Оранжевый портрет с крапинками (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 89

— Не сходи на берег, старина Юферс! Это дурная примета! Привет тебе, скоро приеду в гости!.. Мальчики, привет! И привет… сами знаете кому! — Мадам Элеонора широким жестом послала всем общий воздушный поцелуй. Прослезившийся дядюшка Юферс махал обеими руками. Ребята тоже. А в сторонке, укрывшись за рубкой, махал своей новой подруге Гоша. И промокал глаза кончиком бороды.

Потом Гоша сидел в закутке камбуза и бормотал только что сложенные стихи:

Не будем в печали мы съеживать плечи,

Мы скоро увидимся вновь.

Я новые строки слагаю про «Кречет»,

И снова волнуется кровь…

— Молодец, Гоша, — заметил дядюшка Юферс. — Премия «Золотой якорь» тебе обеспечена. Так что не горюй о сокровище…

В крохотном носовом кубрике Владик познакомил Нику с зайцем.

— Вот он, Андрюшка… Вчера промок во время шторма, поэтому сейчас отлеживается… Это ничего, что немножко сырой. Ты все равно положишь его рядом, прикроешь им голову. Получится, будто это я. А мы с Максимом как-нибудь рядышком на нижней койке…

— Ладно… Теперь надо разыграть «уход на берег».

— Ага. Переодевайтесь, — велел Владик.

Ника и Максим, встав друг к другу спиной, сбросили шорты и рубашки. Ника закуталась в одеяло и забралась наверх. Максим натянул ее одежду. Они с Никой были одного роста, и он сделался совсем как она (вернее, как он, Ник), когда нахлобучил ее бейсболку. В таком виде Максим на глазах у экипажа сбежал по трапу на причал. Был уже вечер, на мачтах гавани зажглись огоньки, замигал в отдалении маяк.

— Ник, пока! До встречи! — замахал с борта Владик. Изображавший Ника Максим, не оглядываясь, помахал в ответ и скрылся за постройками.

Подошел капитан.

— А где у нас Максим-то? — поинтересовался он.

— На берегу. Побежал до киоска купить журнал «Корабельное дело».

— Это что за порядок покидать борт, не спросив капитана?..

— Папа, но он же на минуту. Это рядом…

Максим в это время, укрывшись за шлюпочным сараем, натягивал на себя свою собственную одежду, которую прихватил с собой в пакете. Уложил в пакет Никино имущество. Затем добежал до киоска, который еще не был закрыт, купил в самом деле журнал и независимой походкой вернулся на яхту.

— Сударь, вам замечание, — сказал капитан Ставридкин. — Чтобы без моего ведома с яхты больше ни-ни…

— Есть, капитан! — вытянулся в струнку Максим.

В кубрике они поудобнее устроили Нику на верхней полке.

— Если куда захочешь, надевай Максимовы шмотки и шагай смело, — деловито посоветовал Владик. — В сумерках никто не обратит внимания…

— Ладно… — смущенно буркнула Ника. И прикрылась Андрюшкой. Потом сказала: — Одно только плохо. Не догадалась оставить дома записку. Поднимут тарарам. Не из любви ко мне, а просто потому, что «девочка потерялась». Непорядок…

— А если позвонить? — предложил Владик.

— Как?

— Твой папа, наверно, больше не даст телефон, он бережет аккумулятор, — заметил Максим.

— Подождите…

Владик выбрался из кубрика и пошел искать Паганеля. Посмотрел там, тут и после нехитрых вычислений сообразил, где находится этот матрос.

Тот и правда сидел опять в полюбившемся убежище с унитазом. Бормотал в телефон:

— Шеф, сокровище пока не обнаружено. Нашли только ржавую пушку… Кто идиот?.. Ну вот, а я при чем? Не я же искал… Я день и ночь, рискуя жизнью, веду разведку, а вместо спасибо… Ладно. До связи…

Он вышел из-за дверцы и почти сразу наткнулся на Владика, который, не слушая его разговора, деликатно ожидал чуть поодаль.

— Ай! — Паганель снова машинально вскинул руки. — А, это ты, юнга… Я что-то стал нервный последнее время.

— Наверно, из-за грусти по ней? — сочувственно сказал Владик.

— А?.. Да… Ну конечно! Такое дело…

— Паганель, у Меня к вам просьба…

— Я весь самое благосклонное внимание…

— Можно одолжить на минутку ваш мобильник? Мне тоже надо позвонить… в одно место. А у папы я просить не хочу…

— А… да… Если только ненадолго… Потому что это… Я…

— Совсем на полминутки! Сейчас же принесу обратно!

С телефоном в руке Владик бросился в свой кубрик.

— Вот! — Он протянул телефон Нике.

— Спасибо… — Она привычно понажимала кнопки. И мальчики услышали ее беседу с покинутым домом.

— Алло… Да, это я… Не «милая девочка», а просто я… Нисколько не поздно, потому что я вообще не приду. Я ухожу на судне искать папу. Никто не сошел с ума! По крайней мере, я не сошла… Я так решила!.. Вернусь — сообщу. Вот так! И не поднимайте шума… Спасибо, Владик… — Она улыбнулась и протянула ему телефон.

Владик умчался возвращать мобильник Паганелю.

Максим и Ника смущенно помолчали.

Ника вдруг сказала:

— Вот ведь странно…

— Что странно?

— Грустно, когда расстаешься с домом, если даже там никто тебя не любит.

— Я знаю…

— Знаешь? — недоверчиво сказала она.

— Да… У меня было так же…

Вернулся Владик. Почуял, что здесь, без него, состоялся какой-то особый разговор. Помолчал. Потом понял что-то и предложил Нике:

— Если станет грустно, погладь Андрюшку. Он все равно что кот. А гладить кота — это верное лекарство от печали…

— Хорошо, — улыбнулась Ника. И погладила…

— Про это даже песня есть, — продолжал Владик. — Вот в этом плеере. Мне его дядюшка Юферс сейчас дал, чтобы не скучали. Послушай…

Ника спустила с койки голову.

Владик нажал кнопку. И послышалась песня, которая кончалась словами:

Кот корабельный приткнется под боком

(Стрелка компасная — кончик хвоста).

Канет печаль твоя в море глубоком,

Если тихонько погладишь кота…

6. ШКАТУЛКА

«Кречет» ушел из Синетополя с утренним бризом рано, когда ребята еще спали.

Владик проснулся первым. Рука Ники свешивалась с верхней койки, Андрюшкина голова — тоже. Максим ровно посапывал.

— Ох и силен ты лягаться во сне, — сказал ему, спящему, Владик. И, потягиваясь, отправился на палубу. Там что-то ровно стукало…

На палубе Владик потянулся еще раз и сощурился от солнца и синевы. Погода была великолепная. Ровный теплый ветер давал «Кречету» возможность резво, но ровно бежать нужным курсом.

У штурвала стоял Макарони.

— Макарони, привет! Хорошая погодка, правда?

Макарони кивнул, но на всякий случай поплевал через плечо.

А стук продолжался. Это на носовой палубе Охохито кончал мастерить из толстых досок лафет для своей карронады.

— Охохито, привет… Ух ты, настоящее корабельное орудие! Теперь мы со своей артиллерией… Только не буди нас по утрам стрельбой из этой штуки, она все же не пистолет…

— Я бы и рад, мучачо, пальнуть разок-другой, да пороху у меня еле-еле на один заряд. Если истрачу, что останется для пистолета?.. Да и нельзя пока из нее стрелять…

— Почему?

— Весь ствол забит окаменевшим илом. Как цементом. Я колупал, колупал, да без толку…

— Ничего, расчистим…

Владик поспешил в «то самое место» за тесной дверцей. Из-за дверцы выбрался Паганель, привычно испугался, потом заулыбался:

— Юному наследнику капитана наше нижайшее…

— Здравствуй, Паганель.

— Ну что, дозвонился вчера, куда хотел?

— А как же…

И они «поменялись местами».

Потом Владик заглянул в капитанский закуток, к отцу. Тот брился.

— Папа, доброе утро…

— Доброе, доброе… Ты опять без жилета, моя радость!

— Я же только «туда» сбегал.

— По дороге «туда» тоже можно угодить за борт. Что я тогда скажу маме?