Инженер магии - Модезитт Лиланд Экстон - Страница 30

Брид уже доел темный хлеб и поставил на стол кружку. У Доррина свербит в носу, и он сопит, изо всех сил стараясь не расчихаться.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Брид.

– Да, – Доррин огибает стол и подходит к задней двери, которую открывает перед ним улыбающаяся Лисса.

Джэдди, не переставая колдовать над мукой, качает головой.

На свежем, прохладном воздухе зуд в носу Доррина унимается. Когда он открывает стойло, Меривен тихо ржет, поднимая голову над пустой кормушкой.

– Знаю, проголодалась, – бормочет юноша. – Ты у меня все время голодная.

Заглянув в закрома с кормом, он находит овес и совок. Хотя вопрос о корме они с Джардишем не обсуждали, несколько совков овса торговца не разорят. Но от одной этой мысли у Доррина начинает болеть голова. Видимо, придется оставить за этот корм монету – другую.

– Вечно ты мне хлопоты доставляешь, – укоряет он лошадь, наполняя кормушку.

Меривен принимается за еду, а он достает щетку и начинает ее чистить. Головная боль все не отпускает. Убрав щетку в седельную суму, Доррин направляется на кухню.

Кадара и Брид попадаются ему навстречу.

– Ты куда?

– Кое-что забыл, – поясняет Доррин.

– Что? – настороженно спрашивает Кадара. – У тебя вид какой-то... виноватый.

– Я тут лошадке корму добавил... Нужно заплатить.

– Нашел о чем волноваться. Горсть овса торговца не разорит.

– Нет, я должен, – обогнув девушку, Доррин шагает к лестнице.

– Думаю, Кадара, у него нет особого выбора, – говорит Брид. – Он ведь целитель.

– Что тебе, парень? – спрашивает Джэдди, руки которой по локоть в муке, когда юноша вновь появляется на кухне.

– Да вот, хотел бы оставить деньги за добавочный корм.

– Да Джардиш и не заметит, что ты там отсыпал.

– Он, может, и не заметит, но я-то знаю.

– Выходит, малый, ты повязан гармонией.

Доррин кивает.

– Жаль, что таких, как ты, мало. Будь вас побольше, глядишь, и мир был бы получше.

Стряпуха зовет служанку, а когда та появляется, велит ей завернуть юноше в дорогу кулечек фруктов.

– Оставь свой медяк на столе, – говорит она, – а насчет фруктов не беспокойся, я Джардишу скажу. Он возражать не будет.

– И все-таки тебе не стоило бы...

– Тебе тоже, парень. А теперь забирай кулек и ступай.

– Спасибо.

– Чепуха. Будет время – заглядывай. Может, сработаешь для меня в кузнице какую-нибудь безделушку.

– Обязательно.

Джэдди отворачивается к своей плите, а Доррин, прихватив кулек, спускается по лестнице и спешит к конюшне.

– Что это?

– Ябруши, персики...

Юноша укладывает фрукты в суму, а Кадара качает головой. Потом он возится с попоной, седлом, подпругами, вьюками...

– Ты готов? – спрашивает Брид, держа под уздцы мерина. Кадара уже сидит верхом.

Доррин взбирается в седло и следует за ними наружу, на промерзшую, в рытвинах и колдобинах дорогу. Однако день обещает быть солнечным, на зелено-голубом небе виднеется лишь несколько высоких белых облаков.

– Эта тропа ведет к горной дороге, – Брид указывает на запад. – Я слышал от Джардиша.

Кони ровным шагом несут всех троих на запад, к первому пологому подъему.

Когда позади остается уже не один холм, юноша опять начинает елозить в седле, ухитрившись снова натереть ноги и ягодицы. Похоже, ему никогда не научиться ездить верхом – хотя бы как Кадара.

Глубоко вздохнув, Доррин вынимает из держателя свой посох и медленно распрямляет плечи.

– Доррин! – произносит Брид, наклоняясь к конской гриве. – Я не против того, чтобы ты поупражнялся, но прошу порой озираться по сторонам. Дерево, оно твердое.

– Прости, я не подумал, что ты можешь оказаться так близко.

– А помнишь, Лортрен говорила, что когда имеешь дело с оружием, раздумывать некогда?

Доррин краснеет.

– Это ничего, ты ведь не собираешься становиться бойцом, – утешает его Брид.

Доррин смотрит на тропу, тянущуюся по грязному склону к маленькому каменному домишке. Из трубы в ясное послеполуденное небо поднимается, расплываясь над овином и деревянным нужником, дымок.

– Понимаешь, – говорит он, – посох какое-никакое, а все же оружие. Оружие предназначено для разрушения, а это, как ни крути, хаос.

Брид сочувственно кивает:

– Да... Хорошо, что я не связан гармонией.

– И я тоже, – добавляет Кадара.

– Сколько еще до Дью?

Брид вздыхает.

– Не считая сегодняшнего, еще день, а то и полтора. Это если мы получили точные указания.

– До сих пор Лидрал не ошибалась, – говорит Доррин и спиной чувствует, как ухмыляется позади него Кадара. – Перестань!

– Чего перестань, я и слова не сказала.

Кадара достает короткий меч и приступает к упражнениям.

Доррин смотрит на свой посох, озирается по сторонам и следует ее примеру.

Через некоторое время они поднимаются на вершину холма – еще одного в длинной, бесконечной гряде. Оттуда видны огороженные луга и загоны.

– Скоро должна быть перевалочная станция, – бодро заявляет Брид. – Можно будет передохнуть.

– Надеюсь, ты не собираешься ехать всю ночь? – спрашивает Доррин.

Ни Брид, ни Кадара не отвечают. Брид на своем мерине обгоняет Меривен, и ком земли из-под конского копыта едва не попадает Доррину по колену.

С вершины следующего холма никаких признаков чего-либо похожего на перевалочную станцию не обнаруживается.

Все, что остается Доррину, – это вздыхать и ерзать в седле.

Часть вторая

КУЗНЕЦ И ЦЕЛИТЕЛЬ

XXXIV

Брид с Кадарой ждут на гребне холма. Доррин подъезжает к ним и смотрит на неглубокую долину, отделяющую их от места назначения.

На плоском плато над невысоким водопадом лежит разделенный надвое рекой Вайль городок Дью. Он не разбросан по равнине, как скотоводческий Вивет, не стиснут каменными стенами, как Джеллико, не чахнет под белым хлыстом Фэрхэвена, как Вергрен. Нижняя часть города, расположенная в дельте, представляет собой заштатный порт. Порт настолько бедный, что даже вездесущая Лидрал посещает его лишь от случая к случаю.

Другая, не портовая часть Дью, к которой примыкают фермы и разбросанные по ближним холмам арендуемые участки, представляет собой непритязательное поселение на дороге, ведущей из Клета к неприветливому северному побережью Кандара. Этот захолустный тракт превращается чуть ли не в тропу, заканчивающуюся тупиком в нескольких кай за Дью, городком, где Закатные Отроги встречаются с Северным Океаном. За теснящимися на плато постройками и вьющимися над ними струйками дыма высятся чудовищные, покрытые вечными снегами и льдами каменные громады, в сравнении с которыми все притулившиеся у подножий людские строения кажутся жалкими и ничтожными.

– Вид не вдохновляющий, – высказывается Брид.

– По крайней мере, все соответствует условиям, – указывает Кадара. – Мы побывали в Фэрхэвене, перебрались через Рассветные отроги и теперь попытаемся прожить у подножия Закатных по крайней мере более одного года.

– Вот это «по крайней мере, более» мне с самого начала не нравилось, – ворчит Брид. – Что значит «более» – на день или на полгода?

Доррин хмурится: перед ним Лортрен таких условий не ставила и сроков, даже столь нечетких, не определяла. Просто сказала, что он должен найти себя.

– Ну что ж, сидя здесь, на ветру, в Дью не попадешь, – говорит Кадара и щелкает поводьями гнедой, направляя ее по дороге к городу. Брид следует за девушкой. Доррин мешкает, глядя, как непринужденно держатся в седле его спутники, а потом наклоняется, гладит Меривен по шее, и говорит:

– Ну что, красавица, поедем и мы. Поедем, куда бы ни вел нас путь.

XXXV

Доррин присматривается к деревянному, увенчанному трубой зданию кузницы и покрытому навесом дворику, отделяющему его от маленького сарая, кораля с парой лошадей и загона для свиней. За сараем высятся три могучих дуба, еще не покрывшихся листвой.