Вуаль анархии - Нивен Ларри - Страница 3

— Так, хорошо, — сказал Рон.

Он опустился на колени, взял шарик и начал переворачивать его, держа своими длинными тонкими пальцами художника. Потом, обратившись ко мне, попросил:

— Помоги мне открыть его.

— Для чего? Что ты задумал?

— Сейчас все расскажу. Ну-ка, возьми… Все… Не надо.

Одна из полусфер, скрывавших внутренности прибора, отошла. Я в первый раз в жизни заглянул в полицейский глаз.

Он поражал своей простотой. Я взялся за звуковой парализатор, зажав в пальцах параболический отражатель, и вытащил камеры и торовый трансформатор, который, должно быть, служил основой системы, удерживающей прибор в воздухе. Никакого источника питания я не обнаружил. Должно быть, сама оболочка служила антенной рассеянных энергетических лучей. Теперь, когда оболочка нарушена, ни один дурак, даже очень сильно стараясь, не сможет замкнуть электрическую цепь на себя.

Рон стоял на коленях и внимательно изучал странные внутренности полицейского глаза. Из своего кармана он достал что-то, сделанное из стекла и металла. Потом, очевидно, вспомнил, что я существую, и, протянув вещицу мне, сказал:

— Посмотри.

Я взял вещицу в руки, ожидая какого-нибудь сюрприза. И сюрприз не заставил себя долго ждать. Это были старинные охотничьи часы. Большие заводные механические часы на цепочке да еще и в защитном корпусе. Такими часами пользовались лет двести назад. Поглядев на циферблат, я сказал:

— Опаздывают на пятнадцать минут. Ты что, не смог восстановить весь механизм?

— Да нет, дело не в этом.

Рон нажал на кнопочку, и крышка откинулась.

Механизм казался вполне современным. Я спросил наугад:

— Батарейка и вилка настройки?

— Естественно. Из этого я их и сделал. Только стрелки не движутся. Я поставил их сразу перед обыском.

— А… И что эта штука может сделать?

— Ну знаешь, если я все правильно рассчитал, то, думаю, эта штука сможет сбить все полицейские глаза в Королевском Парке Свободы.

Примерно с минуту я давился смехом, не в силах вымолвить ни слова. Рон смотрел на меня, склонив голову на бок, и, видимо, гадал, не принял ли я его слова за шутку. Наконец я выдавил через смех:

— Слушай… Ну, это будет большое развлечение!

Рон энергично закивал.

— Конечно? Все зависит от того, насколько правильно я разгадал их схему. Сам посуди. Полицейские системы не должны быть сверхнадежными. Они должны быть дешевыми. Если кто-нибудь собьет полицейский глаз, налоги от этого не увеличат. А если делать их дорогими, но сверхзащищенными, можно обмануть ожидания множества людей. А люди в Парке Свободы не должны обманываться в своих ожиданиях.

— Ну и?..

— Если они сделали систему питания дешевой, то я смогу уничтожить весь глаз. Сейчас посмотрим.

С этими словами Рон вытащил из-под воротника своей рубашки тоненький медный проводок.

— И сколько это времени займет?

— Да всего с полчаса, может, чуть больше.

Время было решающим фактором.

— Мне придется уйти. Я встречаюсь с Джил Хейз у Уилширского выхода. Ты знаешь ее. Такая высокая блондинка, с меня ростом.

Впрочем, Рон меня не слушал.

— Ну ладно, пока, — пробормотал он и начал вставлять медный проводок куда-то вглубь полицейского глаза.

Когда он вживил его с помощью крошечных плоскогубцев, я ушел.

Маленькая толпа всегда притягивает к себе толпу большую. Спустя несколько минут после того, как мы с Роном распрощались, я увидел на своем пути огромный полукруг любопытных, которые что-то разглядывали на земле.

Лысеющий, с квадратной челюстью индивидуум что-то собирал на траве — архаичная машина с какими-то лезвиями и маленьким бензиновым моторчиком. Т-образная деревянная рукоятка была совершенно новая. На ней еще не было краски. Все металлические части аппарата были тусклыми. Здесь и там их покрывали следы только что оттертой ржавчины. Толпа обменивалась впечатлениями шепотом. Что это было? Это не деталь машины, не моторная лодка, хотя у нее был пропеллер. Слишком мала для моторного скутера, слишком велика для моторного скейтборда…

— Газонокосилка, — гордо заявила седовласая леди, стоявшая рядом со мной.

Она относилась к той мелкой птицемордой породе людей, которые усыхают, худеют с возрастом и живут, кажется, вечно. Ее слова ничего для меня не значили, и я собирался спросить, когда…

Человек с квадратной челюстью закончил работу, что-то дернул, и мотор взревел. Черные клубы дыма окутали толпу. С триумфальным видом человек схватился за рычаги. За пределами парка изготовление работающего двигателя внутреннего сгорания каралось тюремным заключением. Здесь…

Огонь одержимости горел в глазах лысоватого конструктора, когда он ехал по кругу на своей неполноценной машине. Под колесами, как стриженный ковер, оставалась полоска срезанной травы. В конце концов, это ведь был Парк Свободы, не правда ли?

В нос сразу ударил отвратительный запах. Черная грязь заполнила воздух, вонь наполовину отработанного угля вызывала в глазах слезы. Я начал задыхаться и кашлять. Никогда в жизни мне не приходилось нюхать ничего подобного.

Толпа заревела. Все рассыпались в стороны. Потом накинулись на лысоватого. Он что-то успел прокричать, когда чужие руки подняли его машину. Кто-то нашел пускатель и повернул его. Двое мужчин конфисковали набор инструментов лысоватого и заработали отвертками и молотками. Владелец возражал. Он поднял тяжелую пару ножниц для металла и попытался совершить убийство.

Полицейский глаз парализовал лысоватого и мужчину с молотком, бережно уронив их на лужайку. Остальные спокойно разобрали газонокосилку на части, а потом погнули и поломали детали.

— Мне почти жаль, что они это сделали, — сказала сухая старуха. — Иногда я так скучаю по газонокосилкам. Мой папа по утрам в воскресенье имел обыкновение подстригать газон.

Я сказал:

— Ведь это Парк Свободы.

— Ну так почему человек не может построить здесь все, что ему хочется?

— Человек свободен. Все, что он свободен построить, мы свободны разломать, — и невольно добавил про себя: «как полицейский глаз, переоборудованный Роном».

У Рона железки сами склеивались в механизмы. Я нисколько не удивился бы, если бы узнал, что он действительно построил систему, способную сбить все полицейские глаза.