Грех во спасение - Мельникова Ирина Александровна - Страница 43

По вечерам в доме Кузевановых собирались гости, составлявшие высший круг иркутского общества. Было среди них много молодых людей, как оказалось, сыновей купцов, ловко владеющих языками и искусством комплимента, прекрасно танцующих и музицирующих на фортепиано. Богатое купечество составляло местную аристократию и по образованию и воспитанию далеко опередило купцов, проживающих по другую сторону Урала.

Торговали они с Китаем, успешно обменивая на чай и шелка сибирские меха, скупаемые у якутов за бесценок. Занятие это приносило огромную наживу, тем более что находилось в руках нескольких торговых фирм, не допускавших конкуренции со стороны московских купцов. В таких благоприятных условиях иркутские и нерчинские купцы основали богатейшие торговые дома и, убедившись в пользе образования, не жалели никаких денег, посылая детей на учебу во Францию, Англию, Германию...

Видя горе Маши, а она не могла его скрыть, потому что гражданский губернатор Зарин не принимал ее уже неделю, Тимофей и его сестры старались всячески развлекать ее, катали каждый день по Иркутску и его окрестностям в великолепных санях с такой же великолепной упряжью. А что касается лошадей, то старик Кузеванов хвастался, что они у него лучше, чем у самого генерал-губернатора. Это были мощные, высокие на ногах рысаки, которые играючи проходили с десяток верст, а то и больше, с полными санями молодежи, а потом конюхи с трудом заводили их в конюшню, столько еще нерастраченной энергии оставалось в этих сильных и красивых животных.

Особенно любила молодежь окрестности реки Ушаковки, где располагались особняки местных богачей и дом гражданского губернатора. Здесь по-особому чувствовался размеренный, спокойно-патриархальный уклад жизни среди пышных садов, парков, изящных мостиков и беседок, вблизи стен женского монастыря, где стоит памятник иркутскому купцу Григорию Ивановичу Шелихову – неисправимому романтику, авантюристу и радетелю за честь и достоинство России. Его, а не Врангеля, считают в Сибири первым россиянином, достигшим Аляски, открывшим Америку с севера и основавшим там первые три русских поселения. Он строил суда, торговал, занимался научными исследованиями, а в 1799 году, через четыре года после смерти Шелихова, на основе его состояния была создана Российско-Американская компания. Но, как объяснил Маше Тимофей, управление компанией переведено в Петербург, дело это чуть ли не зубами вырвали из рук сибиряков, и заправляют им теперь родовитые немцы, более пекущиеся о своих карманах, чем о благе России. И тем паче нет им никакого дела до Сибири, родине великого землепроходца...

Наконец Зарин все-таки решился выпустить Машу из Иркутска. Все необходимые бумаги ей были выданы до Читы, и она незамедлительно принялась собираться в дорогу. Кузевановы предупредили ее, что в Чите практически ничего нельзя приобрести, и поэтому она с помощью Тимофея закупила всяческой провизии, посуды, табаку для Мити и теплую одежду, наиболее подходящую для этих мест. Старый купец посоветовал ей запастись хорошим вином. Он объяснил, что Дмитрий Владимирович сильно изнурен пребыванием в крепости и работами в руднике, поэтому какое-то время его надо будет поить вином, чтобы улучшить аппетит и поправить пошатнувшееся здоровье.

Михайлу она отправила назад в Санкт-Петербург с письмами, в которых самым подробным образом описывала свое путешествие, за исключением нескольких неприятных происшествий – о них она предпочла умолчать и строго-настрого предупредила Михайлу, чтобы он не болтал об их злоключениях в Сибири.

Антон остался с ней, и Маша уже в какой раз порадовалась, что выбрала в спутники именно его – Митиного камердинера. Он был неизменно спокоен, рассудителен, терпеливо, не в пример Михайле, сносил все тяготы их долгого пути, и, самое главное, Маша была уверена, что этот сильный и добрый человек искренне предан ей и не задумываясь придет на помощь в любое время дня и ночи.

Узнав о недоразумении, произошедшем не по их вине, Антон расстроился, но всячески старался успокоить свою молодую хозяйку, доказывая, что барин обрадуется ей даже больше, чем той, которую он склонен до сих пор считать своей невестой.

– Вот увидите сами, Мария Александровна, как он вам рад будет. И сразу поймет, для чего вы пожаловали. Вы же обещали спасти его от каторги. Так неужто он враг сам себе, чтобы прогонять вас?

Конечно, Маше очень хотелось верить, что Митя проявит благоразумие и хотя бы выслушает ее, прежде чем объявит свой приговор. Только теперь она начинала понимать, сколь опрометчиво поступила, не попытавшись найти способ предупредить Митю, с какой целью она едет к нему.

Она воочию представляла горечь и отчаяние в Митиных глазах, когда он увидит ее и поймет, что перед ним совсем не та, о встрече с кем он мечтал все эти долгие и трудные дни. Во время их короткого свидания в Петропавловской крепости он совсем не рассердился, что Маша назвалась его невестой, и даже обрадовался встрече с ней... Девушка вздохнула и перекрестилась. Но что ее ждет сейчас? Прошло более года, как они расстались, и сумеет ли Митя сдержать гнев и не выдать свое разочарование на глазах сторожей, в чьем присутствии, а Маша не сомневалась в этом, состоится их первое свидание после долгой разлуки...

Подобные мысли терзали ее, не давали спать, и вместо долгожданного отдыха эти несколько дней ожидания еще больше измучили ее и лишили, казалось, последних сил. Но стоило Маше узнать, что губернатор соизволил разрешить ей следовать дальше, как силы вернулись к ней и она с удвоенной энергией принялась собираться в дорогу.

Вечером, накануне отъезда, ее посетил гражданский губернатор Зарин и объяснил задержку с оформлением бумаг тем, что не имел права в отсутствие генерал-губернатора Муравьева решать подобные вопросы. Но Маша знала, что Муравьева до сих пор нет в Иркутске. По слухам, он был с инспекционной поездкой в Кяхте, тем более становилась неясной причина, по которой Зарин вдруг соизволил выпустить ее из города. Но это было не так уж и важно для нее, главное, бумаги оформлены, подписаны, и теперь уже ничто не удерживает ее в Иркутске.

Но Зарин не спешил передавать Маше нужные для поездки документы, а стал вдруг уговаривать ее вернуться обратно в Россию, пугая ужасами, которые придется ей испытать по дороге в Читу. Он рассказывал о многодневных пыльных бурях и о том, что постоялые дворы там содержат буряты, и поэтому, кроме дурно приготовленной баранины и бурятского чаю с курдючным салом, она другой еды не увидит до самых рудников.

– Поймите, сударыня, Терзя – не Летний сад, где вы любили, вероятно, гулять, и не Невский проспект. – Губернатор отказался сесть и вышагивал перед ней по комнате, напоминая собой циркуль, но только с седой головой, на которой, словно корабельный бушприт, далеко вперед выступал длинный нос. Зарин слегка пошмыгивал и покачивал им в такт размеренным шагам по комнате, но в глаза Маше старался не смотреть. – Это гибельное место, где отбывают наказание самые отъявленные преступники. На руднике практически нет женщин, кроме нескольких грубых и невоспитанных казачек. Подумайте, с кем вы там будете общаться, если мужа вам будет дозволено видеть лишь два раза в неделю. – Он опять шмыгнул носом и сердито посмотрел на Машу. – Почему вы молчите? Государь велел подробно ознакомить вас с истинным положением дел, но мне сдается, что вы в силу своей молодости и отсутствия жизненного опыта не осознаете до конца, в какую яму сами себя толкаете. – Губернатор достал большой платок, с шумом прочистил нос и вопросительно посмотрел на девушку. – Что я должен ответить императору?

Маша поднялась из кресла и сухо произнесла:

– Прошу передать Его Величеству мою самую искреннюю благодарность за беспокойство о моей судьбе. К сожалению, я не могу последовать его совету, потому что, несмотря на мой маленький, как вы изволили заметить, жизненный опыт, я не привыкла отказываться от своих намерений и настроена продолжать свой путь до рудника.

– Ну что ж, прекрасно! – Зарин потер ладони, вздернул подбородок, отчего нос резко пошел вверх и губернатор еще сильнее стал похож на циркуль. – Я выполнил свой долг перед Государем. – Теперь он смотрел строго, официально, и тон, каким он произнес следующие слова, был не терпящим возражений. – Вы должны подписать сей формуляр, уведомляющий Его Императорское Величество, что девица Мария Резванова продолжает упорствовать в своих заблуждениях и намерена следовать далее, несмотря на сделанное ей предупреждение.