Оранжевый портрет с крапинками (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 67

— Гошину шхуну вчера взорвали при киносъемке, он чуть не погиб, — сказал Владик Максиму. И спохватился: — Ой, я забыл познакомить! Гоша, это мой троюродный брат Максим… Максим, это Гоша, корабельный гном с «Кефали».

Благовоспитанный Максим откинул одеяло, встал, приветствовал Гошу английским поклоном. Они обменялись рукопожатиями.

— Очень это… приятно. Да… А я сперва подумал это самое… что у меня в глазах раздвоилось от испуга. Смотрю — два Владика… Сейчас я чайку…

Максим снова сел и при этом поморщился. Тронул колено. Владик сразу спохватился:

— Ой, Гоша, Максим ногу разбил, смотри, до сих пор кровь идет. У тебя нет бинта и йода?

— Ай! Где?.. Ой-ей-ей… У меня нету. Я это… сейчас попрошу у Казимирыча. У него все есть… Смотрите, чтобы чайник не сбежал… — Гоша бросился за дверь. Слышно было, как заухали на ступеньках его тяжелые ступни.

— Ну вот, а ты не верил, — сказал Владик. — «Не бывает корабельных гномов»…

— А может быть, он просто карлик…

— Ох, ты и скажешь! Карлики в цирках выступают, а не на парусниках живут… — Владик встал, вытащил из пакета Андрюшку и усадил перед обогревателем. — Тоже промок, бедняга…

— Выключи чайник, — попросил Максим. — Вскипел уже…

Владик выключил. Оглянулся. Максим снова трогал ногу и морщился.

— Сильно болит, да?

— Это не имеет значения, — сказал Максим.

Вернулся Гоша — с коричневым флаконом и белым

мотком. Так и этак примерился к Максиму.

— Я… это… не знаю, как и подступиться… Мальчики такие хрупкие…

— Не волнуйтесь, пожалуйста, я сам… — Максим бесстрашно смазал ссадину смоченным в йоде марлевым тампоном, ловко забинтовал колено. — Большое спасибо. Теперь все в порядке…

— Сейчас мы чаек… Вот… — Гоша достал с полки фаянсовые кружки и заварку… — А себе я вскипячу отдельно. Корабельные гномы, они это… пьют чай только из морской воды… — И он взял из угла зеленую трехлитровую бутыль…

Гроза прекратилась так же неожиданно, как налетала. По стеклам заструилось веселое солнце.

У пирса яхт-клуба, который блестел стеклами иллюминаторов и щетинился множеством мачт, стояла вымытая дождем новая яхта «Кречет».

В каюте «Кречета» завершалась сделка. Капитан Ставридкин и старпом Сидоропуло — с одной стороны, представители продавца и покупателя (два деловых человека в строгих костюмах) — с другой.

Представитель покупателя подвел итог:

— Итак, все условия оговорены и выверены. Вы, капитан Ставридкин, совместно с вашим экипажем беретесь в течение семи суток, начиная с семи часов завтрашнего дня, доставить яхту «Кречет» в порт Византийск и передать ее представителям заказчика. Выплата вознаграждения будет произведена незамедлительно после подписания акта о приемке. При этом вы и экипаж несете ответственность за сохранность судна и сроки выполнения заказа.

— Несем, несем, — отозвался за капитана старпом Жора. — Только со сроками может быть всякое. Вот, скажем, если плюнет с зюйд-оста, как недавно, может начаться такая заваруха. Клянусь дедушкой, в нашем море бывает всякое…

— Но сроки в контракте определены именно с учетом «всякого», — бесстрастно возразил деловой человек.

— Ладно, подписываем, — решил капитан Ставридкин. Он и два представителя поставили на бумагах свои подписи.

— Я надеюсь, все будет исполнено точно и в срок, — официально провозгласил представитель покупателя.

— Я тоже надеюсь, — столь же официально откликнулся капитан. А Жора незаметно постучал согнутым пальцем по деревянной обшивке каюты.

Представитель покупателя вынул сотовый телефон. Понажимал кнопки.

— Господин Бамбинус? Добрый день. Спешу поставить вас в известность, что завтра утром «Кречет» выходит в Византийск. Благодарю вас, передам… Господин капитан, глава нашей фирмы желает вам благополучного плавания.

— А мы ему желаем всякого процветания, — слегка сумрачно сказал капитан Ставридкин.

Максим допил чай, поднялся с раскладушки, шагнул к столу, чтобы поставить кружку. При этом опять захромал и поморщился.

— Все еще болит? Ай… — перепугался Гоша.

— Пустяки…

— Это он из-за меня, — сокрушенно признался Владик. — Меня он сегодня героически спасал два раза. Один раз, когда я чуть не утопил очки, а потом — когда меня чуть не смыло в водосток…

Гоша воспринял эти слова совершенно всерьез.

— Как спасал? Как утопил? Куда смыло?

— Он шутит, — снисходительно объяснил Максим.

— Вовсе не шучу. Поэтому ты и пострадал…

Гоша наклонил голову и вцепился в бороду. Большущими синими глазами вгляделся в лицо Максима.

— Да… это самое… Значит, у тебя, как у Владика, тоже… это… чистое и смелое сердце…

— Да что вы… — кажется, первый раз немного смутился Максим. — Не знаю, как у Владика, а у меня… Мне порой говорят, что я изрядный эгоист…

— Нет-нет… Эгоист это… не будет рисковать собой…

— Да какой там риск! Просто случайность… — Максим снова потрогал бинт на ноге. — Лишь бы не распухло. А то дядя Степа вдруг скажет: «Нельзя с больной ногой в рейс»…

— А… это… в какой рейс? — насторожился Гоша.

Максим обеспокоенно глянул на Владика: может, не следовало болтать?

Но тот радостно сообщил:

— Да, я забыл сказать! Мы завтра уходим в плавание! Папа перегоняет яхту «Кречет» в Византийск и берет нас с собой!

— «Кречет»? — подскочил Гоша (что при его сложении было несколько необычно). — Не может… это… такое быть.

— Гоша, это ведь не клипер, а яхта!

— Все равно… все равно… — Гоша взволнованно зашлепал из угла в угол… — Да… то есть это самое, нет… То есть… нет-нет… Какой я старый это… дурень…

— Гоша! Что ты хочешь сказать? Говори! — заволновался Владик.

— Нет-нет… Это была… да… то есть нет… это самое, бредовая мысль…

— Гоша!..

— Мне пришло в голову… но это просто так, не всерьез… если бы я мог… это… оказаться там, на яхте… Но нет…

— А, понимаю! — осенило Владика. — Ты хочешь оказаться на «Кречете»! Пускай и не на прежнем, но все равно, да? Хочешь снова отправиться в море, чтобы поскорее закончить поэму?

— Что?.. Да-да… в море. И… это… вместе с вами… Такая удача… Но это самое…

Владик снятыми очками заскреб затылок.

— Я не знаю, согласится ли папа…

— Папе это… незачем было бы соглашаться. Гномы умеют быть на судне совсем невидимыми. Иногда они это… плавали по тридцать лет, и никто их не замечал. И не надо ни воды, ни пищи, только это… крохотный уголок…

Но нет-нет… Я не могу доставлять вам таких это… хлопот…

— Гоша! Значит, главная трудность — пробраться на яхту?

— Э… это не трудность. Я мог бы… это самое… забраться в свой сундучок, а вы пронесли бы его. Будто со своими вещами. Но нет…

— Но вы же не поместитесь в сундучке. Хотя вы и не очень большого роста, но он-то еще меньше, — осторожно сказал Максим.

— Это не это… не проблема! Корабельные гномы могут устраиваться в любых… это… емкостях… Вот смотрите…

Гоша откинул горбатую крышку старинного черного сундучка, непостижимым образом проник в него и захлопнул крышку над собой. Потом крышка откинулась снова. Над сундучком возникла Гошина голова со всклокоченной бородой.

— Вот… Но это… я не это… Я…

— Ну-ка, закрой снова, — деловито велел Владик. Крышка захлопнулась опять. Владик взялся за боковую ручку и кивнул Максиму, чтобы тот взялся за другую.

— Попробуем…

Максим, припадая на забинтованную ногу, послушался. Они приподняли сундучок и чуть не уронили от тяжести.

— Далеко мы его не унесем… — сказал Максим. А когда снова показалась Гошина голова, он разъяснил: — Извините, вы хотя и уменьшились, а вес все равно немалый…

— Да, корабельные гномы, они это… тяжеловаты…

— Сделаем так, — решил Владик. — Ты, Гоша, придешь с сундучком к старой трансформаторной будке недалеко от проходной яхт-клуба. Там есть незаметное место, впадина в стене. В ней нас дождешься. А уж через проходную и по трапу мы тебя как-нибудь дотащим. И местечко на яхте подберем заранее…