Охота - Фукуда Эндрю - Страница 31

Я повторяю про себя: «Дэвид, Джейкоб, Эпаф». Странные, чужие слова.

Дэвиду и Джейкобу на вид лет одиннадцать-двенадцать. Эпаф старше, ему около семнадцати.

— Ты имеешь в виду обозначение. Какое у меня обозначение, да?

— Нет. — Геперка отрицательно качает головой. — Как тебя зовут в семье?

Я уже собираюсь ответить, что у меня нет семьи и что меня никогда не называли никаким «именем»… Но не успеваю. Неожиданно смутное воспоминание поднимается из глубин моей памяти. Голос матери, песня. Смутные обрывки, сначала только мелодия, однако воспоминание становится все яснее, слова обретают форму, я по-прежнему понимаю не все, но…

Джин.

— Меня зовут Джин, — произношу я пораженно.

Мне показывают деревню. Они сделали все, чтобы в ней можно было жить. Небольшой огород с овощами позади хижин, фруктовые деревья, растущие тут и там. У тренировочной площадки развешано белье, по песку разбросаны ножи и кинжалы. Заходя в хижины, я поражаюсь тому, сколько в них света. В крышах проделаны отверстия, как в дуршлаге. Так странно видеть, что между ними и небом нет никакой преграды. В хижинах дует прохладный ветерок.

— Ветер попадает к нам только днем, — говорит геперка, заметив мой восторг, — когда Купол поднимается, воздух перестает двигаться.

Внутри хижины не богаты украшениями, однако к стенам прикреплены рисунки и картины, а также несколько полок с зачитанными до дыр книгами. Но то, что стоит посреди каждой из них, ошеломляет меня больше всего. Кровать. Не просто несколько брошенных на пол покрывал — нет, это прочная деревянная конструкция с ножками и рамой. Нигде не видно ничего похожего на зажимы для сна.

Снаружи, за пределами Купола, виднеется металлическое сооружение вроде контейнера размером с небольшой экипаж. Сверху на нем мигает небольшая зеленая лампочка.

— Что это? — спрашиваю я, указывая в ту сторону.

— Пуповина, — отвечает Дэвид.

— Что?

— Не важно, пошли туда. Кажется, что-то прислали.

— Что? — не унимаюсь я.

— Пошли. Сам увидишь.

На одной из стенок Пуповины виднеется большая откидная дверца. Джейкоб заглядывает внутрь и достает знакомый мне пластиковый контейнер. Я чувствую запах картошки и макарон.

— Завтрак, — комментирует Дэвид.

Зеленая лампочка перестает мигать, и загорается красная.

Я с любопытством наклоняюсь и просовываю голову в дверцу. Длинный узкий тоннель — не шире моей головы — идет под землей к Институту. Это его другой конец я видел в кухне.

— Так мы получаем еду, — поясняет Джейкоб, — а поев, отправляем грязную посуду обратно. Периодически они присылают нам одежду. Иногда, на чей-нибудь день рождения, отправляют подарки — именинный пирог там, бумагу и карандаши, книги, настольные игры, все в этом роде.

— А почему она так далеко от всего остального? — спрашиваю я, прикидывая расстояние. — Она же за пределами Купола, верно? Когда Купол закрывается, Пуповина оказывается по ту сторону стекла?

Они кивают.

— Так задумано. Они боялись, что кто-нибудь достаточно маленький попытается протиснуться в тоннель, чтобы добраться до нас. Ночью, разумеется. Поэтому и поместили Пуповину за пределами Купола. Так, даже если кто-то сумеет пролезть по тоннелю, он все равно окажется по ту сторону стены.

— А днем никто не станет делать ничего подобного, — замечает Бен, — по очевидным причинам.

— Недавно они начали присылать нам учебники, — добавляет гепер по имени Дэвид, — книги по самозащите, по искусству ведения войны. Мы не поняли, к чему это. Потом, несколько месяцев назад, они оставили прямо рядом с Куполом кинжалы и копья, чтобы мы их забрали утром. Мы возимся с ними с тех пор — Сисси особенно хорошо дались метательные кинжалы, — но так и не можем до конца понять, зачем их нам дали. То есть я хочу сказать, тут поблизости нет никакой дичи.

— А потом, вчера, нам прислали эти металлические ящики, — вступает в разговор Бен, — пять, по одному на каждого. Но с ними было письмо, где говорилось, что их нельзя открывать до дальнейших инструкций. Так что Сисси запретила нам к ним прикасаться.

Я смотрю на Сисси.

— Не знаю, зачем они, — произносит она. — А ты?

Я опускаю глаза.

— Понятия не имею.

К счастью, вмешивается Бен:

— В любом случае, у нас есть все это оружие. Мы учились им пользоваться — копьями, топорами и кинжалами. У Сисси получается лучше всего. У нас даже кончились мишени.

— Пока ты не появился.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это сказал гепер по имени Эпаф.

— Собственно говоря, зачем ты пришел? — Его лицо выражает неприкрытую враждебность. Эти геперы — как раскрытые книги, у них на лицах отражается все, что они думают.

— Он пришел за водой, — говорит Сисси, прежде чем я успеваю что-то ответить, — оставь его в покое, ладно?

Эпаф обходит группу и останавливается прямо передо мной. Вблизи он кажется еще более тощим и жилистым.

— Прежде чем мы поделимся с ним едой, прежде чем начнем таскать его по деревне, будто он просто милый щеночек, ему следует ответить на кое-какие вопросы.

Все молчат.

— Например, как он сумел так долго прожить там. Как сумел выжить среди них. И что конкретно он делает здесь. Да, он должен кое-что нам рассказать.

Я перевожу взгляд на геперку.

— Что оно от меня хочет? — спрашиваю я, указывая на Эпафа.

Она смотрит на меня цепким взглядом.

— Что ты сказал?

— Что оно от меня хочет? Почему…

Геперка идет ко мне и останавливается где-то в ярде. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, ее рука молниеносно взмывает и бьет меня по щеке.

— Эй…

— Не смей.

— Чего не сметь? — Я ощупываю щеку. Крови нет, но унижение причиняет больше боли, чем любая рана.

— Не называй его «оно». Вон то дерево — оно. Солнце — оно. Строение — оно. Но не называй нас так, ты нас оскорбляешь. В чем дело? С чего ты решил, что ты настолько выше и сильнее нас? Если ты думаешь, что мы все просто вещи, можешь идти отсюда и больше никогда не возвращаться. Кроме того, если ты так думаешь, к тебе это тоже относится.

— Справедливо, — отвечаю я, чувствуя, что щека все еще горит. — Приношу извинения.

Но сам продолжаю думать, что между мной и ними есть огромная разница. Они необразованные дикари. Я другой. Я сделал себя сам, я выжил, я цивилизован, у меня есть образование. Мы с ними только выглядим одинаково. Но раз уж я нуждаюсь в них, чтобы выжить, придется им подыграть.

— Я не думал, что говорю, не хотел никого обидеть. Прости меня, Сисси. Прости меня, Эпаф.

Она продолжает смотреть на меня, как будто мои извинения ее не касаются.

— В тебе так много от них.

Напряжение нарастает, другие геперы тоже начинают смотреть на меня с подозрением.

По счастью, маленький Бен разряжает обстановку.

— Пойдем, я покажу тебе свои любимые фрукты. — Он подбегает ко мне, хватает за руку и тащит к близстоящему дереву.

— Бен, не… — кричит Эпаф нам вслед, но мы уже далеко.

— Давай, — говорит Бен, подпрыгивая, чтобы сорвать красный плод с нижней ветки. — На этом дереве самые лучшие яблоки. На южном дереве тоже растут яблоки, но они не такие вкусные, как эти. Я люблю их.

Так странно. Он вот так просто сказал «люблю». И притом о каком-то фрукте.

Прежде чем я успеваю отдать себе в этом отчет, тяжелое спелое яблоко оказывается у меня в руке. Бен уже вгрызается в то, которое сорвал для себя. Я тоже вонзаю зубы в плод, мой рот наполняется соком. За спиной слышатся шаги. Остальные нас нагнали. Может быть, дело в том, с какой детской радостью я наслаждаюсь яблоком, но они выглядят не так враждебно. За исключением Эпафа, разумеется. Он продолжает злобно смотреть на меня.

— Разве это не самые лучшие фрукты? Подожди, тебе еще надо попробовать бананы…

Сисси мягко кладет руку на плечо Бену. Он тут же успокаивается и смотрит на нее. Она кивает и оборачивается ко мне с тем же самым выражением лица, с которым сейчас смотрела на Бена, — ее взгляд мягок, но в нем виден приказ.