Голубой горизонт - Смит Уилбур - Страница 14

– Сталс, позаботьтесь, чтобы она была прилично одета. Ей будут платить как младшей няне, и у нее будет своя комната возле детской.

Ван Риттерс отпустил их и вернулся за письменный стол.

Луиза знала: придется приспосабливаться к обстоятельствам. У нее нет выбора. Минхеер – повелитель ее вселенной. Она знала, что если попробует противиться его желаниям, ее страдания будут безграничными. И поэтому она решила завоевать доверие Гертруды. Это нелегко: младшая дочь хозяина была капризна и неразумна. Не довольствуясь тем, что Луиза стала ее рабыней в течение всего дня, она звала ее ночью, когда просыпалась от кошмара или даже когда хотела на горшок. Никогда не жалующаяся, всегда веселая, Луиза постепенно завоевала ее. Она учила девочку простым играм, защищала, когда ее обижали братья и сестры, пела ей перед сном или что-нибудь читала. Когда Гертруду преследовали кошмары, Луиза ложилась в ее постель, обнимала и укачивала. Постепенно Гертруда отказалась от роли мучительницы Луизы. Ее родная мать превратилась в далекую фигуру, вечно скрытую за вуалью, и Гертруда даже не могла вспомнить ее лица. Гертруда нашла замену матери и ходила за Луизой, как собачонка. Вскоре Луиза научилась обуздывать ее дикие истерики и капризы, когда девочка падала на пол, швыряла едой в стены или пыталась выброситься из окна в канал. Никому раньше это не удавалось, но Луиза успокаивала ее тихими словами, потом брала за руку и уводила в ее комнату. Через несколько минут девочка снова смеялась, хлопала в ладоши и вместе с Луизой пела детские песни. Вначале Луиза руководствовалась по отношению к Гертруде только сознанием долга, но со временем полюбила ее своеобразной материнской любовью.

Минхеер ван Риттерс видел перемены, происходящие в дочери. Заходя в детскую, он часто обменивался с Луизой несколькими добрыми словами. На приеме по случаю Рождества он смотрел, как Луиза танцует со своей подопечной, настолько же стройная и грациозная, насколько Гертруда коренаста и неуклюжа. Ван Риттерс улыбнулся, когда Гертруда подарила Луизе на Рождество пару крошечных сережек с жемчужинами, а Луиза поцеловала ее и обняла.

Несколько месяцев спустя ван Риттерс пригласил Луизу в свою библиотеку. Какое-то время он обсуждал с ней смягчившийся нрав Гертруды и говорил, как он доволен ею. Когда она уходила, он коснулся ее волос.

– Ты выросла и стала очень красивой молодой женщиной. Мне нужно глядеть в оба, чтобы какой-нибудь деревенщина не увел тебя от нас. Ты нужна нам с Гертрудой.

Луизу покорила его снисходительность.

На тринадцатый день рождения Луизы Гертруда попросила отца сделать своей компаньонке особенный подарок. Ван Риттерс отвозил одного из своих сыновей в Англию, где тот должен был поступить в Кембриджский университет, и Гертруда попросила взять их с Луизой в путешествие. Ван Риттерс снисходительно согласился.

Они отплыли на одном из кораблей ван Риттерса и почти все лето провели, навещая большие города Англии. Луиза была очарована родиной матери и использовала любую возможность попрактиковаться в английском языке.

Ван Риттерсы целую неделю провели в Кембридже, потому что минхеер хотел посмотреть, как устроится его сын. Он снял все комнаты в «Рыжем кабане», лучшей гостинице университетского города. Как обычно, Луиза спала на своей постели в углу комнаты Гертруды. Однажды утром она одевалась, а Гертруда сидела в своей кровати и болтала с ней. Неожиданно она протянула руку и ткнула Луизу в грудь.

– Смотри, Луиза, какие у тебя выросли титьки.

Луиза мягко отвела ее руку. За последние несколько месяцев у нее под сосками возникли камешки, что возвещало наступление половой зрелости. Груди выросли, соски стали нежными и чувствительными. А прикосновение Гертруды было грубым.

– Не нужно так делать, Герти. Мне больно, а ты сказала нехорошее слово.

– Прости, Луиза. – На глаза девочки навернулись слезы. – Я не хотела делать тебе больно.

– Ничего. – Луиза поцеловала ее. – Что хочешь на завтрак?

– Пирожные. – Слезы мгновенно просохли. – Много пирожных с кремом и клубничным джемом.

– А потом пойдем смотреть Панча и Джуди6, – предложила Луиза.

– Правда, Луиза? Мы правда пойдем?

Когда Луиза отправилась просить разрешения у минхеера ван Риттерса, тот неожиданно решил пойти с ними. В карете Гертруда в своей непредсказуемой манере вернулась к утренней теме. Она доверительным тоном заявила:

– У Луизы розовые тити. И соски торчат.

Луиза опустила глаза и прошептала:

– Я тебе говорила, Герти, это нехорошее слово. Ты обещала больше не произносить его.

– Прости, Луиза. Я забыла.

Гертруда выглядела расстроенной.

Луиза сжала ее руку.

– Я не сержусь, просто хочу, чтобы ты вела себя как благородная дама.

Ван Риттерс словно не слышал этого обмена репликами. Он не поднимал головы от книги, которую держал на коленях. Однако во время кукольного представления, когда крючконосый Панч колотил вопящую жену дубинкой по голове, Луиза искоса взглянула на него и заметила, что минхеер разглядывает нежные выпуклости под ее блузкой. Она почувствовала, как кровь прихлынула к щекам, и торопливо закуталась в шаль.

В Амстердам они возвращались уже осенью. Первую ночь в море Гертруда пролежала в постели, страдая морской болезнью. Луиза заботилась о ней и подставляла миску, когда девочку рвало. Наконец Гертруда крепко уснула, и Луиза вышла из зловонной душной каюты. Ей хотелось глотнуть свежего морского воздуха, и она торопливо поднялась по трапу на верхнюю палубу. Но у выхода остановилась, увидев на юте высокую элегантную фигуру ван Риттерса. Офицеры и экипаж оставили наветренный борт для него: это была привилегия владельца корабля. Луиза хотела сразу спуститься вниз, но он заметил ее и подозвал.

– Как моя Герти?

– Она спит, минхеер. Уверена, утром она будет чувствовать себя лучше.

В этот момент большая волна подхватила корабль, и он резко накренился. Потеряв равновесие, Луиза столкнулась с хозяином. Он обнял ее за плечи.

– Простите, минхеер, – хрипло сказала она. – Я поскользнулась.

Она попыталась отодвинуться, но он крепко держал ее. Она смутилась, не зная, что делать дальше. Вырываться она не смела. А он не отпускал ее, и – она едва могла поверить в это – другая его рука сжала ее правую грудь. Она ахнула и задрожала, чувствуя, как он сжимает пальцами ее разбухший чувствительный сосок. Но он был мягок, в отличие от своей дочери. Его пальцы не причиняли боли. С ужасающим стыдом она поняла, что ей нравится это прикосновение.

– Мне холодно, – прошептала она.

– Да, – ответил он, – ты должна спуститься, не то простудишься.

Он отпустил ее и повернулся к поручню. От его сигары летели искры, их уносил ветер.

После возвращения в Хоис-Брабант она несколько недель не видела хозяина. Сталс говорил Элизе, что минхеер отправился по делам в Париж. Однако Луиза не забыла короткое происшествие на корабле. Иногда по ночам она просыпалась и лежала без сна, сгорая со стыда, заново переживая случившееся. Она думала, что это ее вина. Такого великого человека, как минхеер ван Риттерс, конечно, винить нельзя. Когда она об этом думала, ее соски горели и странно зудели. Она чувствовала в себе большое зло и, выбравшись из кровати, встала коленями на холодный пол и начала молиться.

Из темноты Гертруда сказала:

– Луиза, я хочу на горшок.

Луиза с облегчением заторопилась к ней, чтобы девочка не обмочилась в постели. За последующие недели сознание вины постепенно ослабло, но никогда не оставляло ее окончательно.

Затем в один прекрасный день Сталс отыскал ее в детской.

– Минхеер ван Риттерс хочет тебя видеть. Ступай немедленно. Надеюсь, ты ничего не натворила, девочка?

Торопливо причесываясь, Луиза сказала Гертруде, куда идет.

– Можно я с тобой?

– Сперва дорисуй корабль. Постарайся не выходить за пределы линий. Я скоро вернусь.