Крещендо (СИ) - "Старки" - Страница 14

— Харэ! Пой сам, Серега не может!

— Но я со скрипкой же… И я ведь только запишу! На концертах не смогу…

— Пой! Сейчас! Жека, сделай ему микрофон.

Пришлось петь. Чёрт! Не фиг было критиковать! Хотя песня стала выглядеть менее фальшиво. Маю нравится. Синие глаза заблестели, заискрили. Поём много раз. А потом ещё и скрипку пришлось добавлять. Контрапункт я им сделал очень быстро, за раз. Но вот соло в проигрыше перед третьим запевом… Все силы измотало! И зачем я контр-дуэт предложил? Композиторы хреновы! Май признался:

— Мышонок! Пожалей меня, я не успеваю за тобой! Ты меня забиваешь! Сыграй проще, а?

Парни выкурили бесчисленное количество сигарет, пока мы с Маем репетировали проигрыш. В какой-то момент я понял, что говорю (вернее, ору) словами Гельдовича:

— Пики амплитуды не форсируй, что ты рвешь струну. Делай мягче! Уходи в крещендо! Это резко! Выпал из ритма! На хрена тут тремоло, играй длинно. Вступил не вовремя. Тебе нужно забирать партию скрипки, обрывать её! Вступай жестче, сразу форте!

До девяти всё пели и пели, играли и играли. На финал Май потребовал пиццикато дуэтом, экспериментатор! Ладно, хоть всего один такт. Не Григ, конечно, но стало значительно лучше. Пока мы с Маем разучивали соло, Кир принёс пива. По окончании репетиции возбужденные рокеры выдули по две банки. Все, кроме вокалиста. На недовольный гудёж друзей Май ответил:

— Я на мотике, увезу Али, поэтому пас!

Его друзья опять переглянулись. Мне же оставалось только нервно ожидать этой доставки моего тела до дома. В полной темноте, так как фонарей перед школой нет, попрощавшись со сторожихой, мы на ощупь пробирались к мотоциклу. Я решил, что пока не вижу его, пока он в добром и возбужденном расположении духа, нужно поговорить.

— Май, я хотел поговорить с тобой.

— Значит, поговорим! — он лихо запрыгивает на мотоцикл, - Шлем надень! Потом снимешь и поговорим! Садись. Ну… что встал? Уха-ха! Не смущайся! Держись за меня. За меня, а не за куртку! Ёб! Ближе садись, ты же улетишь по дороге! — Май дергает меня за коленки и за руки, так что я улёгся на него. И мы поехали. Страшно! Он носится безбашенно, на поворотах близко накреняясь к грязной дороге, нетерпеливо завывая мотором на светофорах и срываясь уже на жёлтый, лавируя между узкоглазыми скоростными авто, пробираясь по тротуару при малейшем заторе. Испытаний для моего сердца многовато. Зато двадцать минут - и я дома!

Май не стал слезать с мотоцикла, но мотор заглушил и шлем снял. Мой шлем повесил на руку.

— Ну, говори.

— Я про скрипку.

— Это я понял, ты что-то надумал?

— Май, ты ведь несерьёзно вчера сказал об… об… этом? Я честно репетирую с вами. Отдай мне скрипку.

— Я был серьёзен. И ничего не изменилось.

— Май! Но ведь есть те, кто согласен! Тот же Никита. Он хотя бы в тебя влюблен!

— Зато я не влюблён! Причём здесь Никита вообще? Мне нужен ты.

— Почему я?

— Потому что.

— Я не буду этого делать. Мне запретили.

— Запретили? Кто же?

— Бог!

Май завис. И даже рот открыл.

— Неожиданно! Ну так Бог тебе еще одну Лидочку подарит, верь. Ладно, я поехал. Завтра репетиции нет, а вот в понедельник — в семь.

Он стал надевать шлем, а я тронул его за рукав:

— Май, можно я приду к тебе поиграть на скрипке?

— Я уж думал, что ты никогда не попросишь. Приходи. Я весь день завтра твой. Звони!

— Подожди, это будет просто так?

— Эх ты, трусливая мышатина! Приходи, я тебя не съем.

Комментарий к 6.

========== 7. ==========

Что может быть лучше воскресения для простого школьника? Только понедельник, но во время каникул! Сплю до пролежней, валяюсь до одурения, пока тетя Анечка уже не отобрала одеяло и не пригрозила облить водой. Не обольёт, конечно, но надо вставать! Репетиторство у Гельдовича в 15.00, можно обжираться плюшками и зырить тупые клипы по МТV. Правда, нашел какой-то рок-канал, стал слушать. Хм, в принципе, есть и интересные композиции. Только не пойму, этим рокерам обязательно нужно выглядеть так по-уродски?

Гельдович меня ругал, так как я выучил только один фрагмент из двух. Второй разучивали вместе, с наставником, конечно, легче. Зиновий Веньяминович хоть и покрикивает и называет «крабообразным» — типа «не руки, а клешни», но специалист он от Бога. По окончании репетиторства спросил его, как он относится к музыкантам, которые на эстраде или в альтернативной музыке поигрывают.

— Если «поигрывают», то неплохо отношусь. Это заряжает позитивом и денежками. Это тоже опыт. Но если музычка забирает необходимое у музыки, тогда и отношение другое. Там ведь примитивная мелодика, топорная техника, надрыв на уровне слов, а не нот! Если заниматься преимущественно популярной музыкой, то техника и вкус теряются… А почему ты спрашиваешь?

— Меня пригласили в одну группу поиграть, и я не знаю, что делать…

— Пригласили в постоянный состав?

— Вроде нет…

— Ну, так поиграй! Что хоть они играют?

— Рок, ну типа психоделику…

— Ой, какие красивые слова! Играй, только вовремя выучивай основной материал.

Сразу после Гельдовича звоню Маю, прошусь к Лидочке на свидание.

Май опять встречает меня у ворот сам и опять платит за такси. Я попытался воспротивиться, но тот сказал, что пока я «сирота», он предоставит мне гуманитарную помощь. Опять ведет к себе в комнату и достает скрипку в красном шелке.

— Лидочка, привет! — шёпотом произношу я своей любимой, провожу носом по грифу. Но тут же замечаю, что Май закипает. Черт! Похоже на ревность! Продолжать нежности не стоит, мало ли что…

Достаю ноты с метками учителя, раскладываю на столике поверх всяких журналов, бокалов, бутылок. Но все равно низко, пюпитра у рокера нет. Становлюсь на коленки. Так легче…

— Может, кефира принести? — слышу я и краснею: блин, кефир – это моя домашняя репетиция в труселях, которую этот ублюдок наблюдал целый час!

— Обойдусь… А ты будешь тут, смотреть?

— Конечно! Ради этого всё и затевалось!

— Что затевалось?

— Репетируй давай, пытливый мышонок!

Май усаживается по-турецки на черный матрац. Он зритель. Блин, ничего не поделаешь. Ну и что! Буду с Григом общаться и с Лидочкой, а этот – лишняя мебель.

И я начинаю репетицию. Играю третью сонату сначала, что успел выучить. Спотыкаюсь, начинаю заново. Без смычка повторяю «пальцы», шёпотом считая ритм. Пропеваю нотки. Еще раз сначала до крещендо. Дальше новые фрагменты. Штудирую сложный пассаж, чтобы звук усиливался незаметно, довожу Лидочку до истерики, да и себя тоже. Кефир кислый, он приводит в чувство. Еще раз с пианиссимо до форте! Лучше! Соединяю пассажи. Перехожу к последним двум. Сбиваюсь! Пальцы устали держать четвертую октаву, но добью! Еще раз! И еще кефир! Опять без смычка, первая позиция, вторая, третья, четвертая. Ухожу в третью октаву, убираю флажолеты. Психую. Неужели басок ослаб, или это я халтурю! Еще кефира! Мычу ноты: си, си бемоль, си, ля, до… Играю еще раз. Лучше. Соединяю через портаменто. Почему Гельдович против? Скольжением же лучше, краше, выразительнее! Буду так! Разминаюсь через упражнение «соль-ре» на штрих спиккато. Это движение серединой смычка мне всегда давалось трудно, это легато кистью я свободно исполняю. Еще раз «соль-ре»! И снова фрагменты вместе. И раз: до, до, си бекар и-и-и тремоло на ля … Сбиваюсь. И вырывается:

— Бля-а-адь!

И слышу:

— Но кефира больше нет!

Сознание резко возвращается. Это Май? Что за кефир? Смотрю на него, вытаращив глаза:

— Кефир?

— Ты уже две бутылки выдул. Я не приготовился к таким объёмам!

До меня доходит, что кефир все-таки был. Май мне его подсунул во время занятия. И я выпил две бутылки?

— А сколько время? – спрашиваю я.

— Да уже вечер! — вдруг раздаётся чужой голос за спиной, я подскакиваю. Вижу немолодого, но красивого мужчину в сером джемпере. Кого-то он мне напоминает?

— Знакомься! — говорит Май. — Это мой отец, Герман Львович! Пааа.. что ты смущаешь Али? Послушал и иди уже к себе!