Кит - Мэттьюз Леонард Харрисон - Страница 19

Один из драматических моментов охоты ни китов. (Гравюра У. Скорсби, 1820 год.)

Теперь китобойные суда уходили в плавание на четыре, а то и на пять лет. Все эти годы они добывали китов и вытапливали ворвань, по частям отправляя ее на родину с грузовыми судами из разных портов, которые лежали на их пути. И наконец, до отказа набив собственные трюмы ворванью, возвращались сами домой.Около 1850 года в Америке один только тихоокеанский китобойный флот насчитывал примерно 700 кораблей. Но с 1849 года значительная часть судов встала на прикол, оказавшись без дела: охваченные общей золотой лихорадкой, матросы покидали свои корабли.Но самый большой ущерб американскому китобойному промыслу нанесла гражданская война. Многие китобойцы, в большинстве своем принадлежавшие портам северных штатов, были взяты в плен или просто уничтожены военными кораблями южных штатов и каперами. Особенно свирепствовали корабли «Шенандоа» и «Алабама». Поэтому владельцы китобойных судов предпочитали держать свои корабли на приколе, чем отправлять их в море. А в 1861 году произошла знаменитая история с «каменным флотом»: правительство скупило у владельцев сорок китобойных судов. Наполнив трюмы кораблей камнями, их затопили у входов в гавани Чарлстон и Саванна, во-первых, чтобы заблокировать эти порты, а во-вторых, чтобы китобойцы не попали в руки ни контрабандистам, ни каперам.После войны китобойный промысел начал было возрождаться, но тут возникла новая преграда: к этому времени были открыты и начали все шире применяться в качестве топлива и смазочных масел нефтепродукты. Сначала с этим новым конкурентом бороться было сравнительно легко. Но чем дальше, тем больше падал спрос на ворвань, а с падением спроса падала и цена.Тем не менее американские китобои продолжали охотиться и на кашалотов, рассеянных по всему Мировому океану. Кроме того, большой северный тихоокеанский китобойный флот занимался также охотой на гренландских и серых китов в Беринговом проливе и к северу от него, крейсируя вдоль побережий Азии — до самой Японии и Америки — до Южной Калифорнии.Но в 1871 году северный флот потерпел катастрофу: из сорока одного китобойца затерло и раздавило во льдах тридцать четыре корабля. Испытав по пути тяжелейшие лишения и трудности, моряки волоком дотащили вельботы по льду до открытой воды, где их и подобрали уцелевшие суда. При этом ни один человек не погиб, и все тысяча двести моряков благополучно сошли на берег в Гонолулу. От этого удара северный тихоокеанский китобойный промысел уже не смог оправиться. Хотя немногочисленные китобойные суда еще и ходили в Арктику — через Берингов пролив и через Девисов пролив в море Баффина и в залив Мелвилл, — к 1914 году китобойный промысел в арктических морях практически уже не велся.Примерно к этому же времени американцы перестали охотиться и на кашалотов. К первому десятилетию XX века осталось уже совсем мало старомодных парусников, которые, охотясь за китами, попутно совершали рейды к оскудевшим лежбищам морских котиков. Некоторые же из них охотились еще и на морских слонов, державшихся около уединенных субантарктических островов. После первой мировой войны была сделана еще одна попытка отправить в море несколько парусных судов. Но когда в августе 1924 года прекрасно оснащенный, с полным парусным вооружением китобойный корабль «Уондерер», выходя в открытое море, потерпел крушение почти в пределах видимости родного порта — Нью-Бедфорда, китобойному промыслу на парусных судах пришел конец. Если не считать нескольких шхун, отправлявшихся на лов китов в течение еще двух-трех лет, эта попытка была последней. Американский китобойный парусный флот более не существовал.Приемы лова китов были существенно усовершенствованы американскими охотниками на кашалотов, у которых эта охота превратилась в почти ритуальное действо с неким мистическим оттенком. Суда, выходившие из портов Новой Англии, обычно делали первый заход на Азорские острова или острова Зеленого Мыса, где за счет местных жителей — искусных мореходов и гарпунеров — пополнялся состав экипажей. (В наше время только на Азорских островах еще сохранились старинные способы охоты на кашалотов.)Раньше на американских китобойных судах китов высматривали специальные дозорные, которые стояли на мачте, надев вокруг пояса медный обруч, надежно прикрепленный к бом-брам-стеньге1. «Вороньих гнезд», то есть деревянных бочек, приделанных к верхушке мачты, которые так хорошо были известны в европейском китобойном флоте, на американских судах не было.

1 Мачтовое оснащение парусного судна. — Прим. ред.

Когда киты показывались на поверхности воды, с корабля спускались вельботы с большей частью экипажа, на судне же оставалось лишь несколько матросов. Один из них поднимался на верхушку мачты, чтобы сигналами показывать лодкам, куда надо плыть. Система сигналов, применявшаяся в этих случаях, была чрезвычайно сложной: паруса то брались на гитовы2, то спускались, дозорный поднимал флажки, держа их в разных положениях, или размахивал специальным сигнальным шестом, к концу которого была приделана петля из парусины, — таким образом указывалось нужное направление и передавались сведения обо всем, что происходит. Вельботы имели в длину около 10 метров, а в ширину — метра 2. Нос и корма у них были заостренные, борта с широким развалом, вдоль носовой части устанавливались киповые планки с пазами стравливания линя, который начинает разматываться, когда кит загарпунен. Линь укладывался в бадью в кормовой части между двумя банками и несколькими витками для торможения наматывался на пал, а затем проходил под веслами к пазам киповых планок. Чтобы быстрее настичь кита, вельботы сначала шли под парусами, но затем паруса и мачта убирались, и оставшуюся часть пути проходили на веслах.

2 Такелажные снасти для уборки парусов. — Прим. ред.

Экипаж вельбота состоял из шести человек. Старший сидел на корме, у 7-метрового рулевого весла, а рулевой, он же гарпунер, подгребал передним веслом. Бросая гарпун, он упирался коленом в специально приспособленный для этого «бросательный брус», укрепленный в носовой части вельбота.Как только кита загарпунивали, старший и гарпунер менялись местами. Кит, пытаясь освободиться от гарпуна, тянул вельбот на лине за собой. В конце концов он уставал, вельбот подходил к нему почти вплотную, и старший добивал кита простым копьем или копьем-гранатой. Граната, которую выстреливали из тяжелого ружья, взрывалась в теле животного. Смертельно раненный гранатой, кит обычно погибал быстрее, чем тогда, когда его добивали простым копьем, даже если копье попадало прямо в легкие или сердце животного.Убитого кита подтягивали и пришвартовывали к борту судна толстыми тросами, закрепленными на прочных талях. Площадка для его разделки — настил из досок, окруженный перилами, — сооружалась прямо на самой туше, так что рабочие в полной безопасности орудовали на китовой туше своими фленшерными лопатами. Разделочные тали представляли собой два мощных блока и крепились к грот-мачте цепями или толстыми шкентелями.Первым делом отрубалась и обрабатывалась голова. Если это был усатый кит, голова вместе с китовым усом поднималась на палубу. С головы срезали жир, вырубали ус, отделяли пластины одна от другой, до основания соскребали мясо с десен. После этого пластины уса промывались, сушились и складывались в связки. Если же разделывали кашалота, то сначала отделялась и поднималась на палубу нижняя челюсть, а затем огромная жировая подушка — спермацетовый мешок, выступающий далеко за передний край верхней челюсти и наполненный жиром жидкой консистенции — спермацетом. Этот мешок переносили на корму, и он тут же шел в разделку. Если кашалот попадался очень крупный, то сначала с его головы прямо в воде срезалась и тут же поднималась на палубу спермацетовая ткань, а затем в мешке проделывали отверстие и через него вычерпывали спермацет ведром.Покончив с разделкой головы, принимались — будь то гренландский кит или кашалот — за тушу кита, снимая с нее слой жира. Срезав весь жир, остальное, то есть скелет и прилегающее к нему мясо, выбрасывали как нечто ненужное.После всего этого жир обычным способом, о котором уже говорилось выше, подготавливался для вытапливания. Жироварни — кирпичные печи с вмонтированными в них котлами были сооружены прямо посреди палубы. Под котлами разжигался огонь, а дым выходил через трубу из листового железа.Обычно под жироварнями устраивался двойной металлический настил, в который заливалась вода, чтобы от жара не загорелась деревянная палуба. Жир в чанах в процессе вытапливания непрерывно помешивали, чтобы он не пригорел, а съежившиеся, пожелтевшие «шкварки», с которых уже сцежено масло, потом использовались как топливо для печей. Из котлов вытопленная ворвань переливалась в большой медный чан для охлаждения. Почти совсем уже остывшую ворвань разливали по бочкам. После окончания всех работ палуба тщательно драилась, одежда рабочих не менее тщательно стиралась — и все начиналось сначала.Во время охоты в Арктике нередко бывало, что загарпуненный кит нырял под лед. И иногда вместо того, чтобы рубить гарпунный линь, как это обычно делается в таких случаях, китобои выпрыгивали из лодки на лед и «отдавали» ее, а когда кит снова появлялся на поверхность, вылавливали всплывшую лодку, снова садились в нее — и охота продолжалась.В начале нашего века жители острова Солор (Индонезия) еще охотились на китов с ручными гарпунами. Как только кита загарпунивали, вся команда лодки спрыгивала в воду, позволяя раненому животному тащить лодку за собой. Плавая и ныряя с лодкой, от которой ему никак не избавиться, кит постепенно выматывался и обессилевал. Тогда охотники снова забирались в лодку, добивали кита и выволакивали тушу на берег.Все китобои, где бы они ни жили и к какому бы обществу — первобытному или цивилизованному — ни принадлежали, — люди сильные, суровые и выносливые. Быть китобоем — это не просто ремесло, но и призвание, требующее мастерства, выносливости и находчивости.