Голубой горизонт - Смит Уилбур - Страница 13

Она лежала, слушала, как попыхивает трубка, и ее ужас усиливался. Неожиданно мужчина откашлялся и выплюнул комок густой слизи. Она слышала, как плевок упал у ее головы, и у нее едва не сдали нервы. Только собрав все свое мужество и самообладание, она не позволила себе вскочить и побежать.

Время словно остановилось, но постепенно ее голые руки почувствовали, что становится холоднее. Но она не подняла головы. Потом услышала шорох листвы и тяжелые шаги, приближающиеся к ней. Шаги остановились у самой ее головы, и мужчина проревел так близко, что у нее остановилось сердце:

– Вот ты где! Я тебя вижу! Я иду. Беги! Лучше беги!

Застывшее сердце ожило и заколотилось о ребра, но Луиза заставила себя лежать неподвижно. Последовало новое долгое молчание, потом шаги начали удаляться от того места, где она лежала. Девочка слышала, как он бормочет себе под нос:

– Грязная маленькая шлюха! Все равно у нее, наверно, дурная болезнь.

Луиза продолжала неподвижно лежать до полной темноты, пока не услышала, как высоко на березе крикнула сова. Тогда она встала и осторожно пошла по лесу, вздрагивая от шебуршания в ночи маленьких существ.

Несколько дней после этого она не выходила из флигеля. Днем она погружалась в отцовские книги. Одна из них ее особенно заинтересовала, она прочла ее от корки до корки и принялась перечитывать. Книжка называлась «В Черной Африке». Луизу зачаровывали рассказы о необычных животных и диких племенах, они помогали скоротать долгие дни. Она читала об огромных волосатых людях, живущих на деревьях, о племенах людоедов и о крошечных пигмеях с единственным глазом посреди лба. Чтение стало для нее лекарством от страха. Однажды вечером она уснула за кухонным столом, положив золотую голову на раскрытую книгу. Пламя в лампе продолжало гореть.

Этот свет проник наружу сквозь окна без занавесок и стал заметен через дыру в ограде. Две темные фигуры, двигавшиеся по дороге, остановились и хрипло обменялись несколькими словами. Потом прошли в ворота в изгороди. Один направился к парадной двери домика, второй зашел сзади.

– Ты кто?

Хриплый окрик разбудил Луизу, и она мгновенно вскочила.

– Мы знаем, что ты здесь! Выходи!

Она бросилась к черному ходу, отодвинула засов, распахнула дверь и выбежала в ночь. И в то же мгновение мускулистая мужская рука схватила ее за шею и приподняла, брыкающуюся, как новорожденного котенка.

Мужчина, который держал ее, отодвинул задвижку своей лампы и осветил лицо Луизы.

– Ты кто? – спросил он.

В свете лампы она узнала это красное лицо и густые бакенбарды.

– Ян! – пропищала она. – Это я! Луиза! Луиза Левен.

Ян был лакеем ван Риттерса. Воинственное выражение с его лица медленно исчезло, сменившись удивлением.

– Малышка Луиза? Это правда ты? Мы думали, что ты умерла вместе с остальными.

Через несколько дней в карете со спасенным имуществом семейства ван Риттерсов Ян отвез Луизу в Амстердам. Когда он провел ее на кухню Хоис-Брабанта, слуги окружили ее и приветствовали. Красота, воспитанность, приветливость и добрый нрав сделали ее любимицей всех слуг. Они горевали, когда услышали о смерти Энн и Хендрика. Никак не могли поверить, что малышка Луиза, всего десяти лет от роду, могла выжить без родителей и друзей и проявила при этом необычайную изобретательность и мужество. Элиза, кухарка, подруга ее матери, сразу взяла ее под свою опеку.

По мере того как распространялась весть о появлении Луизы, ей приходилось снова и снова рассказывать свою историю. Даже рабочие из доков и моряки с кораблей ван Риттерса приходили ее послушать.

Еженедельно Сталс, дворецкий и управляющий, писал отчеты минхееру ван Риттерсу в Лондон, где тот с оставшимися домочадцами спасался от чумы. Минхеер был настолько добр, что ответил: «Проследите, чтобы девочку приняли и дали ей работу по хозяйству. Ей можно платить как посудомойке. Вернувшись в Амстердам, я решу, что с ней делать дальше».

В начале декабря, когда холод очистил Амстердам от последних следов чумы, минхеер ван Риттерс привез в город всю семью. Его жена умерла во время эпидемии, но ее отсутствие никак не сказалось на жизни семейства. Из двенадцати детей эпидемию пережили только пятеро. Однажды утром, когда минхеер ван Риттерс уже месяц был в Амстердаме и смог разделаться с самыми важными делами, ждавшими его внимания, он приказал Сталсу привести к нему Луизу.

Она неуверенно остановилась в дверях библиотеки минхеера ван Риттерса. Хозяин поднял голову от толстой книги в кожаном переплете, в которую что-то записывал.

– Иди сюда, дитя, – сказал он. – Подойди, чтобы я мог тебя рассмотреть.

Сталс подвел ее к столу великого человека. Луиза сделала книксен, и ван Риттерс одобрительно улыбнулся.

– Твой отец был хорошим человеком и научил тебя учтивости. – Он встал и остановился перед высоким окном. Минуту смотрел сквозь прозрачное стекло на один из своих кораблей, откуда в склад перегружали тюки тканей из Вест-Индии. Потом повернулся и принялся разглядывать Луизу. С тех пор как он видел ее в последний раз, она выросла и ее лицо, руки и ноги пополнели. Он знал, что она переболела чумой, но здоровье вернулось к ней. На лице Луизы не осталось ни следа страданий. Красивая девочка, даже очень красивая, решил он наконец. И красота эта не холодная и безжизненная: лицо умное и внимательное. Глаза живые и сверкают, как прекрасные голубые сапфиры. Кожа безупречная, но самое привлекательное в ней – волосы: на плечи падают две длинные косы. Ван Риттерс задал несколько вопросов.

Луиза постаралась скрыть свой страх и преклонение перед ним и отвечать разумно.

– Ты посещаешь уроки, девочка?

– У меня остались книги отца, минхеер. Я читаю перед сном каждый день.

– Какую работу ты выполняешь?

– Мою и чищу овощи, вымешиваю тесто для хлеба и помогаю Питер мыть и развешивать котлы и кастрюли, минхеер.

– Ты довольна?

– О да, минхеер. Элиза, кухарка, очень добра ко мне, как мать.

– Думаю, можно найти для тебя более полезную работу.

Ван Риттерс задумчиво погладил бороду.

Элиза и Сталс учили Луизу, как вести себя с хозяином.

– Всегда помни, что он один из величайших в мире людей. Всегда зови его «ваше превосходительство» или «минхеер». Приседай, когда встречаешь его и когда уходишь.

– Всегда точно выполняй, что он велит. Если он задает вопрос, отвечай прямо, но никогда не противоречь.

– Стой прямо, не горбись. Держи руки сжатыми перед собой, не топчись, не вертись и не ковыряй в носу.

Инструкций было столько, что Луиза начинала путаться. Однако теперь, когда она стояла перед хозяином, к ней вернулась храбрость. Он был одет в костюм из ткани высшего качества с воротником из белоснежных кружев. Пряжки туфель – чистое серебро, рукоять висевшего на поясе кинжала – золотая и украшена сверкающими рубинами. Он высок, ноги в черных шелковых чулках красивые и мускулистые, как у человека вдвое моложе. Хотя его волосы тронуты серебром, они густые и прекрасно подстрижены и убраны. Борода почти совершенно серебряная, но аккуратно подстрижена по-вандейковски. Вокруг глаз – тонкие морщинки от смеха, но тыльная сторона ладони, которой он поглаживает бороду, гладкая и совершенно без старческих пятен. На указательном пальце – огромный рубин. Несмотря на все это великолепие и достоинство, взгляд у него добрый. Она почему-то знала, что может ему доверять, как всегда верила, что о ней позаботится добрый Иисус.

– Гертруде нужен кто-то, чтобы приглядывать за ней. – Ван Риттерс принял решение. Гертруда – младшая из его выживших дочерей. Ей семь лет, это некрасивая, глуповатая и капризная девочка. – Ты будешь ее компаньонкой и поможешь ей с уроками. Я знаю, ты умная девочка.

Луиза пала духом. Она так привязалась к Элизе, женщине, заменившей Энн в качестве старшей на кухне. Она не хотела отказываться от атмосферы тепла и безопасности, окружавшей ее в помещениях для слуг, и отправляться наверх, ухаживать за ноющей Гертрудой. Ей хотелось возразить. Но Элиза предупреждала: никогда не возражай. Поэтому Луиза понурилась и присела.