Это очень хорошо, что пока нам плохо… (сборник) - Коростылев Вадим Николаевич - Страница 85

А в воображении Санчо проносились то баранье лицо капеллана – ну, конечно же, это был Перо Перес! – то в бараньем облике брадобрея он узнавал маэсе Николаса, а сама герцогиня – страшно подумать! – с кокетливо завитыми у того же маэсе Николаса рожками, читала вслух юным овечкам толстенную книгу на бараньем языке.

Даже лицо Дон Кихота мелькнуло перед Санчо в бараньем виде, правда, всё же с козлиной бородкой…

Санчо помотал головой, прогоняя наваждение, и поёжился.

– Ну, история!

– Да! – кивнул Шут. – Как сказал бы наш доктор, «историус жутис».

– Ладно! – отмахнулся Санчо. – Что было, то прошло. Зато теперь…

– Но, мой сеньор! – перебил губернатора Шут. – Я всё это вам рассказал, чтобы подготовить вашу милость именно к тому, что случилось теперь. Тогда колдун сыграл с нами злую шутку, чтобы насолить герцогу, который отказал ему в губернаторстве над Баранотарией. А колдуну очень хотелось! И теперь, узнав, очевидно, что губернатором назначены вы, дон Санчо, он… он… нет, не могу! Взгляните сами!

И Шут, словно бы в отчаянии, закрыл руками лицо, однако подглядывал за Санчо сквозь пальцы. Санчо кинулся к двери.

– Не туда, не туда! – остановил его якобы ничего не видящий Шут. – Пусть ваша милость поглядит в окно, не рискуя своей драгоценной жизнью!

Санчо послушно подбежал к окну, распахнул его и высунулся наружу.

Вся площадь перед губернаторским дворцом была запружена баранами.

Они блеяли, бодались, на одних баранах красовались шляпы с перьями и кожаные каски стражников, за другими волочились переливающиеся разными цветами плащи. С балконов свешивались овечки в ярких мантильях и переблеивались с баранами на площади.

Рядом с губернатором высунулся из окна Шут.

– А где же люди? – поморгал глазами Санчо.

– Все перед вами! – и Шут обвёл рукой площадь, кипящую баранами.

– Надо с ними поговорить! – решительно заявил Санчо и снова направился к двери.

– А ваша милость умеет блеять? – удивился Шут.

– Что-нибудь придумаем! – буркнул Санчо, открывая дверь.

И тут же в залу ворвались два огромных барана, наряженных стражниками и в явно бодливом настроении.

– Немедленно назад! Вон! Ме-е-е-е! – затопал на них Санчо.

Но бараны, угрожающе наклонив головы, двинулись прямо на него. Санчо заметался по зале.

– Ваша милость! – схватился за голову Шут. – Бараны уже захватили дворец! Немедленно на конюшню и галопом к его светлости!

Он отомкнул потайную дверцу в стене, запихал в узенький проход Санчо, нырнул за ним, и дверца захлопнулась прямо перед баранами, которые сходу врезались в неё рогами.

А в дверях залы возник главный стражник. Приседая от хохота и утирая рукавом слёзы, он стонал:

– Никогда, ну просто никогда так не веселился!

Сказка одиннадцатая

Страшный поединок в замке герцога Ламанчи

Хохотал герцог, смеялась и герцогиня. У герцога сотрясались от хохота плечи, и он совершенно не по этикету дрыгал ногами. При этом он даже позволил себе кататься по дивану, что, с одной стороны, ему и вовсе не полагалось делать, но, с другой, – герцогу можно всё!

Герцогиня держала у глаз платочек и порой прыскала в него, тоже не по этикету.

Перед герцогской четой стояли Шут и доктор. Они во всех подробностях рассказывали о злоключениях Санчо в его губернаторской должности. Особенно герцога развеселило то, как Санчо начал худеть тут же за столом, всё понюхав и ничего не отведав.

Сквозь очередной приступ хохота его светлость только и мог выдавить из себя:

Наконец герцогиня помахала на него веером, герцог немного успокоился и, отдуваясь, заявил:

Наступил вечер, и во дворе замка запылали факелы. В нижнем этаже дворового флигеля было настежь распахнуто окно, и в нём застыла фигура Дон Кихота. Рыцарь стоял в позе напряжённого ожидания, опираясь на меч, с тазиком на голове. В тазике отсветы факелов играли тревожно и зловеще.

А из всех окон замка, в предвкушении обещанной потехи, на него глазели придворные, притаившиеся за шторами и занавесками.

Герцог и герцогиня тоже откинули едва колеблемую ветерком штору в одном из покоев замка и выглянули наружу. Прямо напротив них в окне флигеля замер нетерпеливо поджидающий Акукс Дон Кихот.

Ничего пока не происходило, и герцог нетерпеливо осведомился у супруги:

– Но почему опаздывает Акукс на своих невидимых мулах? Уж не графиня ли Альтисидора будет и сегодня её изображать? Вчера у нее очень натурально получилось, когда она взвыла из своего угла за ковром: «У-у-у-у! Берегись, жалкий рыцаришка!..»

– Что вы, что вы, ваша светлость! – замахала руками герцогиня. – У безумца настоящий боевой меч, и он поклялся изрубить им Акукс на мелкие кусочки. Разве могу я подвергать графиню такой опасности?

– Так кто же тогда? – изнемогал от любопытства герцог.

– Увидите сами! – загадочно улыбнулась герцогиня.

В это время за окном зазвенели, приближаясь, колокольчики, и герцогская чета бросилась к окну, не забыв задрапироваться шторой.

Вдоль стены флигеля в направлении к Дон Кихоту крались двое дюжих слуг. За две ручки они тащили большую корзину, набитую чёрными котами. К хвостам котов были привязаны колокольчики, а чтобы коты не мяукали и не орали до времени, в зубах у каждого торчало по мышке.

Герцог откинулся в глубь покоев. По его лицу было видно, что его просто распирает от сдерживаемого хохота. Герцогиня кинула ему подушку с дивана, и, зажав ею рот, герцог снова нырнул под штору.

А слуги с корзиной, пригнувшись, уже замерли под самым окном Дон Кихота.

Поняв по звону колокольчиков, который теперь не приближался и не удалялся, что Акукс явилась, Дон Кихот поднял меч, прикрылся щитом и крикнул:

– Я знаю, ты уже здесь, проклятая Акукс! И я, Дон Кихот Ламанчский, рыцарь Печального образа, готов к смертельной схватке с тобой!

Крякнув, слуги стремительно подняли корзину и вывернули всех котов прямо на рыцаря, мгновенно рухнувшего под их тяжестью.

– Дерзкая колдунья! – возопил Дон Кихот. – Ты обернулась сотней демонов, чтобы напасть на меня сразу со всех сторон! Но это тебе не поможет. Получай! Вот тебе, вот тебе, на… на!..

Его меч засверкал среди мечущихся чёрных теней, и из окна полетели хвосты с колокольчиками. Коты взвыли!

Хохотала герцогиня, ухватившись за откинутую штору. Катался по дивану и дрыгал ногами герцог. Ослепительными широкими улыбками то и дело вспыхивали ряды окон, а замковые стены, казалось, просто ходили ходуном от распиравшего их изнутри веселья.

Дон Кихот же у себя в комнате бился не на жизнь, а на смерть с истошно вопящими котами…

…По дороге, залитой лунным светом, на своём Сером трусил Санчо.

Герцог оказался прав, и в придорожном трактире Санчо наверстал упущенное за губернаторским обедом. На бечёвке, перекинутой у него через плечо, болтался в нанизанном виде даже некоторый запас: кусок ветчины, хлебцы, пара жареных цыплят, сочный кружок колбасы и, конечно же, изрядная луковица. Возможно, это объявился сам Луковичный Шут, но он обиженно молчал.