Оранжевый портрет с крапинками (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 71

— Скажите, а какой марки компАс?

— Наш родной, стодвадцатисемимиллиметровый, — довольно охотно отвечал Макарони. — Самая надежная система…

— А это магнитные компенсаторы? Для устранения девиации?

— Для ее самой… Только она не устранится, если Педро будет голосить свои песни про призраков. В море ими можно накликать беду…

— А какой курс? — Максим вытянул шею к нактоузу. — А! Семьдесят девять градусов, ост-тень-норд…

— Разбираешься… — с уважением заметил Макарони.

— А можно я подержу штурвал?

— Ну, попробуй…

Максим, обмирая в душе от того, что сбывается мечта, взялся за обод рулевого колеса.

— Я чуть-чуть повожу на курсе? Попробую…

— Ну, чуть-чуть… Только не вздумай свистеть за рулем, это скверная примета…

— Что вы, я не буду…

Бах! — раздался в это время еще один выстрел. Владик снова аплодировал Андрюшкиными лапами, Охохито с довольным видом продувал свой реликтовый пистолет, а в воздухе, кувыркаясь, летела вниз еще одна пробитая жестянка.

— ЗдОрово! — радовался Владик. — Охохито, я сейчас принесу аппарат и сниму вас! Можно?

Охохито принял горделивый вид, но тут же озабоченно съежил плечи и стал толкать пистолет за широкий пояс. Потому что раздался голос старпома Жоры:

— Это что же творится на судне с самого утра? Если мне кто-то скажет, что это порядок, так я скажу, что совсем даже кавардак! В честь какого праздника пальба? Охохито, почему ты нарушаешь тишину мирного утра и засоряешь водоем ржавыми жестянками, вместо того чтобы привести в порядок рундук с запасными парусами, как я велел?.. Клянусь дедушкой, я тебя высажу в первом порту!.. Ну-ка, дай я тоже выстрелю…

Но он не успел. Появился на палубе капитан Ставридкин, который тут же устроил разнос со своей стороны:

— Что здесь происходит? Это яхта или пиратская посудина с пьяной командой? Что за экипажем наградил меня Господь? Один — внук контрабандиста, другой — потомок испанского разбойника!.. Виктор, почему стаксель дергается у передней шкатОрины, как от щекотки? Увалйтесь!..

Макарони поспешно перехватил у Максима штурвал.

— Почему юнги скачут по палубе в голом виде и без спасательных жилетов? — продолжал наводить порядок капитан. — Старпом! Позаботьтесь, чтобы мальчишки не болтались без дела!..

Жора строго глянул на Владика и подбежавшего Максима:

— Пять минут на одевание-умывание! Пятнадцать минут на завтрак у дядюшки Юферса! Потом занятия по навигации и такелажному делу!

— Есть! — хором отозвались оба и скатились в кубрик.

Владик первым делом заглянул под койку.

— Гоша, ты как?

— Очень это… славно…

— Вечером мы потихоньку выведем тебя на палубу. А сейчас принесем завтрак.

— На палубу это самое… хорошо… А завтрак не надо, корабельные гномы могут без еды сколько угодно. Только принесите это… бутылочку морской воды…

— А я уже стоял у руля, — натягивая шорты и рубашку, сообщил Максим.

— Ага… Недаром стаксель заполоскал, — не удержался Владик.

— Потому что держать судно на курсе — это не жестянки бросать, — не остался в долгу Максим.

— Мальчики, это… не ссорьтесь. У вас же это самое… добрые сердца, — подал голос из-под койки Гоша.

— А мы и не ссоримся, — сообщил Максим. — Мы по-ле-ми-зируем… — Он потрогал присохший к колену пластырь и поморщился.

— Болит? — примирительно спросил Владик.

— Не болит, а досадливо напоминает…

Они завтракали в крошечном камбузе, заботу о котором (кроме боцманских обязанностей) взял на себя дядюшка Юферс.

Ребята выскребали из мисок кашу, а дядюшка поучал:

— Сегодня вас не стали будить, потому как вчера был хлопотный день. А с нынешнего момента начнется флотская дисциплина. Море, оно, как известно, беспорядка не любит…

— Это естественно, — согласился Максим.

Владик провел по воздуху освободившейся миской.

— Смотрите, летающая тарелка…

— Не балуйся, юнга, — погрозил толстым пальцем старый боцман. — Да… А про летающие тарелки рассказывал мне в «Долбленой тыкве» ирландский шкипер Гарри Большая Кружка. У них на барке «Лизелотта» служил плотником один чудак, Бобби Думмер. И вот, когда Бобби был еще подшкипером на «Мавритании», туда из облаков спустился на полубак пятиметровый металлический таз с иллюминаторами и тремя ногами… Впрочем, ладно, после расскажу…

— Вероятно, эта история из той книги, которую вы написали? — осведомился Максим.

— Из нее… Написал и продолжаю писать. Да какой прок? Никто не хочет печатать. Всем нужны только детективы да всякая фантастика. Правдивую литературу не желают издавать. Разве что за деньги автора, а откуда они у меня? Пенсии не хватает даже на табак… — Дядюшка вытащил табакерку, насыпал на согнутый палец щепотку, втянул ее ноздрей, подышал, раздулся и чихнул так, что с полок посыпались сковородки.

— Ой! Даже Андрюшка подскочил, — уважительно сказал Владик и поправил сидевшего на его колене зайца.

— Это пустяки, — скромно сообщил дядюшка Юферс и вытер клетчатым платком нос. — Вот наш общий друг Георгий Лангустыч, когда нюхал табак, чихал, как мортира, стекла вылетали. Хорошо, что бросил. А то нынче его бы вмиг обнаружили на яхте… Кстати, как он там у вас?

— Сочиняет под койкой поэму, — объяснил Максим.

— Ой, дядюшка Юферс, у вас найдется какая-нибудь фляжка? — вспомнил Владик. — Гоша просил морской воды…

— Как не найтись… А лучше я Гошу переселю сюда. Здесь за плитой такой закуток, что никто не заметит. И вдвоем веселее, вспомним старину…

— Вот это правильно! — обрадовался Владик.

Владик и Максим поднялись на палубу.

— Спасательные жилеты в рундуке на баке, — напомнил встретившийся старпом Жора. — А потом займемся курсами и галсами относительно ветра. Потому как на паруснике идете…

Гигантские паруса над головами были просвечены солнцем, наполнены ветром и казались неподвижными. Их огибали в полете чайки.

Ребята подошли к рундуку. Владик ушами привязал к релингам Андрюшку — накрепко.

— Будешь здесь на вахте, впередсмотрящим… — И взялся за крышку рундука…

— Не понимаю, зачем эти жилеты, — насупленно сказал Максим.

— Ты же будущий капитан. Должен уважать корабельные порядки, — подцепил его Владик.

— Порядки все должны уважать одинаково. А то все без жилетов, а мы будто маленькие…

— А разве ты большой? — пожал плечами Владик. — Еще ведь не капитан. И даже не матрос… Взрослые за нас отвечают.

— Ты так говоришь, потому что плаваешь, извини, как железная вилка…

— Потому и не спорю… — Владик поднял крышку рундука. — Ай!.. — У него сами собой полезли на лоб очки. Максим оказался рядом. Тоже изумился.

— Эй, сюда! Тревога! — находчиво закричал он.

Из рундука смотрел, открыв рот и моргая, съежившийся там человек.

Первым подскочил Охохито. Выхватил пистолет.

— Руки вверх!

Незнакомец отчаянно вздернул руки.

— Не надо! Я сдаюсь! Я из вашей команды!

Подоспели остальные (все, кроме рулевого Макарони, который тянул издалека шею).

— Так и что же это получается? — жалобно заговорил Жора. — Если я скажу, что нам нужен такой сюрприз, то, клянусь дедушкой, совсем наоборот…

— Заяц на судне — скверная примета, — подал голос от нактоуза Макарони.

— Это не заяц! — обиделся за Андрюшку Владик. — Заяц — это вот он! А это какой-то шпион.

— Я не шпион! — почему-то очень испугался незнакомец. — Я… нет! Клянусь. Мне сказали, где стоит «Лючия», я пришел вечером, на пирсе темно, я зашел на палубу, решил, что посплю немножко…

— Какая «Лючия»? — шепотом спросил Владика Максим. Тот пожал плечами.

— Ну-ка вылезай, — велел старпом Жора. — Капитан идет. Клянусь дедушкой, он разберется.

Незнакомец стал вылезать. Он вылезал долго. Потому что оказался очень длинным — куда там Охохито, тоже худому и высокому!

У незнакомца были большие уши, рыжий ежик волос и круглые печальные глаза. Капитан Ставридкин неласково глянул на него.