Гражданин О (СИ) - "Amycus" - Страница 39

— Увы, — Пашка приложился к Лилечкиной ручке, — предпочитаю, но всего одну.

— Мою жену, — не преминул вставить Олесь.

И так неожиданно все трое искренне засмеялись. Свинг-вечеринка, подумал Олесь, бросая взгляд на Гошу. Ресторатор Саляминофф что-то возбужденно рассказывал, изредка хохоча.

— Подарки надо бы вручить, — сказал Пашка, отсмеявшись. — Лиля, вы что подарили имениннику?

— Диск с автографом, — ответила она и снова рассмеялась.

Олесь не понял, шутка это или всерьез, но когда Гоша наконец отлип от ресторатора, решил, что сообщит о подарке без слушателей.

Гордеев подошел сам, обнял Пашку, потряс Олеся за руку, настолько официально, что захотелось его ударить, а потом начали прибывать гости — один за одним.

Олесь даже не заметил, как оказался за столом в компании Пашки, Лили, ее продюсера, толстого мужика с кудрями до плеч, и каких-то старлеток.

Подали закуски, и внезапно проснулся аппетит. Несмотря на новую зарплату, ресторанная еда была в диковинку, и Олесь вопреки привычке напиваться начал есть. Крепкого алкоголя на столах не было, и пришлось пить вино. В итоге он наелся до отвала и был почти трезвым, когда начался настоящий праздник: верхний свет потух, по стенам заскользили разноцветные огни, и загрохотала музыка.

— А мне вот тоже сегодня петь, — пожаловалась Лилечка. — Поэтому нельзя много пить.

Они посмеялись над каламбуром и хотели было пойти потанцевать, но Олеся увлек в сторону Лилечкин продюсер Олег и долго нудел по поводу съемок в клипе. Олесь взял у него визитку и пообещал перезвонить.

В перерывах между деловым общением пришлось немного пообщаться с Митей. При виде его Олесь расцвел и многократно поблагодарил за устроенный праздник. Он очень, очень быстро учился жить среди чужих.

Гордеев порхал от гостя к гостю, улыбался, чокался бокалом, который едва пригубил с начала вечера, и Олесь любовался, смотрел, запоминал, понимая, что как бы ни злился — все равно.

Некоторые гости начали танцевать, Олесь отошел в сторону, чтобы не мешать, и вдруг почувствовал на своей заднице чью-то ладонь. Повернулся, чтобы возмутиться, и наткнулся взглядом на улыбающегося Гошу.

— Привет, — сказал тот. — Не мог не потрогать, извини.

— Рад, что ты меня заметил. И раз уж ты здесь, хочу вручить тебе подарок.

Гордеев протянул ладонь.

— Давай.

— На, — Олесь собрал в щепотку воздух и сделал вид, что кладет его Гоше в руку. — Дарю тебе следующие выходные.

— То есть?

— Ты едешь отдыхать в отель под Москвой. Гей-френдли. Там все оплачено, СМСкой координаты пришлю.

— И ты со мной?

— Нет, — покачал он головой. — Зачем?

— Обычно поездка прилагается с дарителем.

— Обычно, — сказал Олесь.

Гордеев хотел что-то сказать, но в этот момент к ним подбежала Женечка и утащила Гошу по какому-то срочному делу.

Олесь вышел покурить на летнюю веранду ресторана, но поспешил вернуться, услышав, как объявляют Лилечкино выступление.

К своему стыду он не помнил ни одной ее песни и приятно поразился тому, что отвращения такая музыка не вызвает. А пела Лилечка хорошо, хотя двигалась немного смазанно — наверное, немного переборщила с шампанским. Олесь подошел ближе к сцене и замер у самого края, а Лиля заметила его, присела и помахала рукой, продолжая петь что-то о танцах и звездах. Он улыбнулся, хотел даже воздушный поцелуй послать, но в этот момент Гордеев обнял его со спины и, быстро поцеловав в шею, громко сказал на ухо:

— Извини, мы не договорили.

— Я скажу тебе, куда ехать, — зачем-то повторил Олесь, вышло как-то глухо.

— Ты когда в последний раз в отпуске был?

Гоша прижал его сильнее, одна из его рук была сразу над поясом джинсов, и какого-то черта Олесь представил, что кроме них в зале никого нет, и оба — голые. Сразу же стало труднее дышать.

— Гоша, мне сейчас не до отпуска, у меня работы до хре… — он широко распахнул глаза, когда указательный палец забрался под ремень его джинсов.

Почти сразу все стало ясно как день: слева от них стоял Митя, попивая шампанское и вяло качая головой в такт музыке. Сначала накатила нереальная обида, потому что этот театр заебал до зубовного скрежета, но… Олесю никогда еще так не хотелось ощутить себя кем-то значимым для Гоши, пусть даже во время игры на публику. Он прижался к Гордееву плотнее и положил на его руку ладонь.

Лиля как раз закончила петь, потом выцепила взглядом Гошу, улыбнулась ему и сообщила, что следующая песня специально для него и для его половинки. Половинкой, судя по всему, был Олесь, но это бы ладно — песня оказалась страдательной, о безответной любви, и, разумеется, медленной. Толпа сразу начала разбиваться на пары, Митя отвальсировал в сторону с какой-то блондинкой, и Гоша должен был бы отцепиться, однако продолжал поглаживать живот Олеся через рубашку.

— Митя не смотрит, — заговорщицки прошептал Олесь, поворачивая голову к Гордееву. — Милый, не переигрывай, он может подумать, что мы нарочно.

Гоша двинул бедрами, побуждая Олеся повторить его движение, и получился такой танец с топтанием на месте, что-то вроде давно забытой ламбады. Рука продолжала гладить Олесин живот, мешая расслабиться.

— Я не играю. Мне приятно с тобой танцевать, — сообщил Гоша, снова целуя его в шею.

— Я ведь могу решить, что ты заигрываешь, — сказал Олесь в том же тоне.

Гордеев ничего не ответил: расстегнул нижнюю пуговицу его рубашки и просунул туда ладонь. Горячую, гладкую ладонь, которая сразу же легла на живот чуть пониже пупка.

— Ч-ч... — Олесь собирался возмутиться, но запнулся, когда Гордеев быстро скользнул рукой выше и легонько ущипнул его за сосок. — О-ох! — выдохнул и быстро повернулся к Гоше, потому что нужно было скрыть нежелательную эрекцию. — Все, Гордеев. Теперь я буду к тебе прижиматься, пока не стану выглядеть более или менее прилично.

Олесь обнял его за плечи, и танец продолжился.

— Я не против. Мне исключительно приятно к тебе прижиматься, — улыбнулся Гоша и полез целоваться.

Нет, это не было поцелуем в чистом виде: легкие, едва ощутимые касания, — но от прикосновений Гошиных губ уже хотелось стонать.

— Митя так старался с праздником, а ты ведешь себя, как… — удалось сказать Олесю.

Он понимал, что реакции его тела не позволят Гоше обмануться, но старался держать лицо. Впрочем, видел, что глаза Гордеева тоже потемнели, и, похоже, у Гоши была та же проблема. Во всяком случае, то, что прижималось к бедру, явно не было ключами от машины.

— У тебя хорошо получается, — шепнул Гоша ему на ухо.

— Хорошо получается... что?

— Танцевать, — он улыбнулся, сжал пальцы на поясе Олеся, и захотелось прижаться сильнее.

Благо, девушка-папарацци фотографировала гостей в другом конце зала, и Катерине объяснять не придется, хотя...

Гордеев прижался губами к его виску, громко выдохнул в волосы над ухом и опустил одну руку ниже, на задницу.

Почему-то было плевать, что кто-нибудь обязательно обратит на это внимание.

— Льстишь, Гоша, но мне приятно, — сдержав очередной стон, сказал Олесь.

Он вообще собой гордился. Флирт ни о чем, без громких фраз, честный — у Гоши оказался на редкость способный ученик. И ученику очень хотелось трахнуть учителя.

— Что вижу, то пою, — сообщил Гордеев, продолжая сжимать его ягодицу.

— Спой, пожалуйста, о том, что я тебя хочу, — набравшись наглости, прошептал Олесь и провел ладонями по его спине. По гладкой, теплой спине. Широкой — это был мужчина, а не девушка, и мужской запах кружил голову. — Боюсь, мне придется тебя покинуть и подрочить в туалете.

— Боюсь, мы будем в соседних кабинках.

От этих слов в паху сразу же стало горячо, будто лавой плеснули; на член давила жесткая ширинка, и Олесь даже танцевать перестал — остановился и уставился Гордееву в глаза, не веря в услышанное.

— А поехали ко мне? — спросил Гоша наигранно-легко.

— Праздник для деловых партнеров, — напомнил Олесь, цепляясь за спокойствие из последних сил.