Оранжевый портрет с крапинками (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 66

Владик и Максим искупались еще раз и поднялись от пляжа на обрыв. Максим гребешком приводил в порядок прическу. Белыми переулками ребята двинулись к дому.

— Смотри, опять эта нелепая надпись, — усмехнулся Максим. — Бедный Вася будто с цепи сорвался.

Угольная надпись «Здесь был Вася» криво чернела на заборе.

Владик сказал непонятно:

— Не он сорвался, а у него сорвалась. Цепь…

— У Васи?!

— Не у Васи, а вон… Разве не видишь?

У забора примостился Шурик с перевернутым тяжелым велосипедом. Сперва ребята прошли мимо, но теперь Владик стоял, оглядываясь. Шагнул назад.

— Ты куда?

— Я же говорю, у него цепь слетела…

— Ну и что?

— Как что? Один не натянет, машина вон какая взрослая…

— Да тебе-то что? Он же не тонет, не горит. Пусть привыкает управляться сам!

— К чему тут привыкать-то? Что люди мимо идут и всем наплевать?

— Каждый должен вырабатывать в себе самостоятельность.

— Зачем?

— Для характера.

— Но он, может, не собирается в капитаны, — не сдержал досады Владик. И подошел к малышу. — Авария, что ли?

— Ну… Сегодня сплошь аварии. Уже три синяка и шишка…

— Давай натянем… Я надену на шестерню, а ты крути. Только осторожно, пальцы не суй под цепь…

Рядом оказался Максим. Не рассуждая больше о воспитании характера, деловито помог справиться с шестерней и цепью. Втроем они поставили велосипед на колеса.

— Спасибо… — буркнул Шурик.

— Большая машина. Наверно, отцовская? — заметил Максим.

— Чужая. Покататься дали до завтра…

— Ты осторожнее на спусках, — посоветовал Владик.

— Ага…

Владик глянул вверх.

— И жми скорее под какую-нибудь крышу! Смотри, что сейчас начнется!

Пока они шли от моря, пока возились с велосипедом, подкатила стремительная туча, проглотила солнце. Шурик глянул на нее через плечо, сказал «ой-я» и, вихляя, поехал прочь, под арку старинного водопровода.

— Давай вон туда, спрячемся! — быстро сказал Владик. — Сейчас знаешь какие грянут водопады!

Они помчались вверх по каменной лесенке и оказались у штабеля бетонных труб метрового диаметра. Забрались внутрь, выглянули. В это время сверкнуло, грохнуло, забурлило. Струи ударили по асфальту, по плитам. Потоки воды заструились по стенам. На одной из них они смывали надпись «Здесь был Вася»…

Захваченные ливнем прохожие мчались, подгоняемые шквалом. Скачками двигался вертлявый шпион и подолом пиджака прикрывал голову. Несколько девушек бежали, стараясь накрыться единственным полиэтиленовым плащом. Бабушку с кошелкой волок за собой наполненный ветром зонт…

— Вот такие они, здешние шквалы, — с легкой гордостью сказал Владик. Он сидел, высунув из трубы ноги, и струи лупили по ним изо всех сил.

Максим забрался внутрь трубы и сел у другого конца, обхватив колени.

— Надолго эта стихия?! — крикнул он

— Может, на пять минут, а может, на час!..

— Час — это много. Есть хочется! — Максим перекричал нарастающий шум грозы.

— Тогда можно рвануть под дождем! Он не холодный!

— А если ударит молнией?! Не думай, я не боюсь, но какой смысл рисковать зря? Я в Москве однажды видел, как молния расколола столетнюю липу!

— Ну, тогда будем ждать!..

Владик оглянулся через плечо. Максим сидел внутри темного короткого туннеля на фоне светлого, сверкающего серебряными струями круга.

— Вот это да! Ты как инопланетянин, залетевший в телескоп. Подожди, я снимок сделаю!.. — Владик выхватил из пакета аппарат, стал наводить. Пакет, в котором остался Андрюшка, положил рядом с собой. Повернулся, встал на колени… Щелкнул, снова сел.

— Ой! Андрюшка где?

Желтый пластиковый пакет уносило вдоль улицы бурлящим потоком. Владик, не раздумывая, кинулся под ливень. Догнал пакет с зайцем, прижал к груди. Снова бросился к убежищу. На полпути его схватил в охапку Максим. Помог забраться в трубу.

— Куда тебя потащило! — крикнул он.

— За Андрюшкой! Его чуть не унесло!.. А тебя-то куда?!

— За тобой! Тебя тоже чуть не унесло!

— Не выдумывай!

— Я не выдумываю! Со стороны виднее!

— Ничего себе свистит, да?! Есть такое кино — «Шторм на суше»! А если так вдарит в открытом море… Вот будет карусель! — вздрагивая, крикнул Владик.

— Может перевернуть?

— Килевую яхту не перевернет! А раздолбать может…

— А ты все же собираешься в рейс?!

— А ты?

— Мне бояться нельзя!

— А я, что ли, боюсь?! Что у тебя с ногой?!

Они сидели теперь рядом, высунув из трубы ноги. Промокшим, им было все равно. Струи смывали с колена Максима обильную кровь.

— Брякнулся о камень, когда прыгал!

— Очень больно?!

— Терпимо!

Владик, нагнувшись, глянул Максиму в лицо.

— Наверно, не очень терпимо… если даже слезинки… — Он это без всякой насмешки сказал, с полным состраданием. Но Максим ощетинился:

— Какие слезинки! Это дождь! Я слезы никогда не пускаю!

— Никогда-никогда?!

— Я же говорил!

— А если боль нестерпимая?!

— Надо терпеть…

— А если… горе?

— Слезами горю не поможешь.

— Но бывает, что и удержаться нельзя… — сказал Владик.

Максим в ответ лишь двинул плечом. Возможно, и не расслышал в шуме грозы.

В бетонный канал стал задувать ветер.

— Прямо аэродинамическая труба! — проговорил Максим, дергая спиной.

— Слушай, тут недалеко городская библиотека! Давай добежим, все равно мокрые! Там в башенке живет Гоша, у него обсохнем!

— Что за Гоша?!

— Мой друг! Познакомишься! Это корабельный гном!

— Смеешься, да?!

— Бежим! Сам увидишь!

Владик дернул Максима за руку, и они опять нырнули в ливень. Максим хромал.

— Держись! — Владик подставил плечо.

Мокрые, дрожащие, они поднимались по винтовой лесенке. Медленно, потому что нога Максима сгибалась плохо.

— Скажи, ты про гнома это так, голову морочишь? — спросил, постукивая зубами, Максим.

— Ничего я тебе не морочу! Ты что, не слыхал про корабельных гномов? А еще в капитаны собрался! Раньше на каждом корабле был свой гном. И сейчас есть на некоторых. Особенно на парусных…

— Это сказки…

— Никакие не сказки!.. Гномы бывают разные. И чердачные, и подвальные, и вагонные, и водопроводные — это которые на водокачках. Но корабельные — самые известные. Про них даже книжки есть. Спроси Гошу, он тебе скажет…

Наконец добрались до дверцы, Владик постучал. Гоша распахнул дверь. Перепуганно открыл рот, раскинул руки.

— А-а-а… О-о-о… Что такое делается! Кто же это… отпускает ребенков… то есть это… детей в такую погоду! Раздетых! Вы схватите это самое… ревматизм и пневмонию!

Суетясь и шлепая ногами, Гоша втащил мальчишек в комнатку.

— Это как же так можно! Мальчикам вредно это… столько несоленой сырости! От пресной воды болеют и гномы, и это… люди… — Он схватил с полки два полотенца. — Ну-ка, это… снимайте все…

Владик и Максим послушно стянули с себя все, кроме плавок. Гоша сунул каждому полотенце, а сам принялся выжимать прямо на пол ребячью одежду. И при этом ворчал:

— Ай, как несерьезно. Вы же это… не это самое, не пресноводные лягушки… Это даже это… опасно… под таким несоленым дождем…

Ливень и гроза между тем бушевали за стенками башенки, ее встряхивало. Владик оглянулся на окно и сказал:

— Обыкновенный летний дождик…

— От пресных дождиков бывает это… остеохондроз… Вытирайтесь как следует. И садитесь сюда… — Он подтолкнул их к раскладушке. — Вот вам это… одеяло… Сейчас я это…

Гоша развесил на подоконниках выжатую одежду, суетливо выдвинул из угла и включил обогреватель. Поставил на табурет электроплитку. Из ведра налил воду в большущий мятый чайник, водрузил его на плитку… Мальчики, закутавшись в одеяло, сидели на раскладушке. Иногда вздрагивали. Владик весело сказал:

— Гоша, а у тебя прибавилось имущества!

— Да! Мой… это… сосед, Рептилий Казимирыч… поделился, значит. Добрая душа… А утром еще из конторы прислали это самое… гуманитарную помощь… Потому как, говорят, вы это… пострадали при взрыве…