Оранжевый портрет с крапинками (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 70

ребята?

Только черный, только черный сундучок —

И молчок!

— Чтоб вас акулы съели с вашим карнавалом, — в сердцах пожелал веселой компании пришедший в себя капитан. — Жора, пусть запускают двигатель, уходим от греха подальше на бочку номер четыре!.. Макарони!.. Прошу прощения, Виктор! Отдавайте швартовы!..

Ребята быстро скользнули назад, в кубрик. Но им опять помешали. Следом скатился круглый добродушный дядюшка Юферс.

— Эй, юнги! Капитан зовет к себе!

— Дядя Юферс, скажите, мы сейчас! Через минуту!

— Какая минута! Капитан велел немедленно! Давайте, давайте! — Он сгреб мальчишек за спину, подтолкнул к трапу.

Яхта уже отошла от причала, постукивал мотор. Песня о сундучке звучала в отдалении.

Капитан держал сотовый телефон.

— Мама звонит. Хочет что-то сказать напоследок… Слава богу, телефон у нас не отключили, я успел с оплатой.

Владик схватил трубку.

— Мам! Ну да, я! Да! Ну ты же уже всё пожелала! Да! Буду… Целую… На! — Он сунул трубку Максиму, а сам опять кинулся в кубрик.

Никого здесь теперь не было. Он постучал в крышку:

— Гоша! Вылезешь и сразу давай под койку. Мы тебе там постелили резиновые жилеты… — Он дернул щеколду, откинул крышку…

Сундучок был пуст…

Несколько секунд Владик обалдело смотрел в деревянное нутро. Сзади возник Максим. Выдохнул:

— Где он?

— Понятия не имею…

— Выбрался уже?

— Как? Замок был защелкнут… Гоша… Го-ша… Где ты?

Заглянули под койку. Пусто. Сели на палубу, потерянно глядя друг на друга. Привязанный ушами к коечной стойке, сочувственно смотрел на ребят заяц Андрюшка. Владик с последней надеждой тихо простонал:

— Андрюшка, где Гоша?

И тогда отдернулась клеенчатая шторка незаметного крошечного рундучка, высунулась косматая голова.

— Тс-с… Я это самое… здесь…

— Ох… — сказал Максим и помотал головой.

— Гоша… — шепотом простонал Владик. — Как ты…

— Это господин Юферс. Он остался после вас, я это… узнал его по голосу. И позвал… Он меня это… выпустил и помог… Мы старые знакомые, он нас не выдаст…

Ребята помогли Гоше перебраться из рундучка под койку, на мягкие надувные жилеты.

— Ох, здесь это… чудесно… Полежу, и поясница пройдет. А вы идите на палубу, смотрите на праздник… Вы это самое… за меня не бойтесь. Только не закрывайте дверь, я песню послушаю. Очень это… чувствительная…

Мальчики снова оказались на палубе. Над водой продолжали взлетать ракеты. Продолжалась и усиленная динамиком песня:

Ох, боюсь, поглотит нас пучина,

ребята,

Не сидеть нам больше в кабачке.

Кто-то (ох!) совсем не без причины,

ребята,

Воет там при каждом при качке —

В сундучке…

Песня была зловещая, но было совсем не страшно, празднично…

3. СТРАШНЫЕ ИСТОРИИ

Ребята проснулись одновременно, посмотрели друг на друга. В иллюминаторе плескались голубые и солнечные отблески. Кубрик покачивало.

— Доброе утро, — джентльменским тоном сказал Максим.

— Ага, доброе… — отозвался Владик и улыбнулся привязанному за уши зайцу. — Андрюшка, привет… Ой, а как там Гоша? — Он перегнулся через край койки, заглянул под нее: — Гоша, как ты там?

— Я это… в полном порядке. Только я немножко это самое… еще посплю. Я почти до утра сочинял пятую главу поэмы. Называется «Летучие рыбы»…

— Сочинил?

— Сочинил. Это… почти… Мне бы это самое… хорошую рифму к слову «рыбы»…

— «Поры бы…»

— А… какие «порыбы»?

— «С давней поры бы»… Или что-то такое.

— А! Это… Вот…

И очень хотелось, чтоб с этой поры бы

Мой «Кречет» со мной был всегда,

И мчались, как птицы, летучие рыбы,

И билась у борта вода…

Ну, это… как?

— Во! — Владик, извернувшись, показал Гоше большой палец.

— Вполне профессионально, — вежливо заметил Максим.

— Ты же не любишь стихи, — не удержался, поддел его Владик.

— Да, но по литературе у меня пятерка… — Максим спустил с койки ноги, повертел головой. — Кажется, мы в открытом море… Но почему так тихо?

— Рано еще, все спят…

— Рулевой не может спать, — строго заметил Максим, — он на вахте…

— Но не песни же ему петь, — хмыкнул Владик.

И в эту минуту снаружи послышался бодрый песенный куплет:

Отчего так ёкнуло в печенке

И ползут (ох!) по спине мурашки?

Это кто же там сидит в бочонке —

Весь такой мохнатенький и страшный?

Затем раздался жалобный голос:

— Педро, прекрати орать такие песни, это дурная примета…

— Не робей, Макарони, держи заданный курс! А с дурными приметами мы разделаемся так… — И ба-бах! Это грянул оглушительный выстрел. Владик и Максим кинулись к трапу, ведущему на палубу. Владик вернулся, прихватил Андрюшку и опять бросился наверх.

На палубе длинный носатый матрос в высокой шляпе деловито продувал старинный пистолет. Увидев ребят, он раскинул руки и радостно возгласил:

— Салют, мучачос!.. То есть привет вам, юнги! Поскольку «мучачос» по-испански «мальчики».

— Здравствуйте. Вы испанец? — удивился Максим.

— Нет, но моим предком в семнадцатом веке был знаменитый флибустьер Педро Бальтазар де Керосина! Этот пистолет достался мне от него в наследство. С тех пор я собираю коллекцию старинного оружия. Я и в этот рейс пошел, чтобы побывать на южных антикварных рынках!

— Мы вас видели на карнавале, — вспомнил Максим. — Вы очень метко подстрелили шарик… — Максим говорил это и в то же время оглядывал синий простор, кое-где пересыпанный белыми гребешками: море интересовало его больше пистолета.

Но потомок флибустьера живо отозвался на мальчишкины слова:

— О да!. Это для меня пустяк! Недаром меня, Петра Веревкина, прозвали Охохито, что означает «Меткий глаз».

— А кто вас так прозвал? — рассеянно поинтересовался Максим, осматривая горизонт, судно и туго надутые грот и стаксель.

— Я сам и прозвал, кто же еще!.. — сообщил Охохито, умело перезаряжая пистолет. — Подбросьте-ка повыше эту жестянку… — он протянул ребятам пустую консервную банку.

— Дайте я! — сунулся вперед Владик (потому что Максим не очень охотно прореагировал на просьбу). Он схватил банку и приготовился. — Андрюшка, смотри…

Яхту покачивало, приходилось балансировать, но Владика, когда он был с Андрюшкой, качка не смущала. Он попрочнее расставил ноги и приготовился швырнуть мишень.

Отчего так ёкнуло в печенке

И бегут (ох!) по спине мурашки… —

снова пропел потомок Педро Бальтазара де Керосины. И спросил:

— Готов, мучачо?

— Готов!

— «Это кто же там сидит в бочонке…» Давай!

Владик ловко запустил банку в небесную синеву. Пистолет бухнул, выбросив круглое облако дыма. Пробитая банка закувыркалась. Владик зааплодировал Андрюшкиными лапами…

Максим в это время был уже на корме, у штурвала, который держал Макарони. Вежливо, но настойчиво будущий капитан вникал в детали корабельного дела: