Загогулина - Москвина Марина Львовна - Страница 5

Тогда я вышла из-за Льва и загородила его от Самсона. Я бы не знаю от кого бы его загородила! Ведь Лев был моим избранником.

– Укусит! – прошипел сзади Лев. – Свиньи кусаются, как дьяволы!

Все точно. Самсон ощерил желтые клыки и, по-моему, приготовился к броску.

– А ну пошел!!! – заорала я, как в жизни бы не заорала, если бы за моей спиной не стоял окаменелый Лев Цуцульковский, Лев, о котором я думаю с утра, сразу, как только просыпаюсь!

Самсон опешил. Он вытянул чушку трубочкой, попятился и… жалобно загудел через нос.

Теперь на меня двинулся свиновод – тот, первый, в сатиновом халате.

– Девочка! – строго сказал свиновод. – Посторонись!

И Самсона мимо нас со Львом за ухо и за хвост ввели в свободный вольер.

…Вот мне нравится, когда в Москве апрель!.. Летели на повороте искры от трамвая – то Большой Медведицей, то Малой!

Лев сказал мне на прощанье:

– Знаешь, Шишкина, что больше всего ценил в женщине Карл Маркс?

Я не знала.

– Слабость, – сказал Лев. – Пока.

Глава 9

О ТОМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НОЧЬЮ

Ночью я проснулась оттого, что Мариам в темноте ходила по комнате. Она ходила очень тихо, но за ней на весь дом топал Чипе.

– Ты чего? – говорю.

– Кажется, пора! – отвечает Мариам.

– Эй! – я вскакиваю с кровати и бегу к родителям. – Мариам – пора!!!

Залаял и запыхтел Чипе. Тут же вскочила мама. Папа тоже вскочил. И все впотьмах забегали, натыкаясь друг на друга.

– Свет! – скомандовала наконец мама. – Чипе – место! Мариам – одеваться!

– А я? Что мне делать? – спрашивает папа.

В руках он почему-то держит эспандер.

– Машину! – велит мама.

Я наспех напяливаю на себя одежду и бросаюсь выбирать книгу. Для Мариам. Чтоб ей там, в роддоме, было что почитать.

Самым подходящим для такого случая мне кажется «Трое в лодке, не считая собаки»! Я ее шесть раз читала – и все время хохочу.

Сначала меня и Чипса решили оставить дома. Но Чипе разнервничался и стал выть. Он вообще взял манеру завывать, когда Мариам куда-нибудь уходит.

Нас уже из домоуправления предупредили:

– Жалоба, – говорят, – поступила, от соседки снизу.

Она поэт. Пишет сатирические куплеты. А когда Чипе подвывает, ей кажется, что она на кладбище.

Мы не обижаемся. Понятно: если кажется, что ты на кладбище, о каких куплетах может идти речь!

А с другой стороны – не брать же Мариам его на работу в этот папин отдел глобальных проблем!

Хотя другая наша соседка – одинокая тетя Нина, учительница по географии (у нее доберман – и тоже подвывает) – берет! Он спит на уроках под учительским столом. И ничего. Только раз ей директор школы сделал замечание, когда тетя Нина вместе со своим доберманом явилась на педагогический совет.

Короче, в такси мы влезли все.

Мариам с книгой на переднем сиденье, а мы трое, не считая собаки, на заднем.

Улицы были пустые. На мокром асфальте раскачивались тени деревьев. В лохмотьях объявлений стоял на ветру фонарь.

Мы подъехали к дому за железной изгородью, с горящими синими и тускло-желтыми окнами.

– Ни пуха ни пера! – сказал молчавший всю дорогу водитель такси.

– К черту! – ответила Мариам.

Мы проводили ее до дверей.

Доктор вернула нам вещи Мариам и почему-то книжку.

А УТРОМ!!! Потрясающе апрельским утром!!!

У нас родился мальчишка.

Глава 10 

СИЛА ДУХА ЛЬВА ЦУЦУЛЬКОВСКОГО

Оказывается, в мужчине больше всего Маркс ценил силу.

Ничего не понимаю!

А ум? А талант?

Нунка сказала, что мы с Цуцульковским оба к этому изречению не подходим.

– Твой Цуцульковский, – говорит Нунка, – слабак, трус и зануда. Я бы, – говорит, – ни за что в такого не влюбилась.

А мне кажется – нет. Мне кажется, правильно сказал один пассажир из трамвая. Хоть он был и навеселе.

– В каждом человеке, – сказал он, – чой-то есть!

Что ж, что Цуцульковский боится свиней!

Зато какому храбрецу сыграть Бальзаминова так, как его играет Лев?! Он просто заражает своим талантом весь драмкружок!

У одной меня не выходит – с вдовой Белотеловой. Потому что я на сцене деревенею.

Лев сегодня так и сказал:

– Наращивать и наращивать тебе, Шишкина, твое актерское мастерство.

И обещал, что зайдет – проверит, наращиваю я его или нет.

Я начала готовиться к приходу Льва сразу, как пришла из школы! Спрятала с вешалки в шкаф немодную папину шляпу. А книгу, которую написал папа, про борьбу за мир выставила на самое видное место.

Также, чтобы поразить Цуцульковского, я выставила «куриного бога», челюсть древнего осла, глиняного дракона и зуб акулы.

На стол я постелила клеенку в синий, красный и белый цветок. Как все новые клеенки, она испускала ядовитый запах. У меня даже дыханье сперло – то ли от этого запаха, то ли оттого, что в окне я увидела входящего в мой подъезд Льва.

Почему-то он долго не звонил.

А когда позвонил, пролетом ниже – возле мусоропровода – стоял Витя Фанэра. Фанэра глядел исподлобья, жег спички и бросал их на лестничную клетку. Еще там стоял Лопатов.

– Приступим! – с ходу говорит Лев, не взглянув на клеенку и выставленные сокровища. – Реплика!..

– «А вы когда меня полюбили?» – радостно выпалила я.

– Не то, – покачал головой Лев. – Будь сдержанней, Шишкина, в выражении своих чувств. Тогда зритель тебе поверит. Реплика!..

– «А вы когда меня полюбили?» – сдавленно говорю я, хотя все во мне бурлит.

– Не верю! – сказал Лев. – Темпераментней! Больше искренности и непосредственности!

– «А вы когда меня полюбили?!!» – я выпучиваю глаза и напыживаюсь.

– Не гримасничай! – сказал Лев.

– «А вы когда…»

– Слащаво!

– «А вы…»

– Не кричи!

– «А…»

– Громче!

– «А вы когда меня полюбили?..»

– Не забалтывай роль! Не комкай! – Лев стоял спиной к окну.

На улице кто-то свистнул.

– У вас не стреляют в спину? – не оборачиваясь, спросил Цуцульковский.

– Да вроде нет, – говорю я.

Лев помолчал, а потом сказал:

– Ну, так. Я пошел.

Через три минуты в окне я увидела, как Лев вылетел из подъезда. Он летел долго, параллельно земле. За ним вдогонку летел его черный берет.

Потом Лев упал.

Я выбежала на улицу.

Под балконами в разные стороны удирали Фанэра и Лопатов.

Глаз у Льва заплывал, нос был расквашен.

– Они сказали, чтоб я к тебе не шел, – объяснил мне Лев. – А я все равно. А они: «Ну, только выйди!..»

– Что ж ты сразу-то, – говорю, – не сказал! Тебя бы со мной!.. Да тебя бы никто бы!

– Не захотел, – отвечает Лев.

И тут мне стало понятно, какую силу ценил в мужчине Карл Маркс.

Глава 11

 ЗА АРАРАТОМ НЕЛЬСОНОВИЧЕМ

Хорошо на улице – дым! Ворона клювом переворачивает картон – ищет, нет ли под ним червяка. На газонах обгорелые стволы новогодних елок. Бумага валяется! Жгут костры! Старушка тащит желтый в красный горох бидон!

Помойки!.. Голуби… Запах отсыревших картофельных очисток!

Дребезжат по тротуару самодельные самокаты, худые собаки носятся оголтелой стаей.

Все, все кругом сегодня облезлое! И весеннее, как старушкин бидон.

А мы, я и Нунка, идем забирать Мариам.

И, конечно, мальчишку, которого Мариам назвала Арарат.

За Араратом Нельсоновичем шли мы с Нункой. Потому что моя мама – на Алтае. Папа – в Ленинграде. Бабушка – до сих пор в Киеве, у бабы Маруси. А тетя Сирануш не пошла в целях конспирации.