала Шарлот. — Во-первых, ее опустят ниже — сейчас подняли для работы осветителей и декораторов. Наши голокарты еще проверять надо и испытывать… А во-вторых, площадку окружат силовым полем. Разбиться тебе не грозит. Или у тебя фобия?

— Нет, — мотнул головой Синди. — Да даже если и была бы…

— Сразу видно, что фобии у тебя нет, — заметила Шарлот. — Иначе ты бы не был так уверен. Ну что, ты насмотрелся?

— Ага.

Было бы хорошо прийти сюда совсем одному. Побродить на сцене. Рядом со сценой, пытаясь представить, как зал заполняет толпа. Привыкнуть к еле заметному сладкому оттенку запаха. Может, даже полежать с закрытыми глазами. Но в присутствии Шарлот, когда с минуты на минуту должны были вернуться с обеда работники сцены, это было невозможно.

— Нагулялись? И как тебе? — поинтересовался Саймон, когда они вернулись в студию.

— Впечатляет, — честно сказал Синди. На самом деле впечатляло более чем. «Альфа» казалась слишком большой, группа — слишком известной, а зрители — слишком требовательными для него. Танцор верил в свой талант, но всему были пределы, а творческому человеку свойственно сомневаться в своих силах. Приближающийся концерт пугал, при мысли о нем в животе появлялся тяжелый металлический шар, который тянул Синди книзу, лишая привычной легкости движений.

Весь оставшийся день танцор был задумчив и тих, то и дело вываливаясь из окружающей действительности в свои мысли. Он еле заметил, как почти опустела студия и вздрогнул, когда на его талию опустились ладони Саймона. Блику нравилось подкрадываться сзади, это Синди уже понял, но знание не помогало почувствовать чужое присутствие за спиной.

— Ты сегодня как неживой, — Саймон привычно поймал его в кольцо рук, — в чем дело, м?

— Да так, — Синди не хотелось признаваться в своих страхах, чтобы не выглядеть нервным слабаком. Люди готовятся спокойно, а он все дергается.

— Как лидеру группы мне надо следить за состоянием участников! Если ты и завтра будешь ползать сонной мухой, придется мне тебя выпороть. Сразу взбодришься.

Синди поперхнулся, представив себе эту сцену и, почувствовав, что мысли о наказании постепенно трансформируются, становясь совершенно неуместными для того, кто собирается домой после долгой репетиции, чтобы спокойно выспаться.

— Поручи это Смиту. Менеджер группы должен следить, чтобы я работал!

— О, Смит мало что понимает что в творческой работе, что в порке. Не нужно заставлять бедолагу перенапрягаться.

— Проверял? — подколол Синди. — Я давно думал, что он однажды должен сорваться и отходить тебя, чем под руку попадется!

— Ха, попробовал бы он! Но мне понятен ход твоих мыслей. Смит плохо действует на неокрепшие умы своим трудоголизмом.

— От этого у меня иммунитет, — пробормотал Синди, вспомнив Майка. — И сам ты… неокрепший ум.

— Нет, — заверил Саймон, разворачивая его лицом к себе. — Я антивирус к Смиту.

Спустя несколько поцелуев, от которых у Синди начала кружиться голова, он снова вспомнил о причине своей нервозности.

— Саймон, а вы раньше там выступали?

— Где — там?

— В «Альфе».

— А, ты все об этом. Пару раз.

— И… как?

— А что «как»? Как всегда. Ты же сам выступал, должен понимать.

— Выступал. Но не в «Альфе»…

— Так, — решительно сказал Саймон и схватил его за руку, — пошли.

— Эй, куда?!

— В «Альфу».

В «Альфе» возникла заминка — рабочий день заканчивался, время репетиций подходило к концу и, хотя концертов этим вечером не было и зал пустовал, пускать туда артистов никто не собирался. Саймону пришлось использовать все свое обаяние, чтобы уговорить строгую даму, занимающуюся выдачей пропусков, позволить им провести в зале десять минут. Дама решительно не понимала, что делать группе в неполном составе без предварительного запроса и без техники на сцене во внеурочное время да еще и десять минут, за которые ничего прорепетировать невозможно, но лидеру «Черной Луны» приходилось брать и не такие крепости.

— Хорошо, но в моем присутствии и на десять минут, — сдалась все-таки строгая охранница. — И энергоблок я отключу, господа, только свет оставлю. Никакой спецтехники. И без того нарушаем…

— О, никаких проблем не будет, — ослепительно улыбнулся Саймон. Синди уже знал примерный перечень его улыбок, эта была предназначена как раз для тех, от кого вокалист собирался что-то добиться. — Разумеется, мы не стали бы уговаривать вас нарушить свой долг!

Госпожа Гелерт, как звали эту очередную жертву обаяния звезды, только вздохнула, покачала головой и провела их обоих в зал. Он еще не был заперт — только-только ушел с репетиции танцевальный ансамбль, и возились на своих позициях осветители, еще раз настраивая систему приборов с учетом всех сделанных поправок. Было похоже, что у танцоров имелась своя Шарлот с не меньшим списком требований.

Синди не понимал, зачем они пришли. Он уже видел этот зал сегодня, и теперь, вечером, он не казался ему менее подавляющим. Танцор был уверен, что за десять минут ничего не изменится.

Саймон уверенно прошел на сцену и по лесенке поднялся на знакомую уже площадку, которая на сей раз была опущена вниз и покоилась на опорах всего в метре над сценой.

— Эй, никаких перемещений! — заволновалась госпожа Гелерт.

— Конечно, — заверил ее Саймон. — Синди, иди сюда.

Синди, все еще не понимая преследуемых Саймоном целей, покорно прошел и встал рядом. Его лидер шагнул вбок и оказался у танцора за спиной. Синди кожей почувствовал направленные на них любопытные взгляды. Все, разумеется, знали об их связи и теперь с интересом ждали чего-то, как будто Саймон собрался разложить его на этой же площадке.

Синди не готов был поручиться, что эта мысль не могла посетить его лидера.

— Какого хуя-то? — спросил он, грубостью маскируя неловкость. — Я это все видел уже.

— Нихрена ты не видел. Закрой глаза.

— Зачем?

— Надо. Увидишь.

Синди вздохнул и подчинился. Спорить с Саймоном не хотелось, да и интересно было: что еще могло прийти ему в голову.

— А вот теперь смотри. Нет, глаз не открывай, так смотри. И слушай. Смотри: в этом зале дофига народу, они кричат, хлопают, визжат; и все они ждут нас. Тебя ждут! Того, что им можешь дать ты и только ты! И вот ты выходишь, и они встречают тебя криками, овациями, ты чувствуешь, как из зала идет энергия, как она позволяет тебе двигаться, но хочется все больше и больше, и ты сам отдаешь свою энергию в зал, а ее возвращается в десятки, в сотни раз больше, и к тебе прикованы все взгляды… Это начинается концерт, и второго такого не будет уже никогда, потому что одинаковых вообще никогда не бывает, и там, внизу, готовы сорвать голос, подпевая…

Синди замер, зажмурившись. Голос Саймона действовал на него гипнотически, как и раньше бывало, но если до этого вечера он чаще воспринимал интонации, упуская смысл, то теперь, напротив, он слышал каждое слово, а потом как наяву увидел перед собой, внизу толпу зрителей, услышал гром аплодисментов, и где-то были Саймон, и Мелкий, и Металл. Синди привычно ощутил прохладный наушник, только непонятно было, почему же он стоит, когда уже прошел проигрыш, и сейчас Саймон начнет петь. И тогда он сделал шаг, другой…