Зерно А (СИ) - Павлик Анастасия - Страница 40

  - Вот, накиньте, - Славик снял с себя куртку и накинул мне на плечи.

  Ветер выдавливал слезы из глаз, куда более хлесткий на открытой местности. Температура на ветру минус двадцать пять, если не меньше. А этот мужчина отдает мне свою куртку. Вероятно, они еще не поняли, кто я.

  Покачав головой, я протянула куртку обратно. Я вдруг поняла, что меня забавляет, как при этом вытягиваются их лица.

  - Мне не холодно. Я коматозник, - я выдавила из себя улыбку.

  Славик взял куртку. Олежа тем временем медленно пятился от меня, держа пыхтящего, как паровоз, сенбернара за ошейник.

  - За что вас так, Рита? - спросил Славик.

  Если бы при этом он не кивнул на яму, я бы решила, что он спрашивает о моей коматозности. Стоит признать: для многих стать коматозников страшнее, чем озверолюдиться, черт побери.

  - У моих знакомых весьма специфическое чувство юмора. Я, разумеется, не оставлю шутку неоцененной.

  - Не сомневаюсь, - с серьезным видом кивнул Славик. Не поднял меня на смех. Знал, что я сказала чистую правду.

  - Однако для этого, - продолжала я, - мне нужно сделать телефонный звонок.

  - Вы обратились по адресу.

  - Слава, мать-перемать! У тебя что, совсем пробки выбило? - театральным шепотом вопросил Олежа.

  Кажется, кто-то боится меня.

  - Рита, простите этого неудомка, он не в себе.

  - Эй!

  - Заткнись, Олежек, просто заткнись, хорошо?

  Спутник Славика сжался в дышащий злобой и страхом комок.

  Я вознесла короткую импровизированную молитву за то, что меня нашла эта парочка.

  - Мы проведем вас к Мишке. Видите ли, - словно извиняясь, объяснил Славик, - с ним вы будете в безопасности. Территории, которые вам доведется пересечь, чтобы выбраться со свалки, населены всяким агрессивным отребьем. Мишка здесь - местная знаменитость. Он выведет вас к 'Фонду'.

  - Вы имеете в виду 'Фонд помощи бездомным'?

  - Там ближайший на многие километры телефон.

  Значит, 'местная знаменитость' Мишка. Отлично.

  С трогательной последовательностью напомнив себе все то, что хочу сделать с Кудрявцевым, я бросила последний взгляд на яму, и мы побрели прочь.

   Глава 26

  Только представьте: по свалке идут два человека, коматозник и пес. Люди несут лопаты, вжимают головы в плечи, прячут лица от жалящего шкального ветра. Коматозник рукой прикрывает глаза от метущих льдинок, вышагивая босиком, в майке и тонких хлопковых штанах. Лохматый пес, шумно пыхтя, плетется следом.

  Да, я была таким же человеком, как Влад - беззаботным ловеласом.

  Очень скоро по курсу стали попадаться кучи мусора с норами-лежанками внутри. Входы в норы были заделаны либо войлоком, либо забросаны коробками; сквозь некоторые подобные баррикады просачивался свет. Мы обходили такие кучи мусора стороной. За исключением одной.

  Скрипя снегом, Славик подошел к заснеженным коробкам, заваливающим вход в нору, и позвал:

  - Мишка!

  - У тебя гости! - противным голоском добавил Олежа.

  У меня не поворачивался язык назвать эту нору 'домом', хотя многие обитатели свалки со мной не согласятся.

  Из-за коробок донеслось рычание, которое, к моему величайшему изумлению, сложилось в следующие слова:

  - Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. Мужики, заходите!

  'Заходите', впрочем, было не совсем верным словом.

  - Э, Мишка, мы не одни, - осторожно заметил Славик и попридержал Олежу, когда тот уже собрался прокладывать себе путь внутрь норы.

  - Не одни? Минутку, я сейчас.

  Из норы донесся скрип, трест и громкое сопение - приближалось что-то большое. Кажется, я поняла, почему обитатель этой норы не пригрузил себя поиском чего-то более надежного, чем картонные коробки для баррикады на входе. Ответ простым: потому что никто в здравом уме не полезет в дыру, проделанную в мусоре, не зная, что или кто прячется там внутри. Судя по приближающимся звукам, этот Мишка был весьма крупным парнем.

  Я не ошиблась: парнем Мишка оказался действительно крупным. Да и не совсем парнем, говоря по правде. Не человеком, я имею в виду. Я отшатнулась от вылезшего из норы зверолюда. Мигающий отсвет, скорее всего, от телевизора, запутался в клокастой шерсти, подсвечивал медвежью морду с влажным черным носом, придавая ей некое демоническое подобие. Морда ухмылялась, обнажая частокол клыков.

  Медведь Мишка. Очаровательно.

  Появившаяся вместе со зверолюдом вонь на краткий миг перенесла меня в зоопарк. Вонь была кошмарной. Я напустила на лицо выражение заинтересованности. Если в остальных кучах мусора живут такие же, как Мишка, большие мохнатые парни, то я катастрофически нуждалась в этом конкретном зверолюде. Что-то подсказывало мне, что обитатели других нор-лежанок не будут цитировать 'Винни Пуха' при встрече.

  - Где вы ее встретили? - оскалился зверолюд. По всей видимости, это была улыбка.

  - Вообще-то мы ее откопали, - ответил Олежа. - Теперь я могу идти? - Он выразительно посмотрел на Славика. Тот закатил глаза и кивнул. Поудобней перехватив лопату, Олежа безбоязненно полез в нору, мимо туши Мишки. Да и чего бояться друга, пусть у него и медвежья туша? - Барон! - Олежа обернулся. - Дуй ко мне, старый ты проститут!

  Я присела на корточки перед Бароном.

  - Спасибо тебе, - сказала я, теребя плюшевые уши пса.

  Рыкнув, напоследок обслюнявив мое лицо, сенбернар рванул к Мишке и принялся игриво носиться вокруг него, пока Олежа не схватил его за ошейник и не затянул в нору.

  Славик бросил лопату себе в ноги.

  - Мишка, это Рита. Рита, это Мишка.

  - Рада познакомиться, - улыбнулась я.

  - Откопали, говорите?

  - Позвольте, я все объясню.

  И я объяснила, закончив свой рассказ просьбой провести меня к 'Фонду'.

  Славик таращил глаза и бормотал что-то неразборчивое, что-то вроде 'с ума сойти'. Зверолюд молчал, однако, судя по выражению медвежьей морды (я не могла назвать это 'лицом'), он уже принял решение.

  - Рита, - прорычал Мишка, - я порву живот любому, кто помешает нам в дороге.

  Что ж, приятно знать.

  Я попрощалась со Славиком, пожав ему руку. Вероятно, со стороны это выглядело нелепо: босая девушка жмет руку укутанному в слои одежды бездомному. Но мне это не казалось нелепым. Этот человек спас мне жизнь. Такое не забывается. Такое не может быть нелепым.

  Вскоре небо стало неоновым. На востоке, сквозь облака, забрезжил декабрьский рассвет. Чем ближе к 'Фонду' мы подбирались, тем больше на пути попадалось заваленных всякими отбросами нор; из некоторых доносились рычание и возня. Если бы не Мишка, меня бы сожрали еще час назад.

  Здание 'Фонда помощи бездомным' представляло собой бетонную коробку без окон. Перед 'Фондом' - асфальтированная площадка; бетонные лавки и столы укрыты снежными одеялами. К входу вела очищенная от снега дорожка, на которой выстроилась длинная очередь из бездомных. Я какое-то время смотрела на исключительно быстро удаляющегося Мишку - на большущего бурого медведя, некогда бывшего человеком. А затем встала в конец очереди.

  Освещенное энергосберегающими лампами, помещение было тесным и откровенно уродливым. Скользкий ковер под ногами. Залапанная краска на стенах. Крысятник еще тот. Здесь был телефон-автомат, но мелочи, естественно, черт возьми, у меня не было. Я собиралась попросить о звонке по служебному телефону. В воздухе витали запахи дешевой еды, моющего средства, пота, туалета. Восемь утра на больших пластмассовых часах. Поспела к завтраку, не иначе. Я взяла поднос и одноразовые столовые приборы, и продолжила плестись вместе с очередью, поскольку иначе к работникам 'Фонда' не пропихнуться; орудовать локтями и крепкими выражениями в толпе голодных бездомных крайне глупо.

  На завтрак 'Фонд' предлагал порошковое картофельное пюре, подозрительного вида котлеты и не менее подозрительные булки с кунжутом - большие, желтые, похожие на строительную пену.