Судьбы и сердца - Асадов Эдуард Аркадьевич - Страница 52

Иногда до самого конца!

Над совхозом полная луна,

Как медаль на гимнастерке неба.

Пахнет свежевыпеченным хлебом,

И плывет в проулки тишина…

И в дому, и на крылечке хаты,

Ощутив тот истинный уют,

Разомлев, усталые солдаты

Пишут письма, чистят автоматы

И порой вполголоса поют.

Постучалась, отворила дверь

И сказала строго и печально:

— Я не лгу ведь никогда, поверь,

Не скажу лукаво и теперь,

Что зашла как будто бы случайно.

Ничего, не думай, не стряслось.

Просто я сегодня размышляю

И хочу задать тебе вопрос,

Только дай сперва мне чашку чаю.

— Но ведь ваш дивизион сейчас

У высот, отнюдь не замолчавших!

Три версты, не больше. И как раз

Ты могла нарваться в этот час

На любых: на наших и не наших!

— Опоздал, брат. Наша высота.

Впрочем, и не в этом даже дело.

Враг не тот, да и война не та.

Он ночами не такой уж смелый.

А пугаться при ночной поре —

Это новобранцу только можно.

Да и спутник у меня надежный. —

И — рукой себя по кобуре.

Люди мирных и далеких лет,

Вам, наверно, даже непонятно,

Как же это дьявольски приятно —

Сесть под лампу с парою газег!

И какое светлое открытие —

Вдруг изведать досыта и всласть

Радости простого чаепития,

На скрипучем стуле развалясь!

Не в траншее на хвосте у гибели,

Не в пути под снегом и дождем,

Не согнувшись где-то в три погибели,

А под крышей, в доме за столом!

Ставнями закрытое окошко,

Самовар, ватрушки, тишина…

А за дверью, крадучись как кошка,

Ходит прокопченная в бомбежках,

Злобою набитая война.

— Может, глупо душу открывать,

Только вот я не могу иначе,

Нет, ты должен правильно понять,

Я пришла… Мне хочется узнать,

Что такое для тебя я значу?

Не сочти горячность неуместною,

Если глупо, так и говори.

Дай мне руку честную-пречестную

И в глаза мне прямо посмотри!

Взгляды, встретясь, вдруг заулыбались,

И не помню, как произошло,

Только мы с тобой поцеловались.

Да, впервые вдруг поцеловались

Бурно и доверчиво-светло!

И война, что разъяренно билась

В грохоте, походах и дымах,

Вдруг на миг как будто растворилась

В серых запрокинутых морях!

Крымская военная весна.

Свет дробит колодезную воду.

И большая белая луна

Медленно плывет по небосводу.

Да, не тот, как говорится, враг.

Где былая точность канонады?

Шелестят над крышами снаряды

И все время бухают в овраг.

— Вот ты ценишь твердые сердца.

Ну так помни: войны ли, не войны —

За меня ты можешь быть спокойным,

Я честна во всем и до конца.

Может статься, цельная натура.

Только, знаешь, без высоких слов,

Вот сейчас с тобой я просто Шура,

Тихая, счастливая, как дура,

В мире повстречавшая любовь.

Пусть я буду твердой, хоть стальною,

Но теперь мне хочется с тобой,

Только ты не смейся надо мною,

Стать на миг какою-то иною,

Беззащитной, ласково-простой,

Мягкою, до глупости застенчивой,

Может быть, капризной, наконец,

Девочкою, девушкою, женщиной,

Ведь не век оружием увешанной

Мне шагать, как парень и боец!

Я к тебе ну словно бы припаяна.

Знаю твердо, без красивых фраз,

Что люблю без памяти, отчаянно,

Может, в первый и в последний раз!

Распахнула ставни, постояла

Перед шумом веток на ветру.

— Я тебе не все еще сказала,

Погоди, вот мысли соберу…

Нет, не надо, посиди спокойно.

Ах, как все красиво под луной!

Ничего не списывают войны,

Но вот счет здесь времени иной.

И людей быстрее постигаешь.

Ведь, когда б нас буря не рвала,

Я б с тобою встретясь, понимаешь,

Может быть, молчала и ждала…

Но скажи: ты веруешь в предчувствие?

У меня вот, знаешь, день за днем,

Ну, почти реальное присутствие

Словно бы несчастья за плечом.

Не подумай, что накличу беды,

Но боюсь, и ты меня прости,

Что вдвоем нам вместе до победы

Не дано, наверное, дойти…

Ты не первый день со мной общаешься.

Не за шкуру бренную трясусь!

Страшно, что до счастья не дотянешься:

Либо ты под взрывом где-то свалишься,

Либо я из боя не вернусь…

Знаю, скажешь, мнительная дура. —

Быстро прядь отбросила с лица.

— Ну к чему такие мысли, Шура!

— Нет, постой. Дослушай до конца!

Я хочу, чтоб ведал ты заране,

Как я этой встречей дорожу,

Почему пришла без колебаний

И зачем назад не ухожу.

Знаешь сам, что никакой войной

Никогда не оправдаю связи,

И сейчас, не ведавшая грязи,

Я как снег чиста перед тобой!

Повторяю без красивых фраз,

Что душой навек с тобою спаяна

И люблю без памяти, отчаянно,

Может, в первый и в последний раз!

Бросила на скатерть портупею,

Обернулась вспыхнувшим лицом!

— Да, люблю. И вправе быть твоею.

Ни о чем потом не пожалею!

Ни о чем, ты слышишь! Ни о чем!

Ночь клубилась черно-золотая.

Бился ветер в шорохе ветвей,

И кружились звезды, осыпая

Крышу хаты брызгами лучей.

Сухарям же с душами пустыми

Я б сказал из той далекой тьмы:

Дай вам бог быть нежными такими

И такими честными, как мы!

Глава VI

СЕВАСТОПОЛЬ

Может, помоложе, чем Акрополь,

Но стройней и тверже во сто крат

Ты звенишь, как песня, Севастополь, —

Ленинграда черноморский брат.

В День Победы, на исходе дня,

Вижу я, как по твоим ступеням

Тихо всходят три знакомых тени

Постоять у Вечного огня.

И, глазами корабли окинув,

Застывают, золотом горя,

Три героя, три богатыря —

Ушаков, Корнилов и Нахимов.

Севастополь — синяя волна!

Сколько раз, шипя девятым валом,

На тебя со злобой налетала

Под любыми стягами война?!

И всегда, хоть любо, хоть не любо,

Та война, не ведая побед,

О тебя обламывала зубы

И катилась к черту на обед!

Потому что, позабыв о ранах,

Шли в огонь, не ведая преград,

Тысячи героев безымянных —

Стриженых «братишек» и солдат.

И горжусь я больше, чем наградой,

Тем, что в страдной, боевой судьбе,

Сняв с друзьями черную блокаду,

Словно петлю, с шеи Ленинграда,

Мы пришли на выручку к тебе!

И, прижав нас радостно к груди,

Ты кулак с усилием расправил

И врага по челюсти ударил,

Так что и следов-то не найти!

Мчится время, на чехлы орудий

Падает цветочная пыльца…

Только разве позабудут люди

Подвиги матроса и бойца?!

И над чашей негасимый пламень

Потому все жарче и красней,

Что любой твой холмик или камень

Тепл от крови павших сыновей!

Шелестит над обелиском тополь,

Алый флаг пылает над волной,

Севастополь, гордый Севастополь —

Город нашей славы боевой!

И недаром в звании героя

Ты стоишь, как воин, впереди

Часовым над кромкою прибоя

С Золотой Звездою на груди!

ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ

1

Сколько верст проехали, протопали

По воронкам выжженной земли,

И сегодня наконец дошли

До морского сердца — Севастополя.

Наша радость — для фашиста горе.

Как в падучей бесновался враг.

Но, не в силах вырваться никак,

Вновь сползал и окунался в море.

Превосходный оборот событий:

Никакого выхода нигде!

Получалось так, что, извините,

Нос сухой, а задница в воде.

Под Бельбеком жарко и бессонно.

Севастополь — вот он, посмотри!

Снова резкий зуммер телефона.

Генерал Стрельбицкий возбужденно:

— Поднажмите, шут вас подери!

Дать, братва, гвардейскую работу!