Гражданин О (СИ) - "Amycus" - Страница 40

— К черту праздник.

— Безответственный вы человек, Гордеев.

— Ага. Я такси вызову, — Гоша потянулся за телефоном, а потом, прижав трубку к уху, схватил Олеся за руку и вытащил на летнюю террасу.

Там обжималась какая-то парочка, и Олесь сразу же отступил в сторону, а уже позже с опозданием сообразил, что тут все свои.

— Добрый вечер, — голос Гордеева, который понравился с первого звука, звучал еще ниже — на него явно действовало возбуждение. Интересно, подумал Олесь, а телефонные девочки тоже от его голоса с ума сходят? — Пришлите машину по адресу...

Олесь вытащил свой телефон, набрал Катю и скороговоркой сказал, что дома ночевать не будет.

— Но...

— Я к родителям поеду, устал, — бросил он и отключился.

И сразу же разублыбался, представив, как подходит к Паше и говорит, что Катя сегодня дома одна, дерзай, мол.

Было бы забавно, да, но общаться с Пашкой и слушать его комментарии по поводу Гордеева не хотелось.

Гоша сунул телефон в задний карман джинсов и, подтянув к себе Олеся за пояс, поцеловал. Это нравилось, заводило, но никак не получалось отделаться от мысли, что Гордееву просто приспичило, а он, Олесь, удачно оказался рядом. Нужно было себя убедить, как-то оправдаться перед самим собой. Олесь решил, что ему-то уже давно приспичило, и если великий и ужасный согласен, то стоит, наверное, этим воспользоваться.

— Когда машина будет? — спросил он, тяжело дыша, когда Гоша перешел с губ на скулы.

— Через двадцать минут. Центр... Оле-еська...

Руки снова легли на задницу, и это было приятно, однако Олесь, вспомнив о просветлении и новом жизненном пути, все же решил спросить:

— Гордеев, мне лестно, я готов даже в туалете ресторана, но... с чего это ты вдруг? Если тебе просто приспичило — ничего, я пойму. Просто ты то целуешь, то посылаешь, не хочется обломаться после такого, — спросил и толкнулся бедрами, чтобы Гоша смог почувствовать, насколько Олесь не против.

— Не вдруг, — признался Гоша, кончиком языка коснувшись его губ. — Просто были принципы.

— А сейчас их нет?

— Олеська, есть. Но я решил послать их к черту.

— Гордеев, мне твои метания портят карму, — хмыкнул Олесь, засовывая гордость в то место, которым мечтал сегодня воспользоваться.

— Мне тоже. Я из-за своих принципов машину разбил, — Гоша помрачнел. — И с этим Димой связался. Мог бы сразу тебе предложить, но… — он неопределенно махнул рукой.

— Я бы согласился, — сказал Олесь. — Если помнишь, конечно.

— Помню, — Гоша встретился с ним глазами. — Надеюсь, ты понимаешь, что это только секс?

— Понимаю, — Олесю удалось справиться с голосом, и если какая-то хрипотца чувствовалась, то она была вполне объяснима похотью. — Надеюсь, ты понимаешь, что должен быть со мной нежен, как с невестой?

Гоша рассмеялся и поцеловал его снова.

Глава 13

В такси он чувствовал себя неловко: не знал, о чем говорить, в глотке пересохло, Гордеев смотрел в окно и выглядел так, будто они едут не сексом заниматься, а на казнь.

Уже у дверей, вставляя ключ, он повернулся к Олесю и сказал, взвешивая каждое слово:

— Если ты не уверен — уезжай.

— Я уверен.

Хотелось трахаться. Нет, не так. Хотелось трахаться с Гордеевым, всю ночь и все утро, чтобы потом ныли мышцы и задница.

Гоша пропустил его вперед, зашел следом, захлопнул дверь и стал посреди прихожей, глядя на Олеся изучающе.

Под этим взглядом было неуютно: опыт с женщинами тут никак не мог помочь, и Олесь не знал, что делать дальше.

Чтобы как-то заполнить паузу, он стащил туфли и, пока мучительно придумывал тему для разговора, немного разозлился. Надумал себе, идиот, а с ним как с ребенком — уверен, не уверен, черт бы этого Гордеева побрал. Хочет просто секса — его и получит, давно пора. Когда он выпрямился, то уже улыбался.

— Я бы в душ сходил. И еще выпил чего-нибудь.

— Есть джин с тоником.

— Не сомневался ни разу, — Олесь сделал шаг к Гоше, одновременно расстегивая пуговицы на своей рубашке. — Ты всегда предлагаешь джин с тоником.

— А я его люблю, — Гоша заметно расслабился и протянул руку, касаясь его груди.

От прикосновения прохладных пальцев к соску Олесь вздрогнул, сказал:

— Принеси мне полотенце, пожалуйста, — и сбежал в ванную.

Холодный душ должен был помочь успокоиться.

Гоша принес большую махровую хрень еще до того, как Олесь успел окончательно разоблачиться. Так и стоял в одном носке и трусах и смотрел на протянутое Гордеевым белоснежное одеяло.

— Это что?

— Полотенце. То есть, покрывало, новое, меня всегда его размеры пугали. Мойся, я пока джина налью и уберу кое-что, у меня легкий бардак, — Гоша вышел так же стремительно, как и появился, и Олесь понял, что секса прямо в душе не будет.

Это радовало.

Он вымылся гораздо тщательнее, чем обычно, понял, что будет пахнуть Гордеевым, улыбнулся, и, обернувшись этой махровой простыней, прошел в комнату.

Гоша сидел, забросив ногу на ногу, и пил, явно напряженный. Похоже, тоже нервничает, решил Олесь. В ресторане был воплощенной сексуальностью, но дома... А вдруг он на публике только?.. Олесь нервно хмыкнул, понимая, что на извращенца Гордеев все-таки не похож.

— Твой джин, — сказал Гоша, поднимаясь и подавая ему стакан, и Олесь оценил очень красноречивый взгляд.

Внезапно вспомнилось, как он при Гоше раздевался, мерил дизайнерские трусы, отчаянно стесняясь своего тела. Теперь стеснения не было.

— Спасибо, — Олесь погладил Гошу по бедру и, сделав глоток, довольно замычал.

Гордеев как-то странно на него посмотрел и быстро сбежал в душ.

К тому моменту, когда хозяин квартиры вышел из ванной, запакованный в халат до щиколоток, как в броню, Олесь уже успел убедить себя в том, что все будет хорошо.

Он отпил джина, понял, что хочет быть трезвым, поэтому благоразумно отставил стакан на столик и пока ждал Гошу — рассматривал распечатки фотографий, сваленные в углу дивана. Там были люди: юные, пожилые, позирующие, идущие куда-то, но все без исключения — живые. Олесь был уверен, что если даже купит дорогой фотоаппарат и научится им пользоваться, то у него и близко так не получится.

— Нравится? — спросил Гордеев, остановившись рядом.

— Ага, — кивнул Олесь, отложил снимки и схватился за пояс его халата. — Никогда не видел тебя голым, хочу это исправить.

Гоша расставил руки в стороны, давая ему возможность развязать пояс, и посмотрел сверху вниз. Олесь на какое-то мгновение даже растерялся, но быстро взял себя в руки и распахнул егохалат. Член оказался очень близко от лица, вспомнилось, как Гоша прижимался им к бедру, и Олесь сглотнул. На лобке волосы были совсем короткими — Гордеев явно следил за собой в узком смысле этого слова. И только потом до Олеся дошло, что еще не так: Гоша был, конечно, обрезан.

— Я вообще-то первый раз мужской половой хуй настолько близко вижу, — сказал Олесь, задрав голову и глядя на него. — Если ты ожидаешь каких-то подвигов — боюсь, я тебя разочарую.

— Это ты меня раздел, — Гордеев пожал плечами, давая понять, что ничего такого не планировал. — Пойдем в спальню?

Огромная кровать с темно-синим бельем занимала половину комнаты, на окнах висели тяжелые портьеры — Гордеев явно любил поспать подольше.

Олесь остановился, осматриваясь, почувствовал на шее горячие губы и благодарно выдохнул. Наконец-то.

Собственные ощущения напоминали плаванье по морю в шторм: его то поднимало вверх, то резко бросало вниз. Каждый жест Гоши заводил, а потом вспоминалось, почему не складывалось раньше, и возбуждение спадало. В этой качке был свой особенный мазохистский кайф, но Олесю уже хотелось расслабиться по-настоящему и вообще перестать думать. Хотелось, чтобы этот опыт, его первый гомосексуальный опыт, был лучшим.

Гоша, который не переживал вовсе или удачно свою нервозность скрывал, снял с Олеся полотенце и отшвырнул в сторону, продолжая прижиматься грудью к спине. Ощущения обострились, моментально возвращая то же возбуждение, сильное и почти болезненное. Но теперь стесняться было некого. Олесь позволил себе легкий стон, потому что Гошины руки начали поглаживать его живот и бедра, огибая пах. Похоже, Гордееву нравилось ласкать именно со спины: он не спешил разворачивать Олеся к себе, целуя его в шею, прикусывая губами мочку его уха и продолжая гладить живот и грудь.